Роман Буревой - Темногорск
– Попробуй еще раз, Глебушка, будь другом… Убью всех гадов, убью…
Разумеется, это была лишь фигура речи – никого в своей жизни Сафронов не убил. Ах нет, помнится, на охоте стрелял однажды в утку. И чуть в человека не попал. Так было хреново ему после этого! Потому что когда он увидел кровь…
– Но если с Иринкой что сделали, убью, – повторил Антон Николаевич.
Левой рукой, которая повиновалась, Сафронов ощупал одежду. Мокрое пальто. Правый рукав весь намок. А вот левый – сухой. И брюки – тоже все в воде. И Глеб тоже в мокром. Все ясно: пока одежда не высохнет, им обоим не пошевелиться.
– Надо раздеться, – сделал вывод Антон Николаевич.
– Зачем? – не понял Глеб.
– Идиот! Этот парень колдовал с помощью воды. Надо вылезти из этой чертовой лужи и переодеться. Понял теперь?
Сафронов высвободил левую руку из рукава, кое-как стянул с себя пальто, отшвырнул в сторону. Потом сдернул со стола скатерть, принялся растирать грудь и правую руку. Ощутил, как мурашки покалывают пальцы, правая кисть дернулась, острая боль пронзила руку от локтя к плечу. Сафронов не выдержал, закричал.
Скорее же! Ну, скорее! Иринка! Кто ее украл? Господи, Господи, свечку поставлю… только бы отнять ее, вернуть, девочка моя… Она же красавица… что они с ней сделали? Изнасиловали… нет! Убью гадов, задушу…
Сафронов попытался опереться на правую руку, но она подломилась, будто в ней не было кости. Антон Николаевич опять растянулся на полу. Затрясся в бессильном плаче.
* * *
Роман открыл глаза, но тут же вновь закрыл: почудилось, что он спит.
«Я умер и попал…» – Тут мысли дали сбой.
Интересно, куда может попасть колдун после смерти? Не в рай ведь. Или это будет какой-то особенный рай? Острова блаженных, быть может? Элизий? Почему-то в этом случае представлялись Елисейские Поля в Париже, но Париже не настоящем, а киношном, тридцатых годов двадцатого века. Чтобы женщины невообразимой красоты, мужчины в немного смешных костюмах… запах духов, запах цветов, атмосфера вечного праздника и легкомысленного флирта.
– Ты как? – спросил женский голос.
Глаша?
Неужели это не сон и не жизнь после жизни?
Колдун все же осмелился приоткрыть глаза. Глаша сидела рядом с ним на кровати и что-то держала в руках. Кажется, чашку. Кровать была широченная. Этакий импортный сексодром. Роман моргнул несколько раз – видел он смутно, все расплывалось. Глаша была в шелковом халате, рыжие волосы распущены по плечам. А в руках у нее в самом деле была чашка. Похоже, бывшая невеста собиралась поить Романа с ложечки. Колдун отчетливо уловил запах хорошего чая.
– Хочешь чаю? – спросила Глаша таким тоном, будто ничего экстраординарного в последние дни не происходило.
Вечером они легли в общую постель, утром милая женушка проснулась первой, приготовила завтрак.
Только сейчас было далеко не раннее утро. Краем глаза Роман заметил оборчатые занавески до полу и в просвете – синеву неба за окном. На тумбочке у кровати почему-то горела настольная лампа под матовым абажуром.
– Не откажусь, – сиплым голосом сказал колдун и прокашлялся, пытаясь разогнать комок в горле.
Кашель тут же отозвался болью в боку.
– Осторожней, – посоветовала Глаша, – а то швы разойдутся.
Черт возьми, что происходит? Где он? Первым делом Роман ощупал бок. Рану заклеили пластырем, под ним вполне явственно проступали наложенные швы. Похоже, заштопали его вполне профессионально. Но помещение это ничуть не походило на больничную палату. Не говоря о шикарной кровати, комната тоже не вписывалась в госпитальный стереотип: большая, обставленная стилизованной под старину мебелью, с ковром на полу. Похоже, все вещи были новые, только-только из магазина. И пахли так, как должны пахнуть новые вещи, – лаком, деревом, клеем.
«Кто-то приготовил это гнездышко для встречи…» – мелькнула мысль.
Роман попытался сесть, но понял, что переоценил свои силы: он был еще слишком слаб.
– Пожалуй, стоит поправить тебе подушки.
Глаша наклонилась. Роман уловил запах духов, тепло ее плоти, прикосновение руки…
– Вот так, тебе будет удобнее. – Она отстранилась.
– Я сплю? – спросил раненый, беря из ее рук чашку.
– Возможно.
– Кто меня чинил? – Роман почему-то опасался спросить напрямую: что произошло, как он попал из квартиры ученика в эту комнату и куда подевалась Тина.
– Доктор, конечно, – отозвалась Глаша. – Тина остановила кровь, но этого было маловато.
И тут до него дошло. Сквозь странную эйфорию (накачали какой-то наркотой, черти) вдруг пробилась догадка:
– Я у Медоноса? Да? В доме Жилкова?
Глаша кивнула:
– Медонос здесь. И насчет дома ты угадал.
– Что ему нужно? Он не сказал?
– Нет, – отрицательно мотнула головой Глаша. – Велел быть с тобой внимательной. Да я и так все делаю.
Роман лихорадочно соображал, что из всего этого следует. Картина выходила неутешительная.
– Тина здесь. Ее с тобой привезли.
Глупая девчонка. Как позволила!
– Что с ней? – Роман постарался задать вопрос как можно более равнодушным тоном.
– Она в соседней комнате. Все нормально, не волнуйся. Медонос заклинания на двери наложил, чтобы ни она, ни ты не вырвались. Колдованов тут полно. Оборону держат.
– А ты на чьей стороне? – в упор спросил Роман.
Глаша смутилась:
– Сам понимаешь, я для тебя на все готова. Но и Медонос… Он, конечно, сволочь… Но жить как-то надо. Понимаешь?
– Вполне, – усмехнулся пленник. – Кто еще из колдунов здесь?
– Максима Костерка видела. – Глаша понизила голос. – Он сам пришел. Похоже, с Медоносом они закорешились.
– Не сомневаюсь…
Итак, Тина здесь. Зачем она Медоносу? Как женщина? Вряд ли. Не стал бы ради подобных приключений повелитель четырех стихий так рисковать. Хотя его отношения с женским полом попахивают извращениями. Тина как колдунья? Пожалуй, она что-то тут может показать. Но пока еще на очень низком уровне.
Роман наконец припомнил: кто-то ломился в квартиру Юла, пытаясь высадить наружную дверь.
«Я попробую их остановить, – сказала Тина и поднялась. – Я сумею. Ведь это не так трудно – произнести формулу изгнания воды».
Колдун услышал в голосе первой своей ученицы неуверенность. Это всегда было ее слабым местом – она не умела причинять боль другому осознанно. Тина предпочитала бежать. Но бежать в тот момент было некуда.
«Настрой! – напомнил учитель. – Помни про нужный настрой!»
«Я боюсь, вдруг ненависть уйдет внутрь», – шепотом ответила она, неотрывно глядя на дверь.
Колдун собрал все силы, какие были. Впрочем, много и не требовалось – только направить ее удар. Попросил:
