Сборник произведений - На перекрестках фэнтези
– Давно бы так, а то молчи – ничего не говори, тупое животное. Ты ко мне по-человечески, а я к тебе по-нашему, по-лошадиному. Можешь, ведь, быть хорошим парнем, когда заставят.
Всадник в ответ промолчал, хотя на языке так и крутились самые разнообразные ругательства.
– Чего молчишь-то? Обиделся на меня что ли? Зря ты это. Я, ведь, только стараюсь тебя убедить, что мы, лошади, тоже любим, когда с нами по-хорошему. А ты там раскричался, раскомандовался, понимаешь. Я хозяин, а ты моя собственность! Нельзя так, нехорошо… О, пришли. Да, вот тут травка сочная. О, отличная травка… Просто отличная. Попробуй. Не хочешь?! А что так?! – конь противно заржал, продолжая издеваться.
Альфред Меннинг спешился. Вглядываясь в оскаленную морду, он думал о том, как приедет в Танжер и продаст эту тупую скотину в ближайшую мясную лавку. Продаст за пару медяков, только чтобы его поскорее разделали, зажарили и подали на стол. То-то он заверещит не своим голосом, когда узнает, что его ожидает, то-то затараторит. Денег, конечно, жалко, но честь дороже. Негоже дворянину оставаться в долгу у какой-то там говорящей лошади.
– Чего это у тебя лицо такое зверское стало, ась?! – конь даже траву жевать перестал. – Ты что, задумал что-то нехорошее, а, хозяин?!
– Нет! – буркнул Меннинг и улегся в траву.
– А кто сумки с меня снимать будет?! Самому-то удобно, поди, а мне каково с сумками на горбу травку жевать?! – услышал он немедленно. – Что за эгоист, нет, вы только поглядите на него, и еще делает вид, что его это не касается.
– Ладно, – Альфред поднялся на ноги и принялся откручивать седельные сумки. Затем кинул поклажу в траву. – Так лучше?!
– Несомненно, – с достоинством заметил конь. – И ничего на меня так поглядывать исподлобья. У меня от таких взглядов мурашки по шкуре. Будешь так на меня смотреть – сбегу от тебя и все дела. Меня к себе любой рад будет принять, потому что я экземпляр уникальный.
– Ладно, – повторил Меннинг, представляя, как обрадуется мясник, когда он сдаст этот уникальный экземпляр ему за бесценок.
Ночевать под открытым небом Альфреду было не впервой, но сейчас почему-то ему было ужасно неудобно. В спину упирались жесткие кочки, по ногам ползали какие-то букашки и еще налетели комары и все время жужжали, мешая заснуть…
Альфред Меннинг проснулся оттого, что ему привиделся страшный сон, будто разговорчивый конь узнал о планах хозяина и собирается его прикончить. Вот конь достал меч и ножен и, сжимая рукоять копытами, приставил острое лезвие к горлу спящего. Рыцарь открыл глаза и едва не вскрикнул от неожиданности. В упор на него смотрело чумазое, перекошенное злобой лицо. В руке неизвестный держал длинный нож. Острая сталь застыла под подбородком дворянина. Стараясь не шевелиться, Меннинг сглотнул.
– Шо парень, пожил свое! – прошипел разбойник и коснулся лезвием беззащитного горла Меннинга. От этого прикосновения дворянин вздрогнул.
Три других разбойника копались в его вещах, доставали из седельных сумок тряпки, провизию и разные безделушки, которые он купил на базаре Татхема для красотки Дженни. Конь стоял, не двигаясь, молчал, только испуганно таращился на хозяина.
– Проклятье, да тут одно барахло, – выдохнул другой, – что-то последнее время не везет нам с добычей. Ну хватит уже. Режь ему глотку, Жаба!
Альфред Меннинг зажмурился. В его голове пронеслись за единое мгновение тысячи мыслей. Что не успел получить новые сапоги у скорняка, хотя заказ уже оплачен, что Дженни решит, будто он ее обманул и остался в Татхеме у какой-нибудь своей подружки, что меч с пояса бесследно исчез, и что во всем виноват проклятая говорящая скотина, которая, похоже, приносит несчастье…
– Эй-эй-эй, погодите-ка, – протянул конь, и разбойники как по команде обернулись.
– Не понял! – рявкнул один из них. – Это шо такое?!
– Это ничего, что ты такой непонятливый?! Я тебе поясню. Это я с вами разговариваю, – конь покивал, чтобы разбойникам окончательно стало понятно, что это именно он, а не кто-нибудь другой беседует с ними.
– Ух ты, говорящая лошадь! – протянул Жаба, те отнимая ножа от горла Альфреда Меннинга. – Слыхал я как-то раз про такую диковину. Не думал, шо мне когда доведется ее увидеть.
– Вот видишь, как тебе повезло, – возвестил конь, – а ты, верно, думал, что вся твоя жизнь – сплошные несчастья и разочарования. Так стоит ли в такой славный день, когда ты, наконец, увидел кое-что стоящее, лишать кого-то жизни…
– Не знаю… – выдавил Жаба.
– А я знаю, не стоит, – конь подошел ближе к лежащему на земле Альфреду Меннингу, и к застывшему над ним разбойнику с ножом: – Вы только поглядите на этого типа, – он кивнул на своего хозяина. – Вы, наверное, думаете, что он хороший человек. Я вас разочарую. Это жестокосердный, гадкий монстр. Еще недавно он угрожал отходить меня кнутом. И за что. За то, что я не соглашался по его указки нестись галопом в горку, потому что ему, дескать, нужно было поспеть к постоялому двору к ночи. Помимо всего прочего, он отъявленный лошафоб. Короче говоря, этот дворянин – вовсе не душка, а такой же отвратительный урод, как вы.
«Ну, все, – подумал Меннинг, – сейчас мне перережут горло. Насладился-таки триумфом красноречия напоследок, подлая животина»…
Все произошло с такой скоростью, что Альфред Меннинг даже ничего понять не успел. Конь вдруг ударил разбойника с ножом копытом передней ноги в голову, потом прыгнул в сторону, развернулся и лягнул одновременно двух других, так что они взвились в воздух и улетели на добрых двадцать шагов. А последнему говорливый жеребец впился зубами в плечо.
– А-а-а-а! – закричал тот, стараясь оторвать от себя волшебное животное.
Конь разжал челюсти, и разбойник поспешил прочь, на ходу выкрикивая грязные ругательства.
Меннинг схватился за горло, опасаясь, что оно перерезано, но лезвие ножа, к счастью, оставило на коже лишь неглубокий порез.
– Ну что, хозяин, живой?! – поинтересовался конь, он приблизился и склонил голову.
– Жи… живой, – выдавил рыцарь, еще не пришедший в себя после чудесного спасения.
– Вот и славно, – кивнул конь, – как я их раскидал. Здорово, а?!
– Д-да, неплохо, а где ты так… где ты?…
– Где я так драться научился?! Ну, я же боевой конь. Я разве тебе не говорил, хозяин? Помнится, мы здорово повоевали в свое время с сэром Геральдом, пока он не наполнился гордыней по самое горло и не стал присваивать все наши победы себе, жалкий червяк – хвастунишка. Пришлось мне его сбросить в яму с нечистотами. То-то смеху было…
– Фуф, – Меннинг поднялся на ноги и поднял с земли меч. Разбойники вытащили у него оружие, пока он спал.
– Ну и крепкий у тебя сон, хозяин, – заметил конь, – я еще подумал, как этот тощий в сущности человек может так громко храпеть. Не иначе, как совесть у него чиста. Или он очень хорош в деле владения мечом, раз совсем не боится созвать на свой храп всех окрестных разбойников.
