Нил Гейман - Дети Ананси
Грэхем Хорикс кивал и издавал сочувственные ахи и охи, цокал языком и поддакивал, а на него все капала серная кислота, пока мама Рози не согласилась забыть о своей неприязни к незнакомым людям и к тем, кто так или иначе связан с Толстым Чарли, и все говорила, и говорила, и говорила… Грэхем Хорикс слушал вполуха. Грэхем Хорикс размышлял. «Весьма прискорбно было бы, — думал он, — если бы кто-нибудь вернулся в Лондон и сообщил властям, что встретил Грэхема Хорикса на Сан Андреасе». Что его рано или поздно заметят — неизбежно, однако эту неизбежность нужно постараться отдалить.
— Позвольте, — сказал он вслух, — предложить решение хотя бы одной вашей проблемы. В нескольких шагах отсюда находится мой летний домик. Хочется думать, довольно приятный. И если у меня чего-то в избытке, так это ванных комнат. Не хотите ли побаловать себя ванной?
— Нет, спасибо, — сказала Рози.
Разумеется, если бы она согласилась, то мама неминуемо указала бы на то, что им нужно вернуться в Уильямстаун, откуда катер заберет их на корабль, и одернула бы ее за то, что она принимает подобные приглашения от посторонних. Но Рози отказалась.
— Как мило с вашей стороны! — показала мама Рози в улыбке зубы. — С огромным удовольствием.
Вскоре подъехал на черном «мерседесе» садовник, и Грэхем Хорикс открыл дверцу перед Рози и ее мамой. Он заверил обеих, что абсо-ненно доставит их в гавань задолго до отхода последнего катера на лайнер.
— Куда едем, мистер Финнеган? — спросил садовник.
— Домой.
— Мистер Финнеган? — подняла брови Рози.
— Одно из имен в семье, — ответил Грэхем Хорикс, уверенный, что так оно и есть. Во всяком случае, в чьей-нибудь семье.
Захлопнув заднюю дверцу, он сел впереди.
Мэв Ливингстон потерялась. Все началось так хорошо… Она захотела попасть домой, в Понтерфракт, и пожалуйста — мерцание, ужасный порыв ветра, и потоком эктоплазмы она перенеслась к себе. В последний раз пройдясь по комнатам, она вышла под осеннее небо. Ей захотелось повидать сестру в Райе, и только она успела об этом подумать, как очутилась в садике, где ее сестра как раз выгуливала спаниеля.
Все казалось таким простым.
В какой-то момент она решила, что пора посмотреть на Грэхема Хорикса, и тут-то все и запуталось. На мгновение она оказалась в кабинете в Олдвиче, потом в пустом доме в Пурли, где была однажды на обеде, который Грэхем Хорикс устроил для небольшой компании лет десять назад, а потом…
Потом она потерялась. И куда бы ни попыталась попасть, становилось только хуже.
Она понятия не имела, куда ее занесло, хотя, по всей видимости, это был какой-то сад.
Краткий ливень промочил насквозь листву и траву, но ее не тронул. Теперь от земли валил пар, и потому она поняла, что это не Англия. Сгущались сумерки.
Сев на мокрую траву, она от расстройства шмыгнула носом.
«Хватит, — строго велела она сама себе. — Мэв Ливингстон, возьми себя в руки!»
Но шмыганье переросло в плачь.
— Хотите носовой платок? — спросил чей-то голос.
Мэв подняла глаза. Перед ней стоял пожилой джентльмен с тоненькими, словно нарисованными карандашом усиками, в зеленой шляпе и предлагал ей носовой платок.
Она кивнула.
— Хотя, наверное, он мне без надобности. Я все равно не смогу к нему прикоснуться.
Сочувственно улыбнувшись, он подал платок. Как это ни удивительно, платок не провалился у нее между пальцев, поэтому она высморкалась и промокнула глаза.
— Бывает, — сказал джентльмен и смерил ее с ног до головы оценивающим взглядом. — Вы что? «Каспер»?
— Нет, — ответила она. — Кажется, нет… А что такое «каспер»?
— Ну, помните призрака из мультфильма? Так вот, вы призрак?..
Тоненькими усиками он напомнил ей Кэба Коллоу или, может. Дана Амеша, короче говоря, тех звезд, которые, даже постарев, не теряют обаяния. Кто бы ни был этот человек, он все еще звезда.
— А… Да, наверное. Я одна из них. Э-э-э… А вы?
— Более-менее. В общем и целом я мертв.
— О! А вы не рассердитесь, если я спрошу, где мы?
— Во Флориде. На кладбище. Хорошо, что вы меня застали. Я как раз собирался на прогулку. Хотите присоединиться?
— Разве вам не положено лежать в могиле? — нерешительно спросила Мэв.
— Наскучило, и я решил, что не помешает размяться, Может, чуток порыбачить.
Помешкав, Мэв кивнула. Неплохо, когда есть с кем поговорить.
— Хотите послушать сказку? — спросил старик.
— Не особенно, — призналась она.
Протянув руку, он помог ей подняться, и они вышли из Садов Успокоения.
— Приятная откровенность. Тогда буду краток. Не стану слишком заводиться. Знаете, я ведь умею рассказывать истории, которых хватает на месяцы. Все дело в деталях: что-то вставляешь в историю, что-то опускаешь. То есть если выбросить погоду и во что люди одеты, с тем же успехом можно перемахнуть через половину. Однажды я рассказывал сказку…
— Послушайте, — прервала его Мэв, — если собираетесь рассказать сказку, просто расскажите и все, ладно?
Идти по обочине в сгущающихся сумерках — мало радости. Мэв то и дело напоминала себе, что никакая машина ее не собьет, но ей все равно было не по себе.
Мягко и нараспев старик начал:
— Так вот о Тигре. Вам нужно понять, что это не просто полосатая кошка из Индии. Это имя, которым люди наделили вообще всех больших кошек: пум, и рысей, и ягуаров, дав общем всех. Вам ясно?
— Разумеется.
— Хорошо. Итак… Давным-давно все сказки были про Тигра. Все истории принадлежали Тигру и все песни тоже. Я бы сказал, все анекдоты были про него, но во времена Тигра анекдотов не рассказывали. Главное в Тигровых историях — насколько крепкие у тебя зубы, как ты охотишься и как ты убиваешь. В Тигровых историях нет ни доброты, ни проказ, ни мира.
Мэв попыталась представить себе, какие сказки могла бы рассказывать большая хищная кошка.
— Значит, там было сплошное насилие?
— Иногда. Но большей частью они были просто неприятными. Когда все сказки и все песни принадлежали Тигру, дурное для всех было время. Люди перенимают дух сказок и песен, которые их окружают, особенно если своих собственных у них нет. И во времена Тигра все сказки были мрачными. Они начинались слезами и заканчивались кровью, но других люди не знали. Потом появился Ананси. Надо думать, вам все известно про Ананси…
— Кажется, нет, — призналась Мэв.
— Ну, начни я говорить о том, каким умным и красивым, каким обаятельным и коварным был Ананси, я мог бы начать сегодня и не закончить до четверга на будущей неделе, — завелся старик.
— Тогда не начинайте, — посоветовала Мэв. — Я поверю вам на слово. И что сделал этот Ананси?
