Юлия Горская - Ключ от бездны
- Отнеси его в мои покои, - быстро сказал Герельд и добавил, когда стражник наклонился над его наставником. – Я не забуду твоей доброты…
Глава 21
Взошла луна. Щербатый диск её повис над островом Карут, проливая на башню Гонориса бледно-серебристые лучи.
Рордан смотрел на ночной Дэнгор, не смея открыть заветный ларчик. Он жег пальцы и необъяснимая тяжесть давила на грудь. Кто-то невидимый, но настойчивый нашептывал на ухо: «открой, открой», но было так страшно решиться.
Он понимал, что подарок этот никак не связан с Маакором, хотя бы по тому, как смотрел на ларчик Аох. И это маг напомнил о даре Ва-Лерагов.
А у Рордана не хватало мужества осмыслить всё, что происходило вокруг. Он еще чувствовал твердую руку Аоха, что продолжал вести его по жизни вот уже несколько месяцев. И он был благодарен ему. Да, благодарен. За силу, что исходила от мага и уверенности его в завтрашнем Антавии, которую сам король её давно утратил. Сегодняшний прием – лишь подтверждение тому, что пришло темное время перемен.
Мятеж! Это был открытый мятеж тех, кому Рордан привык доверять. Но он так и не поверил до конца в реальность страшной резни в его собственном доме! И не хотел ничего выяснять, возблагодарив богов только за то, что те сохранили ему жизнь и жизнь маленького Герельда.
Но Аох потребовал суда над заговорщиками! И настоял на своем, хотя, главный организатор так и не пойман по сей час. Пусть. В Антавии ему не укрыться!
Нолан. Гордый и безупречно честный, больше всего чтущий законы Аспилуса! Как мог он пойти против своего короля?
А Тиеган? Ему было доверено воспитание будущего монарха!
Рордан не мог понять их мотивов и не верил в их предательство! Всё это казалось чудовищной ошибкой, которая легко объяснится, как только оба обвиняемых в крамоле предстанут перед судом Грахона. Оба? Один из них в тяжелейшем состоянии находится сейчас в покоях маленького наследника престола. Вот еще один повод разобраться в этом запутанном и странном деле – желание Герельда спасти учителя.
И почему сам он, властелин Антавии, наместник бога на этой земле, не побеспокоился о жизни такого важного для королевства человека? Теперь Рордан мог только упрекать себя за малодушие. Но к чему это?
Пальцы его снова коснулись резной крышки ларца.
Вот и опять он должен принять решение, которое может дорого обойтись не только ему самому – всему его народу. От чего же мысль эта не дает ему покоя? Откуда она пришла?
Сколько вопросов! И так мало ответов…
Дэнгор. Дорогое детище, ставшее главной заботой и настоящей любовью Рордана. Белокаменный город мирно спал сейчас, укрывшись туманом. Слабо мерцали сторожевые огни на острове близ пролива Наррмор, чьи злые волны терзали каменные берега, пытаясь дотянуться до одинокого Гонориса.
Нечто подобное теперь ощущал и король – нечто таинственное, стихийно-темное подбиралось к его городу. В Дэнгор можно попасть только через врата Антавии – мост, соединяющий земли Дэнита с островом послушников – Карут, а значит через старый замок первого владельца Девяти островов – Гонорис. Каждый вечер этот мост поднимали и город становился неприступным, ни по суше, ни по воде нельзя было пробраться к нему. Но Рордан знал – где-то там, за пиками Крета, собрались уже враждебные силы, жаждущие обладать его землей.
Кхорх.
Как удержать его вдали от Антавии? Можно ли верить словам Аоха, который уверял, что преклонение перед могуществом безродного выскочки станет благом для антигусов и все они откупятся малыми жертвами?
Нет, Рордан не пойдет на это! Не должен! Как может потомок славных Бэгов целовать руку одному из черного народа? Дикарю? Нет!
Он поставил ларец и прижал ладони к прохладному стеклу. Память вдруг распахнула перед ним свои причудливо резные дверцы. Рордан вспомнил, как короновали его в золотом храме Аспилуса, как защемило сердце, когда вынесли стяги Бэгов, как тихо было в алтарной, как будто молодой монарх остался наедине с богом и тот один благословлял его на царство. А потом, каким впечатляющим был турнир, устроенный в его честь, и юный герцог Нолан преломил копье во славу нового владыки! Неужели это был тот самый, что хотел теперь убить его? Пусть с тех пор минули года, но ведь где-то оставался тот день, когда они клялись друг другу в вечной дружбе!
Нолан. Неужели жажда власти в нем могла превысить долг, честь и нерушимые узы давней дружбы? Когда они стали по разные стороны некой границы, что развела их теперь? Уж не с появлением ли Аоха? Ведь именно в то время у Рордана возникло странное ощущения зыбкости и тщете всего земного, неведомое прежде чувство одиночества и безысходности. И маг вернул ему твердость духа! А вот герцог открыто воспротивился влиянию Аоха на короля. Была ли виной тому банальная ревность, ведь Рордан встал тогда на сторону чародея, пленившего его своим умом и особым даром пророка?
Но кем являлся Аох на самом деле? Потомком ли кифрийского ведуна, принявшего дух Кэух, или слугой Кхорха, посланного для совращения антигусов? Кто это - Кэух? Герцог открыто заявлял, что божество чародея тот же Арахн, или женская его ипостась! И если это правда, значит Рордан уже поклонился ему, черному и страшному божеству арахнидов, вкусив жертвенной крови на алтаре Аоха!
На Его величество вновь навалились невыносимая усталость и апатия. Что толку было сопротивляться? Он так стар и болен, так одинок! Где взять ему сил на борьбу? Как противостоять чужой воле? Злому року?
Рордан прикрыл глаза, справляясь с внезапным головокружением и, когда снова посмотрел в окно, свет луны стал маняще-ярким, колдовским, а стены башни Гонориса запылали в белом пламени.
И снова он услышал голоса, молящие взглянуть на ларец, дотронуться, открыть…
- Что же это такое? – Рордан взял в руки шкатулку. – Что же… такое? – с волнением приподнял он холодную крышку, и ему показалось, что ларчик пуст. Но приглядевшись, Его высочество увидел нечто темное, свернутое на самом донышке. – Это… – пальцы его ухватили сцепленные колечки и извлекли свитый из черных волос амулет.
В следующий миг Рордану почудилось, что стены Бэгенхелла обрушились на него и он стал падать, падать, падать в ледяную, ужасающе невероятную в своей красоте бездну…
* * *- Не надо… не трогай… не надо…
Герельд вздрогнул, всматриваясь в лицо очнувшегося Тиегана и бормотавшего что-то в мучительном страхе и отчаянии. Он бредил, как и говорил Этайк.
Мальчик влил в учителя половину содержимого заветного флакончика, когда воин, принесший бездыханного уже Тиегана в спальную наследника, хмурясь, взял за молчание три золотые монеты и ушел, плотно прикрыв за собой дверь.
