Эолин (ЛП) - Гастрейх Карин Рита

— У тебя нет причин мстить мне, и ты не можешь победить сегодня. Если будешь сражаться, твои люди падут, как летний дождь. Их кровь зальет эту долину. В твоих силах избежать этой трагедии, — Акмаэль снова переключил свое внимание на Эолин. — Сдавайтесь и примите обещание моей защиты.

Эрнан повел свою лошадь вперед, чтобы заслонить от короля Эолин. Напряжение охватило плечи лидера повстанцев. Волны жара поднимались от его доспехов, хотя утренний воздух оставался прохладным.

Акмаэль заметил тревожное изменение ритма дыхания Эрнана. Инстинктивно рука короля потянулась к рукояти меча, но Эрнан не атаковал. Он сидел неподвижно, как камень, зеленые глаза тлели под рыжими бровями. Он смотрел не на короля, а на что-то, что видел только он.

Металлический запах пронзил чувства Акмаэля, и его осенило осознание. Он взглянул на Церемонда, но янтарные глаза волшебника были устремлены на Эрнана, который теперь повернулся к своей сестре и сказал ей низким рычанием:

— Сегодня ты погибнешь от моего меча.

Эрнан направил лошадь к армии повстанцев.

С лицом, полным тревоги, Эолин развернула свою кобылу, чтобы следовать за ним.

Хелия, явно сбитая с толку их внезапным отступлением, галопом неслась позади.

Акмаэлю пришлось бороться с желанием броситься за ними. Гнев вылился в злобный упрек.

— Слишком рано для таких проклятий, старый волшебник!

Церемонд удивленно приподнял бровь, но почтительно кивнул.

— Простите меня, мой король. Я думал, вы будете довольны. Наверняка вы видели, что он не был склонен принять ваши условия, и есть не один способ избежать кровопролития.

Акмаэль сдержал свой гнев.

— Это был бесчестный поступок, а угроза его сестре — нехороший знак.

— Уверяю вас, мой Король, он будет слишком растерян, чтобы поднять меч против кого-либо.

Не убежденный, Акмаэль сжал поводья и замедлил дыхание. Кори однажды заверил его, что Эрнан никогда не допустит, чтобы его сестра пострадала, но сейчас эта мысль его мало утешала. Известно, что даже самые крепкие узы любви рушились под ужасающим безумием Ахмад-мелана.

* * *

Шагов за пятьдесят до их рядов Эрнан отвернулся от своих воинов и поспешил к временному убежищу под одиноким деревом. Эолин, все еще находившаяся на расстоянии позади него, остановила свою лошадь.

Хелия подъехала к ней сзади, взволнованная и озадаченная.

— Что, во имя богов, только что произошло?

Эолин не сводила глаз с Эрнана.

— Хелия, иди к нашим людям. Я должна поговорить с моим братом.

Оставив горную воительницу позади, Эолин подошла к Эрнану и спешилась в тени раскидистых ветвей. Она вонзила свой посох в землю.

Эхекат

Нэом вехам

Леаном энем

Эхуки

Воздух замерцал, и долина расплылась. Только ее брат остался в центре внимания. Он стоял к ней спиной, положив руку на рукоять меча, другой сжимая низкую сильную ветку. Жар его ярости отражался плотными волнами от его спины.

Эолин глубоко вдохнула, пытаясь справиться со своими опасениями. Она осторожно шагнула к нему.

— Эрнан.

— Отойди от меня, ведьма, — прорычал он. — С меня хватит твоих заклинаний и обманов! Ты убедила меня, когда ты была моей сестрой, потерянной и вернувшейся ко мне. Теперь я вижу, что ты всего лишь шлюха Короля-Мага!

Эолин приготовилась к его оскорблениям. Эрнан был не в себе, и если она не снимет это проклятие, гнев, который пылал в его венах, сведет его с ума. Битва будет проиграна еще до того, как начнется.

— Эрнан…

— Не провоцируй меня! — обнажив меч, он бросился на нее.

— Эрнан!

Его клинок остановился у ее горла. Эолин услышала металлический всхлип Кел’Бару, который бился с волей Эрнана.

— Я Эолин, твоя сестра и верховная мага Мойсехена. Ты меня услышишь и увидишь. Сейчас.

По вискам Эрнана текли ручейки пота. Его глаза дернулись и расширились.

— Сестра? — выдавил, будто ему потребовались все силы, чтобы говорить. Кел’Бару вырвался из его хватки и рухнул на землю. Эрнан упал на колени от силы лихорадки. — Что со мной случилось? Меня одолевает желание убить тебя.

Слезы текли из его глаз. Эолин двигалась быстро, чтобы ярость не перешла в безутешное отчаяние.

— Это Ахмад-мелан, — она достала из-за пояса амулет и сломала его, выпустив медную пыль ему в лицо. — Дыши, Эрнан. Дыши глубоко.

Его голова вскинулась от противоядия. Подойдя к нему сзади, Эолин приложила ладонь к его влажному лбу, а другую — к пульсирующей груди. Закрыв глаза, она искала корни проклятия и силой выдергивала их.

Эхекат,

Нэом дена даум

Эренам рехорнем экат

Бенаум энем

Эрнан пошатнулся, и его стошнило желчью на траву. Лихорадка ушла, оставив дрожь. Встав на колени, Эолин обняла его и поднесла к его губам фляжку с водой с мятой.

— Все кончено, — она заверила его тихо, поощряя его выпить. — Ты восстановишь свои силы через несколько мгновений.

— Я видел, как ты обнимала его, — голос Эрнана дрожал. — Ты отдала все и положила свою силу к его ногам. Ты предала меня, и я погиб. Все это казалось таким реальным.

— Это было видение, отражение самых глубоких страхов. Церемонд или, может, король, — ее голос дрогнул при этой мысли. — Один из них нашел твой страх и манипулировал им. Прости меня, Эрнан. Я не считала их такими бесчестными, чтобы предпринять такую ​​атаку до начала битвы. Я больше не подведу тебя и не предам. Ни сегодня, ни когда.

Он оттолкнулся от нее и встал на колени.

— Наши люди, — он посмотрел в сторону линий повстанцев. — Я обнажил свой меч против тебя. Что они подумают?

— Они ничего не видели. Я создала искажение зрения. Они видят, как мы, брат и сестра, воин и мага, молим богов о победе.

— Победа, — повторил он, словно пытаясь вспомнить, где он и зачем пришел сюда. — Да. Победа.

Эрнан с трудом поднялся на ноги. Он поднял Кел’Бару с места, где тот лежал, и протянул руку Эолин. Безумие в его глазах исчезло. Выражение его лица снова стало спокойным, а голос решительным.

— Пойдем, сестра. Нам предстоит победить.

Эолин приняла его руку и встала, но ее облегчение длилось недолго. Когда они подошли к лошадям, Кел’Бару испугал ее серебристым шипением:

Он обратил меня против тебя.

Она замерла, страх струился по ее венам.

«Он был не в себе. Проклятие овладело им».

Он хотел убить тебя.

Прежде чем она успела ответить, Эрнан вложил клинок в ножны и оседлал своего скакуна.

— Брат, — сказала она, — ты должен выбрать другое оружие для этой битвы.

Он рассмеялся.

— У меня нет лучшего меча, Эолин.

— Пожалуйста, Эрнан. Что-то не так с Кел'Бару.

Нахмурившись, он вынул меч из ножен и держал его перед собой, оценивая его баланс, прежде чем сделать несколько чистых выпадов. Клинок сиял как никогда ярко, его песня была гладкой и уверенной.

Эрнан пожал плечами и улыбнулся.

— Кел’Бару всегда танцевал для моей сестры, и сегодняшний день не будет исключением. Этот меч должен был попробовать кровь волшебников, Эолин. Он разделит славу нашей победы над Королём-Магом, иначе зачем бы он достался мне?

С этими словами он направил лошадь к своим людям.

* * *

Хватка Акмаэля на поводьях ослабла, когда Эолин вышла из купола видений со своим братом, они объединились и были готовы к битве. Он даже позволил себе улыбнуться от резкого разочарованного шипения Церемонда.

Воистину, она была одарена, с такой легкостью сняв проклятие мастера. Сколько раз он пытался убедить ее не идти по пути Высшей Магии? Если бы она послушалась его, то предала бы свою сущность. Но, выбрав этот путь, она вступила в неизбежную конфронтацию с силами, которые откажут ей в этой привилегии. Акмаэль был рожден этими силами, и он не мог избежать своего наследия, как и она не могла избежать своей судьбы.

С какой же целью боги допустили их недолгую дружбу в Южном лесу? Возможно, эти потерянные годы дадут искупление за кровь, пролитую за них сегодня.