Скотт Вестерфельд - Загробные миры
Зачастую после таких пиршеств от бюджета Ниши оставались рожки да ножки.
Когда Дарси вела себя разумно, они посещали художественные галереи. Имоджен работала в одной из них в свой первый год в Нью-Йорке. Она знала многих художников и самое главное – сплетни.
Но больше всего Дарси нравилось писать вместе со своей подругой. Ей никогда прежде не выпадало столь трудоемкого задания. Она разбиралась с предложениями, которые настрочила в бытность наивной старшеклассницей. Казалось, из текста буквально выпирает все ее невежество, как на ее подростковых фотографиях.
Но писать вместе с Имоджен было почему-то очень легко. Дарси не чувствовала никакого напряжения, наоборот, она ощущала себя совершенно естественно, как рыба в воде. В основном, сочинительство происходило в ее кабинете – в окружении окон с видом на зубчатые крыши Китайского квартала, – в знакомых пределах матраса Дарси, или в спальне Имоджен с ее соседками по квартире за тонкой стеной. Вообще-то, местоположение было неважно. Главным стала связь, которая возникла между ними, некий кусочек, отрезанный от вселенной, их личное и неприкосновенное пространство.
Акт совместного творчества делал все совершенно иным, отличавшимся, как реальность от открытки, как дешевые наушники от живой музыки в переполненном зале, как пасмурный день от полного затмения.
Имоджен изменила все.
– Как называется это, ну, где… – пробормотала Дарси и притихла.
– Нужна точная информация, – бросила Имоджен, не отрываясь от экрана; ее пальцы по-прежнему порхали по клавиатуре.
– Когда заложницы влюбляются. В плохих парней.
– Какой-то синдром. Он рифмуется.
– Стокгольмский синдром! – воскликнула Дарси, ликуя, будто кошка, выплюнувшая перо.
Правка может быть огромной и философской, когда из-за единственной фразы приходится коренным образом изменить взгляд на то, что рассказывалось в истории.
А порой Дарси казалось, что она разгадывает необъятный кроссворд, причем буквы неожиданно занимают свои места, и тогда все становится понятным.
– Верно, – Имоджен еще печатала. Она никогда не останавливалась, даже в те дни, когда уверяла, что написала лишь десяток приличных предложений. Каждая мысль из ее мозга попадала прямиком на экран, хотя бы только для того, чтобы ее удалили мгновением позже. Клавиша «Удалить» в ноутбуке Имоджен побледнела, стерлась посередине, будто каменное крыльцо в монастыре.
Зато Дарси скорее глазела на монитор, чем заполняла его. Она сперва продумывала абзацы, затем проговаривала их вслух, изображая мимически, и, наконец, приступала к ударам по клавишам. Ее руки будто пытались помочь ее мыслям, а выражение лица зеркально отображало эмоции персонажей. Дарси закрывала глаза, когда театр в ее голове заполняли декорации и герои или когда она искала недостающее слово.
– Солнце встает, – произнесла Имоджен и закрыла ноутбук.
Дарси продолжала печатать, желая закончить главу, где появляется Джейми – лучшая подруга Лиззи. Нэн просила сделать сцены с Джейми длиннее, чтобы укрепить Лиззи в реальном мире. Но Дарси устала, и ее взгляд переместился за окно.
Сотрудники службы доставки разгружали пластиковые ящики с рыбой из грохочущего грузовика, а небо постепенно светлело. Имоджен, верная себе, никогда не писала после восхода солнца, что с ног на голову перевернуло режим Дарси. Она до сих пор поражалась драматизму розовеющей зари, а также скорости, с которой на улицы Китайского квартала возвращалась деловитость.
Имоджен заваривала чай. Теперь, после того, как они три недели работали над книгами вместе, ели вместе, да и все остальное делали вместе, чаепитие превратилось в ритуал. Дарси следовало бы закрыть ноутбук либо написать пост для своего пыльного, продуваемого ветрами «Тамблера». Но пока Имоджен находилась на кухне, у Дарси возник повод для другого ритуала.
Она открыла браузер и набрала в строке поисковика: «Сменила свое имя на Имоджен Грей». Фраза была настолько простой и очевидной, что она никогда не пробовала ее раньше.
Точных совпадений не было, лишь разбросанные отсылки к «Пиромантке», меньше чем двухмесячной давности.
– Нет, – прошептала Дарси и залечила разочарование, разглядывая картинки, найденные при поиске. Из прошлогоднего бостонского текста появились несколько незнакомых фото, когда у Имоджен были более длинные волосы.
Засвистел чайник, Дарси встрепенулась и быстро очистила историю поиска. Она никогда не давала себе обещаний насчет Интернета и информации об Имоджен, но чувствовала себя виноватой.
Странно не знать имя своей первой девушки.
А иногда Дарси терялась в догадках о самой себе. Порой ее мучили вопросы – настоящая ли она писательница, хорошая ли она индуистка, и можно ли ее еще считать девственницей. К сожалению, Саган оказался прав: вопросов всегда было больше, чем ответов. Лишилась ли она девственности после совместно проведенной ночи с Имоджен? Играли ли тут роль пальцы, язык, либо нечто неосязаемое? Или «девственница» – просто термин из мертвого языка, утратившего смысл. Может, Дарси, похожа на древнего философа, который внезапно вернулся к жизни и спрашивает, что такое электроны: земля? вода? воздух? или огонь?
У Дарси имелась простая гипотеза: реальный мир устроен иначе, чем выдуманные истории. В романе ты всегда знаешь миг, когда что-то случится либо изменится. А настоящая жизнь полна постепенных, частичных, непрерывных преобразований. Она целиком состоит из случайностей, неопределенностей и непредвиденных обстоятельств. В одном можно быть уверенной: жизнь сложна вне зависимости от того, терпят твое прикосновение единороги или нет.
Около полудня Дарси проснулась.
Она до сих пор изумлялась, когда находила рядом с собой Имоджен, и разглядывала подругу, замечая новые подробности. Два вихра в растрепанных волосах Имоджен, которые пересекались друг с другом, как скрещенные на дуэли мечи. Белые отметины от колец, постепенно становящиеся более заметными по мере того, как ее ладони загорали на летнем солнце. Веснушки, высыпавшие на плечах Имоджен, когда стало достаточно жарко и пришло время для маек без рукавов.
Возможно, для уверенности хватит и этого знания.
Дарси потянулась за мобильником и проверила электронную почту.
– Эй, Джен, – сказала она мгновенье спустя, пиная и расталкивая Имоджен. – Кирали хочет с нами пообедать. Сегодня!
Раздался тягучий и сонный ответ:
– Неудивительно.
– Что ты… – начала Дарси и вдруг поняла: Кирали прочла ее книгу.
Имоджен перекатилась на другую сторону и, как это было у нее заведено каждое утро, принялась разминать запястье, страдавшее от постоянного кликанья компьютерной мышкой.
