Роджер Джолли - Пепелище славы
– Хорошо это, быть сотником, – покачал головой покалеченный урук-хай, перематывая руку тряпицей.
– Подцепил! – радостно воскликнул Шенгар. – Тащу… А! Чтоб тебя!… Новый инвалид, злобно ругаясь, принялся растирать придавленные пальцы.
Тем временем Мардок кое-как справился с последствиями травмы и с непреклонной уверенностью вытащил из ножен доставшийся от Черного Солнца клинок.
– Толстая крышка? – спросил он. Ришнар показал что-то около двух ладоней.
– Э-эх… – Мардок с сожалением окинул прощальным взглядом железное сокровище. – Легко пришел, легко уйдет… Но учти, Черное Солнце, если это окажется зря, я твою башку прямо об эту плиту разобью.
С такими словами он загнал лезвие в узкий зазор между полом и крышкой тайника.
– Эй, командир, – окликнул он Шенгара. – Как ты там – готов?
– Погоди, – отмахнулся тот. – Ушастый, давай сюда! Подержишь с другой стороны.
Ривендор с сомнением покосился на свои изящные ладони, белой кожи которых не смогли загрубить ни длительные тренировки с оружием, ни скитание по горам. Возражать, однако, не стал и покорно приготовился помочь.
– Давайте! – с глубоким вздохом Мардок взялся обеими руками за меч. – Раз… Два… Пошли!
Гибкости старого орочьего оружия хватило ровно на то, чтобы Шенгар и Ривендор успели ухватиться за края приподнявшейся плиты. С коротким печальным звуком клинок переломился пополам.
– Хух, удержали… – выдохнул молодой вожак, когда поддавшаяся плита открыла взорам темное окно в полу.
В глубину вели по спирали узкие невысокие ступени. Даже Ришнару надо было пригнуться, чтобы пройти под низким потолком. Урук-хаям, а тем более эльфу, пришлось и вовсе скрючиться в три погибели.
Обнаружившееся за ступенями помещение стоило приложенных мучений. Стоило оно и сломанного меча: первое, что бросалось в глаза, были доспехи и оружие, сваленные кучами вдоль стен. По большей части, гномье, но попадалось и орочье – не ржавый лом, бережно хранимый кланами, и не порубленные ветераны многочисленных битв, как у Черного Солнца. Судя по тщательности работы, все это принадлежало некогда вождям и офицерам. Поверхность покрывали бурые разводы, но то была не ржавчина, а следы масла, которым доспехи обработали перед тем, как отправить в тайник.
Первым опомнился Мардок. С восторженным воплем он ринулся к ближайшей груде мечей и принялся в ней копаться. Трясущейся рукой урук-хай поднимал то один, то другой, не в силах сделать выбор.
Ненадолго отстал Шенгар – этого больше интересовали топоры. Старый, украденный в эльфийской кузне (и пропавший после столкновения с эльфами же), служил правдой не один год. Орк справедливо полагал его лучшим среди попадавших в руки… До тех самых пор, пока не вытащил первый же из небрежной кучи в дальнем углу тайника. Не деревья и ветки, не колья и не дрова предназначались в жертву узкому хищному лезвию. Сокрушать преграды из дерева, кожи и стали, возводимые на пути к главной цели: мягкому беззащитному телу врага; взламывать скорлупу доспехов, собирая на тонкой сверкающей полоске всю силу и ярость своего владельца – вот истинное призвание этого маленького убийцы.
Не в силах остановиться, Шенгар выбрал себе еще три: один массивный, по гномьим меркам двуручный, и два одинаковых топора средней величины, с узорной чеканкой по краю. С трудом он оторвался от перебора несметных богатств – чем больше он на них смотрел, тем больше хотелось забрать все. На прощание Шенгар не сдержался и прихватил еще парочку – для брата.
Ривендор, сообразив, что дело плохо, и просто урук-хаев от драгоценного их сердцам оружия не оторвать, принялся с умеренным любопытством изучать доспехи. Больше всего его увлекли два комплекса парадной брони. Украшенная серебром и золотом, она заинтересовала эльфа прежде всего тонкостью работы, а не защитными качествами, которых у этих помпезных железяк не водилось отродясь. Разве только противнику станет жалко портить такую роскошь – что, в условиях сражения, маловероятно. К тому же, броня была гномьей – в отличие от всех боевых доспехов, рассчитанных на существ нормального роста – и это окончательно сводило ее полезность исключительно к эстетической стороне.
Нахлобучив на голову высокий конический шлем, Мардок лихорадочно изыскивал, куда бы пристроить уже пятый по счету меч: Черные Клинки издавна отличался трепетным отношением к этому виду оружия. Густые жесткие волосы успешно заменили собой истлевший подшлемник. Торчащие в разные стороны из-под кольчужной бармицы, они придавали Черному Клинку залихвацкий вид.
– Я стану вождем… – бормотал он возбужденно. – Я стану вождем, как только доволоку все это до дома!
– Мечтаешь? – прервал Шенгар его сладкий самообман. – Знаешь что с тобой сделают дома? Сначала батенька приласкает тебя дубиной по темечку. Потом заберет вот этот меч, который ты так нежно поглаживаешь, себе. Остальные раздаст твоим старшим братьям – как раз хватит на всех четверых. И останется вождем, как и был до сих пор. А тебя засунет голым в муравьиную кучу.
– Да ну тебя, – обиделся Мардок, переходя к полке с ножами.
Шенгар быстро перекинул топор обухом вперед и легонько огрел старого приятеля по железной маковке:
– Бомм!
– А-а! – завопил Мардок, присев от неожиданности, и схватился за уши, пытаясь стащить с них гудящий колокол шлема. Чего и следовало ожидать, волосы намертво запутались в бармице. Черный Клинок остервенело дергал и тянул, оставляя в кольчужном полотне щедрые клочья красноватой шерсти – но избавлению от подлого шлема это не слишком способствовало.
Тут даже Ришнар не смог удержать привычной хладнокровной маски. Эльф тихонько похрюкивал в углу, спрятав лицо в ладони. Автор суматохи и вовсе не скрывал удовлетворения произведенным эффектом.
В конце концов Мардоку удалось победить коварный капкан. Багровый от стыда, он зло сверкал глазами из-под взлохмаченного вороньего гнезда, в которое превратилась его шевелюра.
Ривендор – такой же красный, но только от смеха, порылся в одной из сумок на поясе и выудил оттуда расческу. Протянуть ее страдальцу получилось не сразу – при виде этого предмета новый приступ истерики накрыл компанию.
Больше всего Черному Клинку хотелось провалиться на месте. Или кого-нибудь убить – точно он не решил. Но, чем свирепей становилась его физиономия, тем пуще гоготали злорадные спутники. Ришнар попытался было вернуться в роль мудрейшего и старшего.
– Ладно. Позабавились и хватит. Мы не для того приш…кххххх… Ох! – последние сдавленные звуки не входили в первоначальный план речи. Просто в этот момент, совершенно некстати, в поле зрения старого воина попал Мардок, терзающий расческой несчастные волосы с такой жестокостью, словно поставил непременной целью выдрать все оставшиеся.
