Владимир Плахотин - Браслет-2
Мы только промолчали в ответ, выпутываясь из ремней в неудобном положении.
А к нам уже бежали Пашкины домочадцы, что-то крича на ходу и размахивая руками…
******
- Вовчик! Блин! Очнись! - зло пыхтел Игорь, пытаясь высвободиться от объятий сверхнадёжно затянутых ремней. - Мы ведь уже дома! Организуй… блин!… очередное чудо…
- Ты о чём?
- Машину на колёса поставь! - рявкнул мне на ухо Пашка. - А то - ни мы, ни нас!…
Пашкино семейство окружило покорёженную машину и с причитаниями активно изъявляло желание помочь нашему вызволению.
- Господи! Да где ж вы пропадали-то? - Наталья бегала вокруг, не зная, как подступиться. Пацаны забрались на машину сверху, но от них не было никакого толку. Только шуму прибавляли.
- А ну, сдрыснули! - окрысился на них взмыленный папаша. - Щас мы сами! Слезли, говорю!
Я подождал, пока детвора выполнит команду и аккуратно поставил драндулет на колёса. Их, кстати, осталось только два. По одному на каждом мосту. Остальные оторвались ещё при "мягкой" посадке и, весело подпрыгивая, разбежались по ближайшим кустам.
Ремни, стягивающие наши тела, тоже немедленно растворились.
- Ну, то-то! - довольно констатировал Пашка и полез из машины, широко растопырив клешни. - Ну, обнимите же своего папочку!
Пацанята мигом облепили его, а Наталья шлёпнула его ладонью по спине и выдохнула со слезами:
- Где ж ты, скотина, околачивался? А? Все глаза проглядела! Уж не знала, чего и думать!
- Сколько? - требовательно повернулся к ней Пашка.
- Чего "сколько"?
- Сколько нас не было?
- Да больше месяца! - У неё по щекам текли слёзы. - Ушли и пропали!
Мы переглянулись, а Игорь даже присвистнул.
- Дедушке Эйнштейну такое и не снилось, - хохотнул Пашка.
- Какому ещё дедушке?! - обозлилась Наталья и отвернулась, вытирая слёзы.
- Ну ладно, ладно, - притянул он её к себе. - Стоишь и смотришь, как чужая. Дай, я тебя поцелую!
- Одолжение он делает! - обиделась та и попыталась высвободиться. - Здесь у нас такие проблемы, хоть плачь! - И она мельком покосилась на меня.
Я сразу напрягся:
- Где Настя?!
- Да в доме твоя Настя, - отмахнулась она. - Лежит. Плохо ей. Изболелась вся.
- Что такое?
- А то ты не знаешь! - опять обозлилась она. - Баба на сносях, а тебя черти унесли! Защитить да поддержать некому. Хорошо, хоть Санька-то…
- Какой Санька?! - дёрнулся я, направляясь к Пашкиным апартаментам.
- Та братишка твой! Хоть один мужик рядом был…
- А он-то сюда как дорогу нашёл?
- Да уж, нашёл! - мстительно подбоченилась она. - Только вы эту дорогу забыли!
- Интересно…
Тут подал голос один из Пашкиных отпрысков:
- Па! А дядя Саша в больнице лежит!
- Какой дядя Саша?!! - споткнулся я.
- Другов!
Мы остановились. Пашка дикими глазами посмотрел на меня, я - на него:
- Ты чего-нибудь понимаешь?!
- А тут и понимать нечего, - фыркнула всё ещё обиженная Наталья. - Пошли в дом, там всё и расскажу. Говорю же - проблемы у нас! Не разгребёшь!
- Бли-и-ин! - протянул Игорь и с досадой сплюнул. - Стоило жопу мочить!
Один только Помогай никак не выражал своих чувств и с интересом прислушивался к бестолковой перебранке.
******
Я первым вбежал в дом и заметался в поисках комнаты.
- Сюда! - распахнула Наталья одну из дверей.
Настя лежала на широченной кровати, прикрывшись простынёй. Волосы разметались по подушке. Лицо её ужаснуло меня: осунулось и побледнело.
- Что с тобой, моя хорошая? - кинулся я к ней.
Она открыла глаза. По щекам текли слёзы. Поднявшиеся было навстречу руки бессильно упали мне на плечи.
- Котик мой… - только и смогла произнести она и залилась слезами.
- Ну-ну-ну… - прижался я к ней и стал покрывать лицо поцелуями. - Я уже здесь… Не надо плакать… Не надо… Малышу это на пользу не пойдёт… Не надо, успокойся…
Наталья тихо притворила дверь с той стороны, оставив нас наедине.
Правильно. Сейчас надо прежде всего восстановить пошатнувшееся здоровье Насти. Все выяснения потом.
Продолжая тихонько успокаивать её, я стянул с руки браслет.
- Зачем?… - вяло засопротивлялась она. - Не надо… Ты рядом… Это - лучшее лекарство…
- Надо…
Напомнив, чтоб не вздумала пугаться, когда браслет начнёт вживаться, я надел машинку ей на руку.
И прилёг рядом, так как уже знал, что меня сейчас вырубит. Результат не заставил себя долго ждать…
Глава 19
"Тормозишь, папаша!''
Пробуждение оказалось очень тяжёлым. Будто я долго поднимался со дна водоёма, наполненного тягучей и вязкой жидкостью. Очень долго я выплывал на поверхность и опять что-то утягивало меня на дно. Я вновь забывался тяжким сном, часто прерываемым какими-то световыми сполохами. До сознания откуда-то издалека доносились чьи-то голоса, что-то требовавшие от меня. Но стена абсолютного равнодушия к их проблемам прочно отгораживала меня. В который уже раз выбравшись на поверхность и с трудом разлепив осоловевшие веки, я опять зажмурился от яркого света.
- Ну, папаша, ты и спать здоров! - услышал я чей-то голос как бы издалека. Кому он принадлежал, мой отупевший мозг не распознавал. - Ну ты глянь, опять глаза закрыл! - сказал этот кто-то и затормошил меня: - А ну, хватит дрыхнуть!
Я опять с трудом разлепил веки. Солнечный свет теперь загораживал чей-то силуэт.
- М-м?… - на это только и хватило меня, в попытке прекратить домогательства человека, взявшего на себя роль добровольного будильника.
- Спать, говорю, прекращай! - кричал мне в лицо "будильник". - День рождения сына проспишь! А потом винить будешь каждого встречного, почему не разбудили?
Во мне что-то тихонько включилось на самых малых оборотах.
- Что?… Какого сына?…
- Ну не божьего же! - рассыпался "будильник" коротким смешком. - Твоего собственного!
Я пригляделся к силуэту и, наконец, распознал его:
- Санька… Братан… Ты как здесь…
- Вечерней лошадью! - хохотнул тот. - Я смотрю, ты совсем чувство меры потерял!
Я тупо смотрел на него.
- Что смотришь? Сын у тебя родился! С тебя причитается!
Я приподнялся, затряс головой и опять уронил её на подушку. Тысячи мелких колокольчиков рассыпались в ней и каждый звоночек сопровождался мелким и хрустким покалыванием где-то на задворках Солнечной системы.
- Чё т я… не того… Не айс…
- Ну конечно! Разбаловал тебя браслет! Суперменом привык быть. А как без него, так и "не айс"…
- Что-о?!!
Я дёрнулся и чуть не сверзился на пол. Потом, с трудом приняв сидячее положение, медленно обследовал запястья обеих рук.
