Олег Авраменко - Хозяйка Источника
- Да, - снова сказал Джона.
- Вижу, ты немногословен, - заметил я.
- Напротив, - возразил он. - Боюсь, я слишком разговорчив. Мне следовало бы молчать, пока вы ни о чём меня не спрашивали.
- Гм… ладно. Дионис рассказал, что ты предупредил его о попытках Рахиль внедрить в мою команду шпионов. Это так?
- Да. Я узнал об этом от жены и счёл нужным поставить в известность Диониса.
- Почему?
Джона с немалой долей горечи усмехнулся.
- Мои соплеменники сказали бы, что из страсти к предательству.
- Меня мало интересует, что сказали бы твои соплеменники. Я хочу знать о твоих истинных мотивах.
- Если серьёзно, - ответил он, - то я считаю, что никто не вправе вмешиваться в строительство нового Дома. По моему убеждению, это аморально и неэтично. И кроме того… В общем, я не сомневался, что в конечном итоге все шпионы будут разоблачены, и тогда частная инициатива Рахиль могла быть расценена как целенаправленная политика всего Израиля. Потому я предупредил Диониса - пока дело не приняло дурной оборот.
- Понятно, - сказал я. - Между прочим, Дионис считает тебя весьма порядочным и ответственным человеком, но слишком амбициозным и не в меру честолюбивым.
- Возможно, он прав, - не стал отрицать Джона. - Как говорят, со стороны виднее.
- Он полагает, - продолжал я, - что ты не удовольствуешься той ролью, которую я отвожу другим членам моей команды из числа отверженных, и будешь претендовать на нечто большее, чем просто обретение Дома.
- Это правда. Каждый человек стремится занять место, которое, по его мнению, он заслуживает. А я ценю себя достаточно высоко.
- Ты довольно откровенен.
- Лучше быть откровенным, чем лукавым.
- Ну раз так, то скажи откровенно, какими ещё соображениями, помимо порядочности, ты руководствовался, открыто выступая против политики Рахиль? Ведь это стоило тебе места королевского советника.
- Зато я добился расположения Амадиса, а многие дети Света постепенно перестали видеть во мне чужака. Что же касается политического курса Рахиль, то он был изначально обречён. Я предвидел тот день, когда Амадис, чтобы избежать междоусобицы, всё-таки уступит светскую власть Брендону, и тогда моя лояльность будет… БЫЛА БЫ зачтена. Но гибель Рахиль перечеркнула все мои планы. Я не мог оставаться в Доме, который вот-вот вступит в войну с моим народом.
- А почему вообще ты принял подданство Дома Света?
- Во-первых, потому что его приняла моя жена. А во-вторых, и это, пожалуй, главное, в Израиле мне все равно ничего не светило. Формально я принадлежу к королевской семье, но вместе с тем я незаконнорожденный и полукровка. К тому же детство и юность я провёл в мире простых смертных, даже не подозревая о своём происхождении. Вы, конечно, обратили внимание на мой акцент.
- Английский, - сказал я. - Нет, скорее американский.
- Я был гражданином Конфедерации, - подтвердил мою догадку Джона. - И я покривлю душой, если скажу, что очень привязан к Земле Обетованной.
- То есть, ты так и не прижился в Доме Израилевом?
- Увы, да. Будь я ПРОСТО полукровкой и незаконнорожденным, никаких проблем с моей ассимиляцией не возникло бы. Но себе на беду я оказался сыном Исайи Бен Гура, и одним этим фактом нажил себе много врагов среди ближайших родственников. Если бы я только знал, что всё так обернётся, то скрыл бы свидетельства своего происхождения.
Я вздохнул.
- Если б мы могли предвидеть будущее, то были бы не людьми, а богам и… Кстати, о богах. Я не собираюсь строить сакральное государство, мой Дом будет светским, но в основе своей христианским. Тебя это не смущает?
Джона внимательно посмотрел на меня и произнёс:
- Амадис говорил мне о вашей манере давать вполне определённые ответы иносказательно, облекая их в форму вопросов. Он называет это уклончивостью наоборот.
- М-да, - сказал я задумчиво и немного растеряно. - Амадис верно подметил. Признаю, есть у меня такая привычка. Это проистекает из того, что зачастую я принимаю решения на бессознательном уровне, опираясь не на логику, а на интуицию… Однако вернёмся к нашим баранам.
- Вы насчёт религии?
- Да.
- Честно говоря, меня это мало волнует. По своим убеждениям я агностик, а что касается этических норм, то иудаизм и христианство исповедуют схожие ценности; в мире, где я родился, они называются общечеловеческими. В конце концов, Иисус был сыном Израиля. - Тут Джона ухмыльнулся. - Знаете, многие мои соплеменники втайне гордятся этим фактом, хотя и считают христианство ересью. Между прочим, ваш Дом намерен признать верховенство Иоанна, или же вы примкнёте к последователям Симона-Петра?
- Не знаю, - покачал я головой. - Сейчас наши священнослужители только свыкаются с тем, что Иисус, которого они чтили, на самом деле был лишь резонансным проявлением настоящего Иисуса. Идут затяжные дискуссии, уточняются многие постулаты, в ближайшее время патриарх Иерусалимский намерен созвать внеочередной собор - и тогда мне придётся несладко. - Я вздохнул. - Очень несладко.
- На этот собор будут приглашены представители петристов и иоаннитов?
- Чтобы они передрались там? Нет, боже упаси. Я сам выступлю с докладом и постараюсь объективно обрисовать настоящее положение дел в Экваторе. Скорее всего, вместе с новым Домом возникнет и новая ветвь вселенского христианства. Архиепископ Авалонский предложил любопытную идею насчёт вторичной божественной манифестации… - Я умолк и взглянул на часы, показывающие время Царства Света. Разговор о религии напомнил мне, что близится к концу торжественное богослужение в Главном храме Митры. - Ну ладно, мне пора. У тебя день на сборы и прощание с Экватором. Если не передумаешь, жди меня завтра в Сумерках. Мы отбываем сразу после моей и Брендона встречи с царём Давидом.
- Вы будете вести переговоры? - поинтересовался Джона.
- Переговоры будет вести Брендон, - уточнил я. - Ведь он король Света. Моё в них участие ограничится ролью наблюдателя. Поэтому не опаздывай - если переговоры затянутся, я не буду ожидать их конца. У меня очень много дел в Срединных мирах.
- Я не опоздаю, - пообещал Джона. - И не передумаю. Я сейчас же отправлюсь в Сумерки и проведу свой последний день в Экваторе, наслаждаясь красотами Олимпа.
А я отправился в Солнечный Град, чтобы присутствовать на праздничном пиру по случаю коронации Брендона. Беспечно поглощая священное жаркое из умерщвлённого в храме быка, я даже не подозревал, что в это самое время Джона готовит мне большую свинью. При оценке людей я слишком полагался на свою интуиции, за что меня не единожды критиковал Дионис, предрекая тот день, когда я крупно ошибусь. Увы, так и случилось. В самый неподходящий момент моя интуиция дала осечку.
