Андрей Бондаренко - Утренний хоббит
— Я отлично умею метать ножи, — гордо сообщил Кот. — Причём, лучше всех! И, именно, правой рукой…
— Пусть он тоже пойдёт с нами, — заныла Айна. — Подежурит где-нибудь около таверны, прикрывая наши тылы. Ну, как вы все любите говорить, на всякий случай…
Минут через двадцать пять процедура перевоплощения была окончательно завершена.
— А мне определённо идёт — быть полностью лысым и черноусым! — решил следопыт, вдоволь налюбовавшись на своё отражение в овальном настенном зеркале. — Как ты, Утренник, считаешь?
— Больно уж кровожадный вид у тебя, мон шер, — Томас не стал кривить душой. — Посмотришь, и ледяные мурашки — шустрой стайкой — бегут по спине…. Впрочем, это ерунда. Главное, что на себя прежнего ты совершенно не похож.
— И ты тоже — совершенно не похож на себя, мон шер…. Ха-ха-ха! — заливисто заржал Бродяга. — Ой, держите меня семеро…
Томас, предчувствуя очередной подвох, неуверенно заглянул в зеркальные глубины, поморщился и брезгливо проворчал:
— Шаромыжник какой-то, а не легендарный герой. Пропойца, сплетник и записной склочник…. Даже Мари не узнала бы меня под такой личиной. Прошла бы мимо и не обернулась.
Уже выйдя на крыльцо хоромины, Бродяга сильно хлопнул ладонью себя по лбу:
— Вот же, чуть не забыл! Кролл, тащи сонные пилюли.
— Э-э-э, какие конкретно и на сколько персон?
— Давай-ка пять-шесть таблеток, — после полуминутного раздумья уточнил следопыт. — Тех, которые рассчитаны на две недели.
Пожилой хоббит послушно скрылся за массивной дверью норы, а Бродяга, не дожидаясь назойливых вопросов, пояснил:
— Хоббиты, как, впрочем, и гномы, ужасно не любят зиму и всегда с нетерпением ожидают прихода весны. С нетерпением, подчёркиваю! Вот для этих целей — в незапамятные времена — один неизвестный умник и изобрёл сонные хоббитанские таблетки. Причём, разной силы. Кому-то хочется сократить зимнее ожидание на неделю, кому-то — на целый месяц. Полный сервис, короче говоря…. У этих пилюль имеется ещё одно очень полезное свойство: они растворяются в любой жидкости почти мгновенно. Что, при определённых обстоятельствах, немаловажно…. Убивать конкурентов — прямо сейчас — нельзя. Иметь на хвосте погоню — неосмотрительно. Так что, усыпить противника на пару недель — в данном конкретном случае — наилучший выход. На мой взгляд и вкус…
— А почему не на месяц? — въедливо спросил Кот. — Или, допустим, на два-три?
— Мы управимся и за неделю. От Прибрежного до Димрилла — два дня пути, не больше. Если, конечно, иметь на руках верную карту. Исходя из вышеизложенного, принимается следующий план…
Они осторожно шагали по дороге компактной группой, и Бродяга, в руках которого находилась большая стеклянная банка с голубоватыми светлячками, давал последние наставления:
— Кот — в компании с тремя метательными ножами — остаётся в оговорённом месте. Задача наипростейшая: неустанно сторожить и бдить. Рядом с ним я пристрою свой заряженный арбалет. Всё равно с ним в "Тёмную таверну" не пропустят…. Меч, кстати, я и вовсе оставил у Кролла. Больно уж несподручно быстро бегать, когда он болтается на боку. Запросто можно споткнуться и упасть в самый неподходящий момент…. Итак, мы входим в кабачок. Несуетливо занимаем самый неприметный столик, делаем заказ. Скромненько сидим, выпиваем, закусываем, никого не трогаем, незаметно оглядываемся по сторонам, вычисляем конкурентов. Далее…
— А если от соседних столов будут задавать вопросы? Или же начнут грязно и пошло приставать? — не удержалась от вопроса Айна.
— Посылай их всех — куда подальше! — совершенно серьёзно посоветовал следопыт. — Причём, в самой жёсткой форме…. Гномы, как всем хорошо известно, ребята грубые и неотёсанные. Вот и придерживайся этой линии поведения…. На чём я остановился? Ага, минут через семь-десять я непринуждённо, якобы по нужде, встану и пойду на переговоры с местным Фергюсом. Питер является натуральной совой: спать ложится только на рассвете, просыпается уже ближе к ужину. Так что, именно ночью с ним и надо решать все насущные дела…. Итак, я уйду, а вы, уважаемые Томас и Айна, продолжите усердно изображать из себя скромников и недотрог, — неожиданно повысил голос: — Без моего сигнала никаких активных действий не предпринимать! Ясно? Смотрите у меня, бездельники! Действуем строго по заранее разработанному плану! В этом он и заключается, непреложный залог блистательного успеха…
Неожиданно деревья, между которыми извивалась просёлочная дорога, расступились в стороны, и примерно в трёстах метрах от путников обнаружилась короткая цепочка, состоящая из двух десятков крохотных светло-жёлтых огоньков. Только один из них — центральный — был ярко-зелёного цвета.
Вскоре по сторонам дороги замелькали силуэты домов и домиков. У входа в некоторые из них горели — светло-жёлтыми язычками — масляные фонари. Но большинство зданий только угадывались — размытыми тёмными пятнами — на фоне звёздного неба.
На широкой улочке посёлка было очень тихо, только ночные птицы о чём-то негромко и задумчиво перекликались в ветвях придорожных деревьев. Вдруг, впереди послышался бойкий говорок, вежливые смешки, иногда переходящие в громкое и безудержное ржание. Чуть погодя, пьяный голос самозабвенно затянул тоскливую песню — про несчастную мать-старушку, так и не дождавшуюся возвращения своего любимого сыночка-гоблина.
Бродяга велел всем остановиться и негромко известил:
— Приближаемся, братцы, к конечному — на сегодня — пункту нашего маршрута. Видите, среди ветвей мелькает ярко-зелёный огонёк? Это она и есть, тутошняя "Тёмная таверна".
— А отчего огонь в лампе такой зеленоватый? — полюбопытствовал Отто.
— Там горит особое масло, вытопленное из жира диких лошадей, убитых в бескрайних степях Рохана…. Праздных вопросов больше нет? — резко посуровел следопыт. — Тогда перехожу непосредственно к делу. Кот, ты остаёшься здесь. Вот, кладу на пенёк заряженный арбалет. Айна, пристрой рядом с ним свой боевой гномий топор, с ним точно не пропустят в забегаловку. Вид у него больно уж зверский…. Всё, пошли! Подобрались, нахмурились, на свои говорливые рты навесили по большому амбарному замку. Сегодня я, в основном, буду говорить за вас…
Двухэтажный домик был очень даже ничего из себя: стены сложены из крупного, тёмно-коричневого кирпича, высокие стрельчатые окна, забранные в толстые решётки, тёмно-красная черепичная крыша, массивная дверь морёного дуба, над которой и была прикреплена вывеска с названием кабачка.
Справа от двери в землю был вкопан толстый деревянный столб, с горизонтальной планки которого — на железной цепочке — и свешивался масляный фонарь под стеклянным колпаком, распространяя вокруг себя приятный зеленоватый свет.
