Семен Созутов - Дагор Дагорат(СИ)
Гондорцы сопротивлялись отчаянно, но врагов было слишком много. Впрочем, подавляющая часть поданных Анора все же, так или иначе, была в курсе относительно возможного вторжения Харада, и посему многие люди еще загодя покинули опасный юг или подготовили себе надежные убежища на тот случай, если оправдается худший вариант развития событий.
Подгоняемые гневом своего военачальника, харадрим принялись спешно сооружать плоты для переправы через широкую глубоководную реку, безжалостно вырубая под корень все деревья, росшие в окрестностях, однако на той стороне их уже ждали. Тридцать тысяч воинов Гондора из числа резерва оставленного Анором на случай подобной ситуации теперь оказались как нельзя кстати.
Ульмар был абсолютно уверен в успехе своей кампании, ибо помимо первой огромной армии, которая ныне подчинялась его воле, в Хараде уже спешно готовили вторую волну вторжения, которая по своей многочисленности ничуть не уступит первой. А если принять во внимание еще и тот факт, что Гондор ныне наверняка сильно обескровлен противостоянием с Мордором, то можно было не сомневаться, что у него не хватит сил долго сопротивляться всей многочисленной мощи харадрим.
Ведь орки Азга тоже далеко не младенцы. И если даже Анор и сумеет одержать над ними верх, то наверняка потеряет не меньше половины собственной армии. А значит, опасаться было нечего. Совсем скоро все южное королевство будет лежать у его ног, и он, Ульмар, станет самым великим воином, когда-либо жившим на благословенных землях священного султаната...
Первые попытавшиеся пересечь реку отряды противника были встречены плотными залпами луков и арбалетов и погибли все до единого, так и не сумев даже добраться до берега. Впрочем, это в основном были южные племена дикарей, у которых из одежды зачастую были одни лишь набедренные повязки. Прирожденные охотники и пловцы, но крайне малоэффективные воины особенно против закованных в латы дружинников, да и число их не было особенно велико. Ульмар Танцующий Клинок таким образом просто прощупывал своего противника, да и заодно избавлялся от лишних ртов.
Осознав, что пересечь реку с наскока не удасться, предводитель харадрим сменил тактику, приказав на сооруженных плотах переправляться отборным частям собственного войска и лично, несмотря на немалый риск, возглавил вторую атаку. На этот раз харадрим были сами вооружены луками и массивными щитами, и посему практически не несли потерь, упорно продвигаясь к берегу.
За регулярными частями харадского воинства плыли и выжившие воины южных племен из числа тех, что не принимали участия в первой атаке. Они крайне неохотно лезли в холодные по раннему весеннему времени глубокие воды Андуина, но за их спинами недвусмысленно маячили харадские лучники, всем своим видом неиллюзорно намекая, какая именно участь постигнет тех, кто по глупости решит, что сможет под шумок повернуть назад и избежать участия в битве.
Впрочем, теперь гондорцы практически не обращали на них внимания, преимущественно обстреливая плоты харадрим. Опытные воины, они прекрасно чуяли, откуда именно исходит главная угроза, благо харадские гвардейцы и ассасины были весьма и весьма грозными бойцами, в отличие от дикарей юга, которые в основной своей массе сражались полуголыми, и не имели при себе даже железного оружия, ограничиваясь грубо сделанными деревянными копьями и дубинами с каменными или костяными наконечниками.
Гигантские олифанты, чьи необъятные туши не смог целиком скрыть целиком даже глубоководный Андуин, также подвергались прицельному обстрелу, но толстенная шкура этих животных была практически непробиваемой даже для мощных арбалетных бельтов, не говоря уже об обычных стрелах.
Впрочем, один раз гондорцам все же повезло. Пораженный чьей-то меткой стрелой в глаз один из гигантов трубно заревел и вышел из под контроля погонщиков, сбросив с себя деревянный паланкин с визжащими от ужаса закутанными в цветастые одеяния людьми, и бестолково заметался по реке, потопив пару плотов вместе со всеми воинами, находившимися на них. Но на этом успех для оборонявших переправу завершился. Обезумевший от боли исполин повернул назад, не желая более участвовать в рукотворном кровавом спектакле, поставленным людьми неведомо ради каких целей, и переплыв реку в обратном направлении, унесся вдаль.
Остальные погонщики олифантов, видя успех своих врагов, поспешили набросить на головы своих зверей плотные повязки из полупрозрачной, но очень крепкой ткани, которые лишь слегка затрудняли животным обзор, но зато довольно надежно предохраняли их глаза от увечий. Эта была крайняя мера, на которую водители исполинов шли крайне неохотно, благо животные не слишком любили подобные повязки, и даже самый послушный и выдрессированный олифант мог проявить недовольство и изрядно попортить кровь своим хозяевам, но сейчас выбор у них был небольшой. Недовольный олифант в любом случае гораздо предпочтительнее разъяренного. Уж это то опытные погонщики знали как никто другой.
Перестрел продолжался до тех пор, пока харадрим все же не удалось достичь берега. Под плотным огнем арбалетов, они тут же сбивались в малые отряды и атаковали гондорские порядки, затягивая их в вязкий затяжной бой, чтобы дать необходимое время тем своим соратникам, которые еще не успели пересечь Андуин.
Помимо легких сабель харадская пехота была также вооружена тяжелыми пиками и алебардами, которыми весьма неплохо владела. К тому же подобным оружием, как правило, владели особо крупные и сильные воины султаната. Нередко своим оружием они умело цепляли гондорские прямые клинки, выворачивая их из рук солдат южного королевства, и ответными выпадами наносили тяжелые раны, нередко становящиеся смертельными, ибо от тяжелых гизарм и алебард не спасали даже прочные стальные доспехи.
Ловкие ассасины не отставали от своих могучих товарищей, поражая своими легкими парными клинками гондорцев в незащищенные шеи. Их клинки не могли пробить тяжелого доспеха, но недостаток грубой мощи эти воины с лихвой компенсировали невероятной почти кошачьей ловкостью и непревзойденным умением. Среди них сражался и сам Танцующий Клинок. Его ятаганы пели нескончаемую песнь смерти, то и дело сражая могучих, но уж чересчур прямолинейных гондорских латников, коих ставило в тупик виртуозное восточное искусство тонкой игры клинков, и они ничего не могли толком ему противопоставить. Сын султана двигался настолько стремительно, что вокруг него казалось, образовался самый настоящий живой вихрь из стали, оборачивающийся неминуемой гибелью для тех, кому не посчастливилось попасть в его смертоносное поле.
