Леонард Карпентер - Конан – гладиатор
Пожалуй, самая худшая давка царила в еще не обрушенных входных тоннелях. Люди буквально лезли по головам, любыми способами прокладывая себе путь: еще ни разу таким количествам людей не удавалось столь быстро покинуть пределы Цирка. Дно тоннелей вскоре плотным слоем устлали затоптанные мертвецы…
Между тем Конан, выбравшись, наконец, на край арены, устроился наверху каменного ограждения, чтобы не оказаться сброшенным обратно. Он полагал за счастье, что никто среди обезумевшей толпы не вздумал спасаться по мачте вниз на разбитое судно. С другой стороны, и Конану было далеко не уйти: в чудовищную давку не стоило даже соваться. Так он и стоял, прижимаясь спиной к искореженной мачте и соображая, что делать.
Оглядев с бьющимся сердцем зрительские ряды у себя над головой, Конан наконец увидел то, что искал: хрупкую женскую фигурку, сопровождаемую большой бесформенной кляксой чернильного мрака. Женщина и тигрица вместе прорывались сквозь полоумную мечущуюся толпу.
Великолепный атлетизм Сатильды и, конечно, присутствие грозной ночной кошки сослужили девушке отличную службу. Конан видел, что атласные мышцы и ощеренная пасть Квамбы были именно тем, наверное, единственным зрелищем, которое останавливало и вынуждало расступиться толпу.
Пока киммериец смотрел, две подруги-циркачки, акробатка и кошка, благополучно выбрались из-под смертоносной тени просевшего балкона и направились… не вниз, в поисках выхода, а вверх, к последним рядам.
«Мудрое решение, — рассудил варвар».
— Конан, друг мой! — долетел снизу знакомый голос. — Не затруднит ли тебя подать мне руку?..
— Коммодорус! — удивился киммериец. — А я думал, тебя смыло за борт!
Посмотрев вниз, он увидел, что коринфиец лез следом за ним по той же путанице снастей, которую сам Конан столь недавно преодолел.
Тиран, конечно, вымок до нитки, его короткая легкая туника была порвана, но сам он, по-видимому, не пострадал. И вот теперь он просил Конана подвинуться на стене, давая ему место, и помочь выбраться.
— Когда корабль понесло, меня действительно выбросило наружу, — сказал Коммодорус. — Но, верно, морские Боги мне очень благоволят, ибо следующая волна закинула меня обратно!
Конан понимающе кивнул. А про себя усомнился: стало бы это злополучное озеро выбрасывать Коммодоруса назад в людской мир, если какой-нибудь из морских Богов вправду ему благоволил?..
И тут, посмотрев вниз мимо Тирана, он заметил какое-то движение среди поверженных тел в средней части корабля. Вот высунулась знакомая бритая голова и посмотрела на двоих наверху, потом начало высвобождаться массивное мускулистое тело. Ксотар Душитель потерял свой парик, но из игры явно не вышел.
— Вылезай, Коммодорус, этот корабль вот-вот развалится окончательно, — сказал Конан.
Теперь, когда массы воды устремились в пролом и еще больше размыли его, уровень воды внутри арены стал быстро понижаться, а с ним проседал и полузатопленный бывший флагман.
Перегнувшись вниз, Конан дотянулся до своего нанимателя и вытащил его наверх, потом подхватил его, не давая свалиться в человеческую круговерть, которая воистину была еще хуже бушующих вод.
— Сюда, — сказал он. — Следуй за мной.
Взобравшись на сломанную рею, киммериец перескочил на какие-то сиденья с высокими каменными спинками, образовавшие нечто вроде острова в море толпы. При этом он пролетел над головами людей и, развернувшись, успел подхватить последовавшего за ним Коммодоруса. Крепкому и сильному коринфийцу легко удался прыжок. Почти сразу же мачта разбитого корабля к большому облегчению Конана — застонала, растрескалась и скрылась из виду.
— Ну, Тиран, — сказал киммериец, — давай, повелевай подданными. Сделай хоть что-нибудь, чтобы прекратить эту панику!
— А что я могу? — ответил тот с искренним недоумением, переводя взгляд с Конана на мелькавшие в толпе лица, а с них — на разваливающиеся конструкции амфитеатра. — Что ты предлагаешь? Чтобы я эти подпорки выправил? Удержал балкон на плечах? Да он, того и гляди, нам прямо на головы завалится…
— Ты все хвастался, до чего тебя любит и уважает народ! — зарычал в ответ Конан. — Вот и пришел твой черед всех успокоить и воззвать к той самой верности… Валяй, парень! — добавил он нетерпеливо. — Что, неужели не осталось никого, кого ты мог бы заставить повиноваться? Каких-нибудь стражников? Офицеров?..
Тирану явно стало очень не по себе. Он посмотрел вниз, в толпу, чей бесцельный бешеный бег начал понемногу сменяться тихим отчаянием,
Потом, нагнувшись со своего насеста, Коммодорус нерешительно взял за плечо какого-то зажиточного горожанина. Тот, стоя с отвисшей челюстью, коротко глянул вверх, потом безмолвно начал пропихиваться дальше.
— Бесполезно! — сказал Коммодорус и равнодушно покачал головой, вновь оборачиваясь к Конану. — Ты, похоже, единственный, кто еще готов меня слушать. Ну и что ты собираешься предложить?..
Конан с отвращением фыркнул. Верхние ряды над ними были теперь покинуты зрителями. Если забраться туда, минуя смертоносные ловушки тоннелей и не менее смертоносную опасность ненадежно нависающего балкона, — глядишь, можно будет и выбраться.
— Сюда! — сказал он Коммодорусу и запрыгал с ряда на ряд.
— А куда мы, собственно, направляемся? — осведомился Тиран, безо всякого воодушевления следуя за киммерийцем. — Сет бы слопал стигийских халтурщиков, выстроивших Цирк! Он же, того и гляди, вовсе рассыплется…
— Если уж что и ослабило кладку, так это бесчисленные тела, которые запрятали в ней по твоему приказу! — огрызнулся Конан. — Но в любом случае, если мы спасемся отсюда, так только по крышам.
На самом деле он понятия не имел, насколько это было вообще возможно. Ему хотелось одного: добраться до Сатильды, которая, как он понимал, находилась где-то там, наверху, у самого края амфитеатра.
— Ясно, — сказал Коммодорус, — Рисковать, так рисковать… Однако, во имя Митры! — пожаловался он некоторое время спустя. — Ничего себе пробежка…
Они карабкались с одного уровня на другой, и Тиран все больше отставал, так что Конан волей-неволей перестал лезть так круто вверх, как вначале. Каждая «ступенька» буквально высасывала силы из бедренных мышц, заставляя дрожать и подгибаться колени. Чтобы дать ногам хоть какую-то передышку, Конан вел своего подопечного галсами — то вправо, то влево. Ему не хотелось даже близко подходить к запруженному тоннелю, из устья которого доносились вой, проклятия и крики.
Чем дальше они с Тираном забирались в зловещую сень готового рухнуть балкона, тем более очевидно становилось плачевное состояние всего Цирка. Им то и дело приходилось переступать через обломки камня, свалившиеся сверху, уворачиваться от потоков мусора, катившихся вниз по рядам. Потом начали ощущаться сотрясения под ногами, происходившие от каких-то невидимых подвижек глубоко внизу.
