Маргарет Уэйс - Драконы Кринна
— Скажи, добрый человек, не дракон ли произвел эти разрушения?
— Ага, гниль на его крылья. Тпру, ты, лошадь. Ничего не осталось, только вонища. Полчаса как улетел. Теперь вот в Мейгарт за гвоздями ехать. — Фермер почесал бороду. — Да он не только здесь напортачил. Сосед-то заходил вчера вечером, говорил, за его коровами гонялся. Одну убил, но не съел. Странно это. Так и оставил. Еще над Мейгартом летал, пугал народ, да и скотину тоже.
— Искатель опять заработал! — повелительно прокричал Миртин Кариан. — Пошли!
— Минутку, Мастер, — откликнулась девушка и вернулась к фермеру: — Спасибо за помощь, добрый человек. Удачно тебе отстроиться.
Тем временем маг, не дожидаясь Кариан, двинул вперед. Фермер близоруко поглядел ему вслед и крикнул:
— Тут еще один искал его! Большой такой, в доспехах! Говорит, честь его запятнал! Убить собирается, ли сможет, конечно, заставить так долго сидеть на одном месте!
— Соламнийский Рыцарь? — удивленно спросила Кариан.
Фермер покачал головой:
— Знать не знаю.
Кариан водрузила поклажу на плечо и побежала догонять наставника.
— Он сказал… — начала она, приблизившись.
— У меня отличный слух! — огрызнулся Миртин. Он почти бежал, следуя за облаком коричневого с золотым блеском дыма, который теперь пах еще отвратительнее. Я должен настичь этого дракона раньше, чем это сделает рыцарь, иначе есть опасность лишиться статуэтки!
Дзинь!
На следующее утро Картотряса разбудил металлический звон.
— О, хорошо! Война! — Кендракон резко поднял лову, забыв о том, какой низкий свод в его укрытии. — У-у! — Картотряс так сильно ударился, что с потолка пещеры посыпалась каменная крошка.
Пошатываясь, он задом вылез наружу и попытался сфокусировать взгляд на ближайшем лугу, откуда носился звон. Его зрение прояснилось через целую минуту, и кендракон увидел, что это огромный людоед, вооруженный гигантской булавой, сражается с одиноким конным рыцарем. Несмотря на то, что на рыцаре были доспехи, он едва держался, отчаянно отражая удары длинным мечом и прикрываясь щитом.
Картотряс воспылав гневом — похожее чудовище когда-то разгромило его родной город.
— Ненавижу людоедов! — Взмахнув крыльями, кендракон поднялся в воздух. — Я спасу тебя от него, сэр Арик!
Картотряс взлетел высоко, затем развернулся для крутого броска.
— Йу-у! — оглушительно проорал он свой новый воинственный клич… который превратился в испуганное «А-а-а!», когда он пронесся мимо сражающихся, слишком приблизившись к земле, и был вынужден применить все свое мастерство, чтобы не разбиться.
Ветер, поднятый Картотрясом, никак не повлиял на огромного людоеда, разве только слегка спутал его засаленные волосы, а вот боевой конь сэра Арик зашатался, рыцарь же чуть не выпал из седла. Пока жеребец восстанавливал равновесие, людоед, ухмыляясь, занес булаву для смертельного удара.
Отлетев далеко от места сражения, кендракон с трудом заложил крутой вираж, готовясь к другому, как ему хотелось надеяться, более успешному броску.
— Не уйдешь, гнусная тварь! — выпалил Картотряс и на полной скорости ринулся к врагу, хлопая крыльями. Внезапно в его голове промелькнули слова — магические слова, которых кендер никогда не знал, где-то в районе желудка послышалось странное бульканье. Кендракон открыл пасть и икнул.
Жар пустынь обжег спину людоеда, заставив остановиться и взреветь от боли и удивления — дракон внезапно оказался совсем рядом. Конь сэра Арика бросился в сторону, спасаясь от порыва обжигающего ветра, а рыцарь ахнул, когда из-за внезапного подъема температуры в его металлических доспехах стало по-настоящему неудобно.
— Мне не нужна такого рода помощь! — прокричал сэр Арик, усмиряя жеребца и заставляя его опять встать перед врагом. — Кендракон, прочь!
Но его крик прозвучал слишком поздно. Картотряс опять развернулся, вызывая в памяти новые магические слова, и изрыгнул молочно-белое облако, которое сначала полностью накрыло рыцаря с конем, а затем людоеда. К несчастью, туман начал быстро подниматься вверх, поэтому кендракон, как ни старался, не смог избежать его, когда пролетал мимо поединщиков, закладывая очередной вираж.
Людоед опять поднял оружие, но не успел размахнуться, как огромная булава выпала из его ослабевших пальцев. С глухим стуком чудовище, как подрубленное дерево, упало в траву, потеряв сознание.
Сэр Арик, выпустив из рук меч, упал вперед, на шею своего скакуна, который вновь зашатался. Рыцарь не удержался в седле и с грохотом свалился на землю. Конь, печально фыркнув, сел на круп, затем медленно перекатился на бок и рухнул, вытянув ноги.
Самому Картотрясу вдруг страшно захотелось спать. Он зевнул и вдруг заметил стремительно приближающуюся границу деревьев. Кендракон, жертва собственного сонного дыхания, растопырив крылья, снизил скорость, остановился и кубарем покатился в гущу молоденьких деревец, еще в воздухе захрапев.
— Просыпайся, Кендракон!
Картотряс, ничего не соображая спросонья, плохо представлял, где кончаются его грезы и начинается действительность, но был уверен, что этот знакомый требовательный голос ему снится.
— Просыпайся, Кендракон! Час нашей битвы настал!
Раскрыв один глаз, Картотряс обнаружил перед своим носом сэра Арика, опиравшегося на вложенный в ножны меч. Рыцарь берег правую ногу, большую часть веса перенося на левую, шлем на его голове погнулся, а забрало основательно сбилось набок. За ним неуверенно стоял серый рыцарский конь, свесив голову почти к самой земле.
С вздохом, ощущая все еще некоторое головокружение от сонного газа, Картотряс вновь закрыл глаз.
— Не пытайся обмануть меня! — взревел сэр Арик. — Я знаю, что ты проснулся! Несмотря на то, что я нетвердо держусь на ногах, несмотря на то, что мне плохо видно из-под моего шлема, бросаю тебе величайший вызов! Больше никогда ты не помешаешь моей битве, больше никогда не возмутишь мой покой!
Оба глаза Картотряса, моргнув, открылись.
— Но я только хотел помочь! Людоед размозжил бы тебе голову своей здоровенной булавой…
— Когда ты пролетел в первый раз, мой конь чуть не выбросил меня из седла. Людоед, которому поднятый тобой ветер ничуть не помешал, получил преимущество. Нагромождая одно оскорбление на другое, ты применил свое оружие — суховейное дыхание, опалив всех, кроме себя. И, что всего хуже, ты воспользовался в качестве оружия своим сонным дыханием, лишив чувств моего врага, моего коня и меня до вечера сегодняшнего дня. Я не мог исполнить свой долг, пока не проснулся, и только благодаря редкой удаче пришел в себя раньше людоеда. Его голова теперь отделена от тела. Поэтому приготовься! Кодексом и Мерой клянусь, наконец-то я смою твоей кровью позор с моей чести!
