Михаил Орлов - Хозяин
Матиас тут же возмутился, но бесцельно, потому сразу сник. Остальные, придавленные полученными знаниями, молча двинулись к выходу. Они проходили белыми стерильными коридорами, мимо продолжали сновать серые пилигримы, двигались эскалаторы, возносившие их на следующие ярусы, наконец кабина лифта долго опускала всех, может быть, к самому центру планетоида. Пепельные от быстрого движения стены колодца, скользившие сквозь прозрачный цилиндр лифта, предвкушающая улыбка пилигрима, ненависть гладиатора Артура, занятого безопасностью собственного положения в школе, липкий и сладковатый запах густеющей крови после бойни на арене, пленительные и развратные прикосновения двух гурий, посетивших его ночью, а через день назвавших свои имена и тем сразу уничтоживших волшебство, напряженная спина Лока и испуганный профиль Лаймы рядом – все это плыло в сознании у Луки, пока он ожидал остановки лифта, и хотя в отдельности эти мысли и впечатления ничуть не были связаны с ожидавшим их всех поворотом судьбы, они в своей совокупности образовывали скорее всего наиболее благоприятную среду для катастрофической, как любой приговор, чудовищно случайной, никак не предсказанной рассудком сверхжизненной молнии прозрения, поразившей его еще до остановки кабины.
Так и произошло; гладкая серость стен лифтового колодца обрела видимую шероховатость, кабина остановилась, и пилигрим, сохраняя усмешку под длинным носом, вышел первым. Тут же мембрана входа заросла, пилигрим повернулся и махнул рукой – как оказалось, прощаясь. Он исчез, и с исчезновением его загремело, засвистело вокруг, нечто невидимое упруго и непреодолимо вытолкнуло их из кабины, колючий холодный воздух тяжко процарапал легкие, мощный порыв ветра сбил с ног и потащил по земле; вдруг ослепительно шаркнула толстая молния, оставив на внутренностях век очертания тяжелых, гнущихся от урагана деревьев вокруг и граненой реки с темным контуром судна, непонятные и колоссальные силуэты у берега, и тут же обрушился, словно камнепад, чудовищной силы гром и ледяной дождь, вмиг оглушивший и не оставивший на них ни одной сухой нитки. Замерзших, ослепших, оглушенных, их потащило порывами ветра, двигаться и дышать было все труднее, сознание стало гаснуть, и никто так и не понял, кто или что подхватило их с земли одновременно с новым грохочущим ударом грома.
Часть IV
Рай
Глава 59
Это была не смерть; после некоторого периода беспамятства (сквозь который продолжало, однако, доходить ощущение холода, тяжести, чего-то режущего и давящего, а главное, удушливой боли в горле от ледяного и ядовитого воздуха, отказаться вдыхать который тоже было невозможно) вдруг стало возможно осознать себя и всмотреться в этот враждебный мир.
Но и это не сразу: еще некоторое время ощущение полной беспомощности преследовало Луку. Было ужасно холодно, он был чем-то придавлен, его болтало в воздухе и все время с каким-то сложным ритмом било обо что-то твердое. Он смутно ощущал себя щепкой, подхваченной потоком, беспомощной, ненужной, всеми покинутой.
Но главное – воздух хоть и оставался холодным, но был уже вполне нормальным, без примеси ядов, только что так скребущих в горле. И глаза уже что-то смутно различали в сером предрассветном воздухе. Его продолжало болтать. В щеку врезалась веревочная петля, и только через несколько мгновений он понял, что находится в большой веревочной сумке. Рядом, прижавшись к нему, лежали Лайма и Лина.
Воздух, серея, становился все прозрачнее; Лука теперь уже четче различал маски на лицах девушек – молочные, с небольшим хоботом впереди. Скосив глаза, он обнаружил такую же на своем лице, закрывающую рот и нос. Вероятно, благодаря этим приспособлениям и удавалось дышать.
Лука хотел поправить свою маску, но тут же понял, что руки его связаны. Лина и Лайма беспомощно барахтались рядом с ним. Они стали пленниками. Их везли на каком-то огромном животном, брюхо которого мерно колыхалось рядом с ними и о твердую бронированную кожу которого их равномерно било.
На осознание своего положения потребовалось совсем немного времени. Животное в своем скрюченном положении он рассмотреть не мог. Видел только мелькавшее внизу огромное копыто, от которого сбоку торчал длинный устрашающий коготь. Тут же вспомнились отмеченные им как-то в Назарете на видеостене многоногие животные, верхом на которых ехали одетые в шкуры всадники. Вновь его, как всегда, не спросясь, забросили в один из уголков Земли…
Или не Земли?
Он стал испуганно всматриваться в мелькание дикой, лесистой местности, сквозь которую пробирался их караван. Проносились мимо огромные стволы деревьев, обсыпанные похожими на гроздья мыльных пузырей белесыми соцветиями. Длинные канаты лиан переплетались над головой, как сеть, а еще выше темнели кроны гигантских деревьев, в растительной гуще которых визжали и рычали бесформенные и быстрые твари. Иногда, не решаясь приблизиться, молнией проносились мимо копьеобразные птицы, издавая клокочущие, пронзительные звуки. Один раз темный зверь величиной не меньше медведя кинулся сбоку под ноги несшему их животному, но тут же, нарушив ритм, гигантское копыто метнулось наперерез, с треском распоров темный мех напавшего чудовища. Лязгнули страшные, удивительной длины клыки, но копыто уже отдернулось, а откуда-то сверху ударило в тот же миг длинное толстое копье, буквально пригвоздившее зверя к темной, шелестящей от листьев земле.
Послышались крики погонщиков, животное ускорило бег. В этот момент темный полог крон прорезали в нескольких местах косые дымные лучи, сразу стало светлее, а когда их караван вырвался на вершину холма, сверху ударило такое жгучее солнце, что Лука, было обрадовавшийся, тут же пожалел о недавней, как сейчас уже казалось, приятной прохладе.
Пока они преодолевали открытую местность, солнце успело их окончательно поджарить. Рядом с Лукой мычали и ворочались Лайма и Лина, старавшиеся хоть как-то спрятаться от невыносимых лучей. И даже корчась от жара страшного солнца, Лука успел поглядеть на открывшихся впереди других животных каравана. Ни с чем не сравнимые, многолапые, бронированные широкими толстыми пластинами, вооруженные рогами и шипами, торчащими со всех сторон, твари несли на спинах косматых людей. Одежда, сшитая из шкур, делала людей необычно большими, но это, разумеется, был обман зрения. Тот, кто ехал впереди на животном, похожем на лошадь, но тоже бронированную серыми пластинами в виде рыбьей чешуи, только крупными, повернулся, показав обычное лицо в обрамлении копны рыжих волос, и что-то крикнул товарищам. Махнув рукой, словно бы подгоняя всех ехавших следом, человек повернулся и издал гортанный крик. Над головой послышался ответный крик невидимого наездника, земля тут же дернулась, сетку с людьми мотнуло в воздухе и так шарахнуло Лукой о твердый бок вьючного животного, что на какой-то миг потемнело в глазах.
