Татьяна Гуськова - Дети ночного неба
— Вас оборотней надо очень качественно убивать, — усмехнулся разбойник, замахиваясь мечом. Его собеседник остался бесстрастен.
Лошади, несмотря на малое расстояние, сшиблись так, что у Гэльрана лязгнули зубы, длинный прямой меч с темным лезвием просвистел над головой разбойника — тот успел пригнуться. Скалилось на лезвии рядом с рукоятью чье-то выгравированное лицо. Гэльран тоже оскалился, ничуть не хуже. Он убил стольких нелюдей, так чем этот лучше? Тем, что он Одержимый? Так с безумцем справиться легче!
Никогда еще Гэльран так не сражался, он вложил в этот бой всего себя, всю свою душу, всю свою ненависть к проклятым оборотням, и Одержимый местью не мог справиться с ним, потому что оба противника были одержимы. Они и умерли вместе, почти одновременно пронзив друг друга мечами. Оба тела свалились на мостовую, а не заметившие потери атамана разбойники, прорвав хлипкий заслон из оборотней, устремились к крепости, чтобы разбиться о ее ворота — крепость Тассанов была неприступна, по крайней мере, для них. Пограбив немного город и уничтожив не успевших укрыться жителей, разбойники подожгли его, а потом небольшими группками растеклись прочь, теперь их не держала вместе железная воля предводителя. Банды Гэльрана, устрашающей всю западную границу Империи больше не существовало.
* * *
Холодно. Пальцы на руках и ногах и левый бок заледенели так, что я их почти не чувствовала, а горло наоборот жжет. Жжет так сильно, будто на шею мне положили полосу раскаленного металла. Нет, раскаленный металл ТАК жечь бы не смог. ТАК я чувствую только металл, которого огонь не касался.
Я резко распахнула глаза, не веря… Не желая верить. Ослепительно яркий огонь костра ударил по глазам мучительной болью, не выдержав, я застонала.
— А, очнулась! — раздался чуть в стороне довольный голос.
Приподняв голову, я попыталась рассмотреть, где нахожусь, и кто меня окружает. Возле костра виднелось пять человеческих силуэтов, кто это, я рассмотреть не могла. Вдруг там же, зашевелился какой-то сверток, развернулся, кажется, это кто-то лежал укрывшись одеялом, поднялся.
— Мэйо!
Мальчик кинулся ко мне, но один из сидящих у костра дернул его за веревку, привязанную к ноге, и Мэйо упал. Непроизвольно у меня вырвался звериный рык, я дернулась, к мальчику, но даже не смогла подняться, руки и ноги были закованы в кандалы. Люди у костра загоготали.
— Гляди-ка, кошка рвется защищать своего кутенка.
— Кутенок — это у собаки, — поправили говорившего с диким аднским акцентом, — а у кошки — котенок.
Сердце стукнуло о ребра и замерло.
— Да какая разница. Горад, что с ним делать?
— Пустите его к ней, — сказал тот голос, что радовался тому, что я пришла в себя. — Все равно он не сможет снять с нее оковы.
Мы с Мэйо в руках у аднцев, но что тогда с остальными? Где Риддин, Шаванси с Огоньком? Или они всех убили?!
Мэйо подбежал, уткнулся носом мне в грудь, прижался, будто и в самом деле котенок.
— Тише, тише. Не плачь. Все будет хорошо, — я приподняла голову и потерлась щекой о макушку мальчика. Спросила тихонько: — Ты не знаешь, что произошло? Почему мы с тобой здесь?
Мальчик поднял заплаканные, лихорадочно блестящие глаза.
— Нас с тобой захватили в плен после того, как телега с фейерверками взорвалась. Тебя и Шаванси, вы были ближе всех, оглушило. Одного из этих белобрысых, того, что находился совсем рядом с телегой, разорвало на части. А Огонька с Риддином убили эти, — он кивнул на аднцев.
Глаза начали гореть, а потом по вискам, постепенно холодея, покатились слезы, но я быстро справилась с собой — плакать нельзя. Плакать сейчас — это не скорбь по друзьям, это слабость.
— А потом что случилось, Мэйо?
— Ты была без чувств. Они воспользовались этим, надели на тебя ошейник и напоили какой-то гадостью, чтобы ты не очнулась раньше времени, а потом в одной из деревень нашли кузнеца и приказали ему заковать тебе руки и ноги.
Кандалы были из обычного железа, но необыкновенно прочного, а полупреобразиться и изменить форму рук и ног, чтобы вытащить их из «браслетов» я не могла — хладное железо не давало.
— Понятно. А ты не знаешь, куда нас везут?
— В Каеш, — ответил вместо Мэйо Горад, оказалось, что он стоял неподалеку и слушал наш разговор.
Я рассмеялась.
— Вы думаете добиться от меня того, чего не добились от Ксаниш? Зря. А что, кстати, с бедной девочкой. Вы ее угробили?
— Ее убил собственный отец, — мрачно сказал посол.
От такого у меня по спине и так обледеневшей, пробежал холодок. Как Тассан мог решиться на такое?! Вот почему он был не в себе, когда я говорила с ним. Выбрать между страной и ребенком, своим ребенком. А как бы я поступила на его месте? Что бы стала делать? А сердце, уже все поняв и прочувствовав быстрее разума, забилось в несколько раз быстрее, — ведь возможно мне скоро придется оказаться на месте Шатрена, ведь не зря же Горад захватил Мэйо с собой. Так что ты будешь делать, Чиа, когда на твоих глазах будут мучить и убивать этого ребенка? Пусть он чужой, пусть ты никогда не рожала его и знаешь не так давно, но он как-то за это время прочно успел стать твоим. Что ты выберешь? Мальчика? Или родину? Хватит ли у тебя силы духа, как у Шатрена, пожертвовать Мэйо?
— Я никогда не открою ворот, — голос прозвучал глухо и показался чужим. Мне не верилось, что человек, любой человек, будь то имперец или аднец, сможет мучить ребенка только из-за того, чтобы чего-то там захватывать. Но тут же сама поняла, насколько детские и наивные эти мысли.
— У меня есть способ помочь вам это сделать, — зловеще сказал посол и, оторвав Мэйо от меня, бросил его обратно на одеяло. — Присматривайте хорошенько, чтобы мальчишка не сбежал!
А мне ничего не осталось, кроме как разрываться на части.
Ночь тянулась бесконечно долго, я так и не смогла уснуть, и вовсе не потому что холод пробирал до костей, а из-за мыслей. Стоило только сомкнуть веки, как перед глазами вставали картины одна страшнее другой. Я призывала всех богов на помощь, просила, чтобы они прислали бурю, вихрь, потоп — все что угодно, чтобы уничтожить аднцев. Пусть я и сама погибну, только чтобы Мэйо остался жив. Но никто на помощь не явился, наверное, боги хорошо слышат только кого-нибудь вроде Шаванси, которая сама наполовину богиня по крови, и глухи к просьбам простых смертных.
Утром аднцы начали собираться в дорогу еще затемно, перекусили на ходу, не забыв покормить и нас с Мэйо, потом оседлали лошадей, а меня погрузили в небольшую повозку. Мальчика же, взял в седло Горад. Видимо, он сам хотел присматривать за своим ключом от крепости. Когда наша процессия выехала на дорогу, он поравнялся с телегой.
