Дмитрий Казаков - Сердце Пламени
Олен тронул поводья, Кусака двинулся вперед несмело, нащупывая дорогу. Ход пошел вверх, открылось прямоугольное отверстие, в которое заглядывала любопытная белая звезда. Вскоре к ней присоединились сестры, а Рендалл оказался на поверхности. Прямо за спиной осталась правильной формы яма, еще дюжиной локтей дальше — стена Терсалима.
Когда из прохода выбрался ехавший последним Пьяный Маг, в недрах земли что-то зашуршало. Холмик за ямой начал неторопливо опускаться, пока не закрыл ее совсем. От выхода не осталось и следа.
— Уф, выбрались… — вздохнул Гундихар, — а то я в один момент не верил.
— Рано радуешься, — сказал Олен. — Надо еще как-то пробиться через гиппаров. Вряд ли они выпустят нас просто так.
— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Саттия.
— Вся надежда на чутье Рыжего, — он огляделся, пытаясь разглядеть оцилана. — Эй, ты где? — во тьме вспыхнули две висящие рядом золотые точки. — Ты понимаешь, что нам нужно?
— Мяу, — отозвался кот.
— Выведешь нас?
Второе «мяу» прозвучало еще более уверенно, чем первое.
— Ты доверяешь этому животному? — воскликнул Согалис. — Да ты что? Как такое возможно! Он же…
— Это животное не раз спасало мне жизнь, — отрезал Олен. — И оно разумно больше, чем многие роданы. Так что мы пойдем туда, куда он нас поведет. Приготовить оружие!
— Эй, а я? — подал голос Ктари. — Клянусь милостью Сифорны, я не хочу умереть вот так, со связанными руками.
— У тебя нет выбора, — хмыкнул Гундихар. — Но не бойся, если будет совсем страшно, мы тебя защитим!
Олен извлек меч, тускло блеснуло в свете звезд его лезвие. Гном приготовил цеп, Саттия и Пьяный Маг обнажили клинки. Безоружного Бенеша и пленника поместили в середину маленького отряда. Рыжий махнул хвостом, от того полетели крошечные алые искорки, и потрусил на северо-запад.
Бежал кот неторопливо, то и дело останавливался и принюхивался. Пару раз делал большие петли, словно обходя что-то невидимое для всадников, но опасное. Направление при этом сохранял четко.
— Я слышу плеск волн, — прошептала Саттия через пару миль. — Это что, Теграт?
— Он самый, — кивнул Олен.
Спускаться к самой воде оцилан не стал, побежал по краю ведущего к реке откоса. Затем резко остановился, повернул морду и тихо, но довольно сердито мяукнул.
— Что это значит? — шепотом спросил Пьяный Маг.
— То, что впереди ждет враг, — Саттия не дала Олену раскрыть рта. — Вон там, в зарослях у берега полумилей дальше сидят три или четыре гиппара. Проскочить незаметно можно, но только ползком.
— Остается прорываться, — сказал Гундихар. — Жалко только, что люди ни бельмеса во тьме не видят…
— Это… ну, можно исправить, ненадолго, — вступил в разговор Бенеш. — Я знаю сочетание знаков Истинного Алфавита…
— Так рисуй, а не болтай, — оборвала его девушка. — И начни с себя!
В той стороне, где находился ученик мага, что-то слабо сверкнуло. Послышался топот копыт, недовольное бормотание проводника:
— Что ты делаешь? А, рисовать? На лбу? Ну давай… Ой, надо же.
— Олен, ты готов? — Бенеш подъехал ближе. — Зажмурься… а то может быть… ну, немного ярко…
Олен прикрыл глаза. Почувствовал, как палец прикоснулся ко лбу, начал рисовать сложные знаки. По коже заструилась холодная щекотка, поползла вниз, к векам. Когда проникла под них, на мгновение стало больно, точно в каждый зрачок вонзили по тонкой игле.
— Вот, теперь все. Открывай, только осторожно, да.
Олен удивленно заморгал — ночной мрак, только что непроглядный, превратился в серый сумрак. Из него выступило уходящее на север всхолмленное поле, острова на глади Теграта, лагерь гиппаров, похожий на место громадного побоища. Звезды сделались куда ярче.
— Ничего себе… — прошептал он. — Здорово!
— Продлится около часа. А затем обернется головной болью, — омрачил всю радость Бенеш.
— Мяу! — Рыжий напомнил о том, что они непозволительно долго простояли на месте.
Олен толкнул Кусаку пятками в бока, с ходу послал в рысь. То же самое сделали остальные, маленький отряд понесся на север, к кустам, за которыми укрывался секрет гиппаров. Там, похоже, что-то услышали. Донесся мелодичный свист, в зарослях стало заметно движение.
— Эх, где мои стрелы! — яростно прошипела Саттия, давая Чайке шпоры.
Она первой врезалась в кусты, затрещали ветки, посыпались наземь листья. Раз, другой махнула мечом, свист оборвался. Навстречу Олену из зарослей вылез огромный гиппар, взмахнул топором. Первый удар пришлось отбивать, чтобы не зацепило коня, второй прошел мимо, а затем Рендалл атаковал сам. Ледяной клинок прорезал чешую и вонзился в плоть.
Расползлась, перебивая ночные запахи, резкая вонь.
— Эх, за родину! За папу и за маму! — Гундихар от всей души шарахнул «годморгоном» по оказавшейся в пределах досягаемости голове. Мягко чмокнуло, уроженец моря повалился наземь.
Последний гиппар попытался обратиться в бегство, но угодил под саблю Пьяного Мага.
— Отлично! Прорвались! — воскликнула Саттия. — Зато растревожили это осиное гнездо!
Со стороны лагеря доносился беспокойный свист, приземистые фигуры поднимались одна за другой, собирались в кучки.
— Скорее рачье, — заметил Олен. — Но теперь ходу! Ходу!
Погнали на север, вдоль реки. Остались позади кусты с убитыми гиппарами, закачались далеко вверху звезды. Лошади разогрелись, от них пошел запах пота.
— Стой! Стой! — крик Саттии прозвучал за мгновение до того, как мчавшийся огромными скачками Рыжий присел на все четыре лапы.
Олен дернул поводья, еще не понимая, что происходит. Кусака взвился на дыбы, замолотил копытами по воздуху. В ржании его прозвучали боль и обида.
— Что такое? — рявкнул Согалис.
— Ров! — ответила девушка. — Как же мы так глупо прокололись! Решили, что они оставят дорогу вдоль реки!
Ров шириной в пару десятков шагов шел от берега Теграта, в этом месте довольно высокого. Из дна торчали колья, а стенки были отвесными.
— Остается один вариант, — Олен посмотрел в ту сторону, где от лагеря приближались гиппары. — Прорыв! Они не ждут, что мы вот так вот ринемся им навстречу. Кроме того, ночью эти твари дерутся много хуже, чем днем.
— Дайте мне меч! — потребовал Ктари. — Честное слово, если мы пробьемся, я не сбегу и позволю снова связать себя!
— Ишь ты, какой хитрый! — усмехнулся Гундихар, но глаза его полезли на лоб, когда Олен снял с седельного крюка меч островитянина и бросил ему. Ктари поймал оружие, в одно мгновение перерезал путы.
