Ольга Хожевец - Пламя на воде(СИ)
И обратился к Мофину:
- Рассказывай все по порядку.
- Поступил он к нам рано утром, - заторопился тюремщик. - Переодели его, как полагается, в робу, посадили в камеру. Он не сопротивлялся, спокойный такой был, я даже удивился - редко у нас так садятся, обычно истерики... м-да. Принес я ему чаю. Потом - через часа так полтора, а может, больше, точно не скажу, приехал вельможа, отправился прямо к нему в камеру, да всю охрану выставил - наедине захотел говорить.
- Что за вельможа?
Мофин оглянулся по сторонам, перешел на шепот, будто в этой камере его мог услышать кто-нибудь посторонний:
- Большой человек. Советник Его Величества, говорят, очень близок к Короне, считай, что правая рука.
- Звать его как? Да не шепчи ты, говори нормально!
- Ставрадар Деим, господин.
- Долго они говорили?
- Долго, господин. Мы уж извелись все - вы ж поймите, случись что, нам же отвечать. А и против воли господина советника не попрешь.
- И вы не подслушивали? - Прищурился Комин. - Да ни в жизнь не поверю.
Тюремщик вздохнул.
- Не могли, господин; хотели, врать не стану, да не вышло. Когда дверь закрыта, разговору-то снаружи не слышно, а окошечко смотровое приоткрыть попробовали - советник как гаркнул на нас, дескать, закройте, да на засов, чтоб я слышал! Так и торчали под дверями, пока стука не дождались.
- Ладно, дальше.
- Дальше-то что. Около полудня обед разносили, потом я посуду убрал - еще все в порядке было.
- Погоди. Советник когда ушел?
- Да еще до обеда. Может, за час, может, чуть меньше. Только он из камеры-то ушел, а из тюрьмы не уехал: устроил инспекцию, все бумаги в канцелярии перевернул, и дела проверил, и накладные; часа три еще сидел, наверное.
- В камеру больше не заходил?
- До того, как тело обнаружили - нет.
- Рассказывай дальше.
- Слушаюсь, господин. Так вот, посуду я после обеда убирал - он живой был. У нас правила-то какие: сначала я смотровое окошко открываю, оно сверху и с решеткой. Командую отойти к противоположной стене, а потом уж отпираю нижнее. Так что посуду я забирал - он у стенки стоял. Потом я чай опять сварил, стал разносить.
- Так чай ты не только в эту камеру носил?
Тюремщик даже будто смутился слегка.
- В моем ведении, господин, десяток камер на первом этаже, да тут еще каземат добавился. Чайком же я всех своих клиентов балую. Мне не накладно, а им радость, и здоровье сохранить помогает. Да. Ну, принес я чай, смотровое окошко открываю - а на нем, на решетке, кусок холстины привязан. Я даже испугался сначала, отшатнулся - вдруг подвох какой. Потом смотрю - холстина-то полосой оборвана и натянута, будто висит на ней что. Стал заглядывать - макушка виднеется. Тут уж я все и понял. Позвал людей, открыли мы дверь, сняли его. Советник тоже прибежал, волновался очень, сам петлю с него стащил, стал сердце слушать. Расстроился жутко, поздно, говорит, нашли, если б чуть раньше. Он, говорит, может, еще и не так виноват был, как расписали. Да видно, сам-то он себя больше винил.
- Тело где? - Коротко спросил Комин, обрывая излияния тюремщика.
- Все, как положено, сделали. - Вздохнул тот. - По инструкции. Дело-то громкое, того и гляди, проверки нагрянут. А положено нам тела вывозить не позднее, чем через три часа после установления факта смерти. И советник особо наказал, чтоб все по инструкции шло, без накладок, и так, говорит, прошляпили, ротозеи. А только кто ж знал, что он в петлю полезет? С виду вроде спокойный такой.
- Ты сам-то уверен, что он мертвый был? - Подал голос Беркет.
- А как же, господин, - испугался Мофин. - Я ж его сам и в холст зашивал. Да и как ему не быть мертвому, когда он на двери висел?
- Куда отвезли тело? - Спросил Комин.
- Есть местечко за городом, господин, я-то там не был ни разу, но рассказывали, будто там печь устроена специальная, с поддувом, как в кузне. Там их и сжигают, покойничков наших. Вроде бы как чтобы мать-земельку не обижать преступными-то останками. Только я всегда говорил - варварство это.
- Кто отвозит?
- Есть у нас двое рабочих конюшенных, они и возят.
- Где они?
- Да должны бы быть на конюшне.
Комин взглянул на Беркета, тот выругался, рванул к дверям.
- Если ты мне хоть в чем-нибудь соврал, - сказал тем временем Комин, беря Мофина за шиворот, - хоть капельку, хоть на вот столечко, ты представляешь, что с тобой будет?
- Все правда, господин, клянусь!
- Ты просто не можешь представить, что с тобой будет, - продолжил Комин так же спокойно. - Тебе воображения не хватит. Нет такого места на земле, где ты мог бы от меня спрятаться, понимаешь? А потому подумай еще раз, хорошенько. Память напряги, совесть, если осталась. Не торопись. И скажи - о чем ты забыл мне рассказать? Скажешь сейчас - жив останешься.
- Все как было рассказал, - прошептал враз потерявший голос тюремщик. - Все как было, клянусь.
- У кого есть ключи от камеры?
- Их три всего. Один - у меня, второй - у сменщика, и еще один в ключной заперт.
- А от ключной у кого?
- У начальника смены.
- Начальник смены здесь есть?
- Есть, господин, с остальными сидит.
- А сменщик?
- Выходной у него.
- Ключи он что, домой забирает?
Мофин побелел.
- Говори! - Встряхнул его Комин.
- Прячет... здесь. В караулке, над дверью.
- Кто об этом знает?
- Все наши, почитай, - едва слышно прошептал тюремщик.
Когда Беркет вернулся, толкая перед собой двух понурых, разящих сивушным перегаром мужиков, Комин сидел на корточках и внимательно изучал что-то на полу камеры.
- Вот, привел, - громко объявил Беркет. - Представляешь, дрыхли себе в соломе и не слышали ничего. Можно сказать, повезло нам.
- Иди-ка сюда. - Негромко позвал Комин. - Посмотри, на что это похоже.
- Я бы сказал - на следы рвоты, - заключил Беркет, поскрябав пятна пальцем.
- Вот и мне так кажется.
- Думаешь?
Рыцари уставились друг на друга.
- Отравили, а потом в петлю засунули. - Выпрямляясь, процедил Беркет.
- Ключ от камеры почти любой мог раздобыть.
- Найду сволочей. - Глухо выговорил Беркет. - А не найду, всех замочу. Чтоб не повадно было.
И, хватая за грудки двух очумело глядящих работяг, заорал:
- Куда тело дели, псы?!
- К-какое тело? - Выговорил один из мужиков.
- У вас за всю последнюю неделю только одно тело-то и было! - Неожиданно встрял Мофин. - Что, совсем мозги пропили?
- А-а, это, - дошло наконец до работяги. - Отвезли, как полагается. Да мы ж вчера докладывали.
- Куда отвезли, спрашиваю? - Сосредоточился Беркет на наиболее коммуникабельном из мужиков.
