Н. Джеймисин - Сто тысяч Королевств
Я остановилась на нём, хоть и знала, что, как и в Дарре, меж Менчи тот считался скорее советником, нежели вождём. В некотором роде мы, он и я, были всего-навсего дешёвой фикцией, разменными пешками. За вычетом того, что в этом противстоянии ему выпало послужить ключевой фигурой.
— Министр, — произнесла на сенмитском, — примите мои приветствия.
Его глаза хищно сузились.
— Так вот ты какая, даррийская потаскуха.
— Одна из многих, если быть точной.
Обратившись к одному из своих людей, Джемд пробормотал что-то неслышное, и тот поспешил прочь. Без сомнения, проверить охрану и удостовериться, как я смогла сюда пробраться. А затем оглянулся, окидывая меня настороженно-оценивающим взглядом.
— Тогда отчего эти многие не с тобой? — произнёс он с расстановкой. — Или я не прав? Надо быть полной дурой, чтобы заявиться к нам в одиночку.
Что сказать, своевременный вопрос, — я задалась тем же, стоило осмотреться по сторонам. Идеальным выбором для Ньяхдоха было не проявлять своё присутствие вовсе. Несмотря на все заверения Энэфадех о поддержке, один вид Владыки Ночи, нависающего надо мною подобно взметнувшейся вверх гигантской тени, враз подорвал бы тот немногий вес, что моя персона имела в глазах собравшихся здесь.
Но падший и не думал исчезать. Я ощущала: он рядом.
— Но явилась же, — сказала в ответ. — Правда, не одна, если так можно выразиться. Иначе какая б из меня была Арамери, разве не так?
Один из приспешников Джемда, вырядившийся не хуже предводителя, хищно вызверился со злостью:
— Ты не Арамери! — прорычал мне. — Тебя так и не признали за все эти месяцы!
— Так вот почему вы отважились на сей союз? — поинтересовалась я, снова ступая вперёд. Кое-кто из вскочивших ощутимо напрягся, но большинство безразлично провожало меня взглядами. Очевидно, что устрашать одним своим видом мне не под силу. — Но не вполне понимаю, на кой он вам? Раз Арамери от меня никакого проку, с чего бы Дарру становиться угрозой?
— Дарр сам по себе извечная заноза в заднице, — проворчал кто-то ещё. — Проклятые шлюхи, грязные поедательницы мужчин…
— Довольно! — приказал Джемд, и сквернословящий стих.
Боги, кажется, я недооценила его влияние.
— Значит, дело далеко не в том, признана я Арамери или нет? — подытожила, разглядывая мужчину, которого советник заставил замолкнуть. — О, кажется догадываюсь. Старая вражда взыграла в крови, верно? Пальцев не хватит подсчитать, когда меж нашими людьми отгремела последняя схватка, и то хорошо, если кто есть из здесь сидяших упомнит точный срок. Или я ошибаюсь, и менчийцы до сих пор не распрощались со скверной памятью?
— В ходе той битвы Дарр отхватил себе плато Этр, — тихо произнёс Джемд. — И ты знаешь, что мы хотим его назад.
Я знала, знала, что более дурацкой, более смешной причины развязать смертоубийство, ещё поискать надо. Жители Этра давным-давно позабыли даже само менчийское наречие. Боги, какая жуткая бессмыслица! Но и её хватило, чтобы заставить взыграть мой и без того всплыльчивый нрав.
— Кто? — процедила сквозь зубы. — Кто из моих кузенов дёргает за ниточки это действо? Релад? Скаймина? Или кто-то из их прихлебателей? Перед кем вы раздвинули ноги, а, Джемд? За сколько монет Менчи готовы прогнуться перед каждым, кто заплатит?
Джемд скрипнул челюстями (и вздув щёки желваками), но смолчал. А вот у его людей с выдержкой было хуже: менее вышколенные, они зло ощетинились, свирепо сверкнула кинжальная сталь. Однако, не все последовали их примеру. Кое-кто неловко прятал голову, делая очевидным для всех, через кого действовала Скаймина, или кто там ещё из моих дражайших родственничков.
— Вы здесь — незваный гость, Йин-эн'ну, — сказал наконец Джемд. — А, мне же следовало обратиться: леди Йин. Вы отрываете меня от дел. Так что говорите побыстрее, зачем явились, а потом, будьте добры, исчезнуть.
Я склонилась в около учтивом поклоне.
— Откажитесь от своих планов напасть на Дарр.
Джемд ответил, выждав мгновение:
— Или?..
Я тряхнула головой.
— Другой возможности не будет, министр. За последние дни мои арамерийские родичи меня много в чём просветили, в том числе открыв глаза и на одно изящное искусство, а именно — умелому обращению с безграничным всевластием. Мы не предъявляем ультиматумов. Мы лишь отдаём приказы, и те послушно выполняются.
Развернувшись, мужчины переглянулись друг с другом, меняя выражения лица с лютого бешенства до безмолвного неверия. За исключением двоих, умело скрывающих за невыразительными масками истинные намерения, — того богато одетого типа рядом с Джемдом, и собственно самого предводителя. В их глазах отражались деловитое прикидывание и примеривание.
— Вы не обладаете абсолютной властью, — сказал первый из них. Нарочито безразличным тоном, знаком того, что колеблется, сомневаясь в своих словах. — Даже не были названы наследником.
— Истинно так, — подтвердила я. — Один лишь милорд наш Декарта держит в руках судьбы всех Ста тысяч Королевств, целиком и полностью. Будь то процветание. Будь то увядание. Будь то изничтожение и забытие. — Джемд напряг лоб, шевельнув готовыми враз насупиться бровями. — Эта власть принадлежит моему деду, но он, разумеется, волен выбирать себе посланников из числа тех, кто в Небесах пользуется особым его покровительством.
Я даю им время проникнуться мыслью, вхожу ли я сама в это число, или нет. Сойдёт ли за знак благосклонности призыв меня в Небеса и зачисление в ранг чистокровной?
Прежде чем разразиться ответной речью, Джемд бросил взгляд на стоящего рядом мужчину.
— Вы должны осозновать это и сами, леди Йин, — трудно остановить привидённые однажды в движение замыслы. Нам нужно время обсудить ваш… ваше требование.
— Разумеется, — сказала я. — У вас в запасе целых десять минут. Не беспокойтесь, я подожду.
— О, но для… — Это вмешался уже другой, помоложе и помассивнее предыдушего оратора, как я заметила, один из ручных зверьков, заклеймённых рукой Арамери. Он зыркал на меня с таким видом, словно я была дерьмом на подошвах его сапог.
— Министр, вы же несерьёзно?! Её требования смехотворны!
Джемд предупреждающе уставился на него, но безмолвный выговор не возымел никакой силы. Отлепившись от стола, парень, угрожающе набычившись, двинулся ко мне. Любую даррийку с детства учат, как управляться с подобным настроем противника. Чисто животная хитрость, и ничего более, подобно тому, как собаки вздыбливают шерсть, издавая угрожающий рык. Лишь в редких случаях за этим жестом кроется подлинная опасность, и истинная сила женщины в умении распознать разницу, отличив явное от мнимого, риск от шумно распущенного хвоста. Сейчас имело место последнее, но стоило держать ухо наостро и вовремя озаботиться, дабы не допустить перемен к худшему.
