Укротитель ёкаев (СИ) - Виланов Александр Сергеевич

Наконец мы вышли из лифта на третьем этаже, где располагалась жилая секция для героев. Две девицы довели меня до комнаты Малата, после чего Хорейн как ни в чём не бывало заявила:

— Будем ждать в твоей комнате.

— Можно подумать, вас туда кто-то пустит.

— Уже. Пока ты спал, мы выбили себе разрешение присматривать за тобой, хотя бы в первые дни после пробуждения.

— Я запрещаю…

— Тогда придётся выгнать нас силой, — ответила брюнетка, только вот игривости в её голосе не ощущалось. На моём, видимо, тоже, поскольку она добавила: — Обещаю, что приставать не станем, но и одного тебя оставлять не хочется. После того, что произошло…

— Что произошло? Гибель друга? Так я их уже не один десяток похоронил. Как-нибудь переживу.

— И нам тоже не хочется оставаться одним, — добавила Хорейн, а Маки кивнула в подтверждение.

— Ну что с вами поделать, — сокрушённо произнёс я, после чего ткнул кнопку вызова на домофоне. К моему удивлению, очень скоро индикатор загорелся зелёным светом. Честно говоря, я бы не удивился, если бы нелюдимый Малат не пожелал ни с кем встречаться и разговаривать.

Бог войны сидел в кресле, глядя какой-то репортаж по телевизору. Тот же тёмно-синий костюм, разве что маски на лице больше не было. Лицо у него… ну, вполне обычное. Не урод и не красавец. Хотя не знаю, насколько обычным выглядит в Обинарии лицо, выдающее опытного воина, повидавшего и боль, и смерть. Такого здесь даже у героев не встретишь.

— Рад, что ты поправился, — произнёс я вместо приветствия, усевшись в соседнее кресло.

— При современной медицине я не мог не поправиться с такой пустяковой раной, — сухо отозвался Малат. — Твоя затянувшаяся спячка напугала врачей и всех остальных гораздо сильнее.

— Могу представить. Наверное, ты уже догадываешься, зачем я к тебе пришёл и о чём собираюсь спросить.

— Да. Пожалуй, пришло время сбросить покров тайны.

С этими словами воин взял смартфон и подал какую-то команду через приложение ассоциации. Позволив себе заглянуть одним глазком в экран, я узнал функцию, подающую операторам сигнал сосредоточить внимание на вызвавшем её герое. Мол, сейчас он скажет или сделает нечто важное. В переводе на местный язык: произведёт контент. Вообще, слежка за нами и так велась двадцать четыре на семь, но всё же подобные кнопочки облегчали персоналу работу.

— Меня неустанно допрашивают с тех самых пор, как я сам выписался из медпункта, но всё же хотелось дождаться твоего пробуждения, — добавил Малат.

О, так я для него что-то значу и не выгляжу в глазах топа бесполезным баластом? Приятно слышать.

— Итак, что же это за маска, понижающая силу владельца, и как её получают. А заодно странный класс «бог войны», имеющий сразу три не связанных друг с другом способности.

Малат, как мне уже известно, являлся попаданцем из другого мира. В подробности вдаваться не будем. Ясное дело, что во многих аспектах, будь то природа или общественные устои, он отличался от того же Алмера, но общий принцип оставался тем же: мир Малата был «фэнтезийным». Никаких смартфонов и автомобилей, технологии отставали от Обинарии на несколько веков, зато волшебных явлений было в избытке.

Малат служил в армии пустынного королевства Фиорат и был ни много ни мало сыном одного из генералов, за что и сам уже в молодые годы был обеспечен офицерским статусом. Всё началось в период кровопролитной войны с соседним государством Дернетт. Противостояние выдалось тяжёлым, и в какой-то момент над Фиоратом нависла нешуточная угроза поражения.

Тогда придворные волшебники, изучив древние архивы, разработали ритуал призыва древнего бога войны Хатоса. Человек, что станет его сосудом, должен был обрести невероятную мощь, сопоставимую с целой армией, и принести своей стране победу. Честь стать этим самым сосудом выпала Малату, в своём молодом возрасте уже успевшему пройти через множество сражений и одержать ряд доблестных побед.

— Постой, дух бога войны? — перебил я его. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это нечто похожее на моего ёкая или пистолет Гистера?

— Нет, он со мной не разговаривает. Я даже не знаю, является ли этот Хатос разумной сущностью, или же просто воплощением бездушной силы.

Ритуал прошёл успешно, и Малат обрёл обещанную силу в лице трёх уникальных навыков, каждый из которых был напрямую связан с явлением войны. Первый позволял облачаться в оружие и доспехи, по остроте и прочности превосходящие творения лучших кузнецов того мира (да и Обинарии тоже). Второй отвечал за призыв союзных воинов из иного измерения. Они не являлись полноценными живыми существами, не имели ни семей, ни личностей, не чувствовали боли и восстанавливались со временем, даже будучи убитыми. Всё это позволяло не заботиться об их сохранности и без зазрений совести пускать на убой. Третий же навык служил этаким радаром и безошибочно выявлял присутствие живых существ, охочих до битвы.

— Охочих до битвы? Так вот в чём дело, — снова прервал я рассказ. — Ты видишь людей, намеревающихся на кого-то напасть. Потому ты заранее узнал о приближении террористов, но вот появление беспилотного шагохода и заложницы стали для тебя неожиданностью.

— Верно. От меня не укроется присутствие врагов, и не важно, воины это или командиры, отдающие приказы. Но вот на неодушевлённые предметы и мирных людей эта способность никак не реагирует. С этого-то и начались проблемы.

Помогая союзному войску одерживать одну победу за другой, в то же время Малат с каждым днём всё больше погружался в сомнения. Ведь последний навык бога войны открыл для него неожиданную истину, о которой сын генерала, у которого война была буквально в крови, даже не догадывался.

Всякий раз, когда солдаты Фиората разграбляли очередной захваченный город или деревню, выносили ценности, насиловали женщин и убивали мужчин, избранный сосуд Хатоса ясно видел, что ни у кого из этих людей не было желания участвовать в войне. Да, кузнецы ковали для вражеских солдат оружие, а фермеры снабжали их пищей, но делали они это по приказу, а не по собственной воле. Все они мечтали лишь о мирной жизни и молились своим богам о том, чтобы в их дом никогда не пришла война. Но она пришла. Пришла туда, куда её не звали, и принесла с собой смерть, которой никто не желал.

Да какие там крестьяне. Даже среди вражеских солдат хорошо если половина действительно хотела сражаться и была готова вонзить меч в другого человека, пусть даже своего врага. Ведь правители обоих враждующих государств призывали на войну всех здоровых мужчин подходящего возраста, не спрашивая их мнения. А тех, кто отказывался или дезертировал в процессе, ждала страшная участь. В армии регулярно проводились публичные казни «предателей», и проводились с крайней жестокостью, в назидание остальным.

В одном из сражений Малат даже отважился на смелый эксперимент. Оказавшись один на один с дернеттским солдатом — одним из тех, что не улавливались радаром, — сосуд бога войны отозвал доспех со щитом и осознанно открылся для удара. Вражеский меч сверкнул на солнце и остановился в нескольких сантиметрах от его лица, а затем выпал из дрожащей руки. Тот солдат не мог никого убить. Он не годился для боя. Был бесполезен. И таких, как он, было много.

Тогда-то сын генерала окончательно понял, что всё происходившее до этого момента, все вековые устои были не более чем сплошной чередой ошибок, глупых фантазий правителей и полководцев, не понимавших, что было на душе у простых людей.

После той битвы он явился к отцу и без утайки поведал обо всех обретённых знаниях и сделанных выводах. Поделился всеми откровениями, что явил своему сосуду дух древнего бога войны. И объявил, что не собирается более в этом участвовать и убивать без нужды невинных людей.

Отец выслушал его, кивая и обдумывая каждое слово, а после поделился услышанным с королём. Был созван совет генералов, на котором было принято решение.

Очередным вечером в покои Малата явилась очередная наложница. Красивая, как и все предыдущие. Государственная казна не скупилась на содержание генералов и их семей, и постель молодого воина каждый день согревала новая девушка.