Гэв Торп - Малекит
Взгляд Малекита поневоле задержался на троне — это было его самое сильное воспоминание об Анлеке: отец, в полных военных регалиях, сидящий на троне в окружении своих знаменитых полководцев.
Воспоминание оказалось настолько живым, что Малекит услышал, как разносится по тронному залу мягкий, но сильный голос отца. Маленький князь сидел на коленях матери рядом с Королем-Фениксом, и Аэнарион иногда замолкал и бросал на него взгляд. Много лет Малекит смотрел в эти сильные темные глаза и видел огонь, что горел за отраженным в них спокойным достоинством. Князь думал, что лишь ему одному ведомо, что за зловещий дух скрывается в теле благородного правителя.
Душа разрушителя, хозяина Убийцы богов.
И меч! На коленях Короля-Феникса лежал Сеятель вдов, Кусающий души, меч Каина. Даже в детстве Малекит замечал, что только они с отцом смотрели на кроваво-красный клинок, а все прочие эльфы старательно отводили глаза. Он всегда считал, что это их общий с отцом секрет.
— И тем не менее ты не взял клинок, когда его тебе предложили, — произнесла Морати.
Ее голос заставил князя вернуться в настоящее. Он встряхнул головой, чтобы освободиться от мастерски сплетенного заклинания. Колдовство матери сделало его воспоминания слишком реальными.
— Не взял, — медленно ответил Малекит.
Он понял, что Морати прочла его мысли и узнала о случившемся на Оскверненном острове: ведь он никому об этом не рассказывал.
— Это хорошо.
Несмотря на едва прикрытую наготу, Морати сидела в величественной позе и излучала подлинное королевское величие. Сейчас она не походила ни на варварскую жрицу, которая живьем вырывает сердца у своих жертв, ни на соблазнительную провидицу, в каждом слове которой таятся ложь и желание манипулировать собеседником. Сейчас перед ним сидела королева Нагарита, полная спокойного достоинства.
— Меч управлял твоим отцом, — тихим, ободряющим тоном продолжила она. — После его смерти меч ждал, пока ты начнешь его искать. Я волновалась, что ты тоже попадешь под его власть, но теперь горжусь тем, что ты сумел воспротивиться кровожадному зову. Никто не сможет стать его повелителем, а если ты собираешься править, тебе должно подчиняться абсолютно все.
— Я предпочту гибель нашего мира от руки демонов, но не выпущу снова в него это гнусное оружие. — Малекит убрал Авануир в ножны. — Как ты говорила: если обнажить меч Каина хоть единожды, он станет поглощать своего хозяина до тех пор, пока не останется только одно кровопролитие. Никто не сможет стать с его помощью королем, только рабом.
— Присядь, — Морати указала на величественный трон.
— Мне там пока не место.
— Да? — удивленно спросила она. — Почему же?
— Если я буду править Нагаритом, то буду править один. Без тебя. Когда ты умрешь, армия Нагарита снова вернется под мое командование. Я искореню культ наслаждений и затем займу трон Феникса.
Морати немного помолчала, разглядывая сына древними, много повидавшими глазами. Наконец на ее губах заиграла усмешка.
— Так ты собираешься убить меня? — прошептала она с деланым ужасом.
— Ты всегда будешь моим соперником, потому что не способна служить никому, кроме самой себя. — Игра матери не на шутку разозлила Малекита. — Я не стану делить с тобой Ултуан, потому что ты сама никогда не разделишь его со мной. Даже отец не был твоим господином. Я мог бы отправить тебя в изгнание, но ты опять поднимешь восстание в каком-нибудь всеми забытом краю и станешь оспаривать все, за что я боролся.
— Ты не можешь поделиться властью? — спросила Морати. — Или не хочешь?
Малекит замолчал и некоторое время обдумывал ответ.
— Не хочу, — решительно произнес он.
— И к чему же ты стремишься, сын? — Морати жадно подалась вперед.
— Унаследовать дело отца и стать Королем-Фениксом. — Малекит чувствовал, что это его истинные желания.
Никогда раньше он не признавался в этом столь открыто, даже самому себе. Слава, честь, возрождение — все это ступеньки на пути к трону Феникса. Обруч показал ему истинную природу тех сил, что правят миром, и он не позволит Ултуану увязнуть в их паутине.
— Да, Хаос силен, — подтвердила мать.
— Не лезь в мои мысли, — прорычал Малекит и положил руку на рукоять Авануира.
— Мне не нужна магия, чтобы знать, что у тебя на уме. — Морати пристально смотрела на сына. — Между матерью и сыном существует связь, для которой не требуется волшебство.
— Ты принимаешь свою судьбу? — спросил Малекит.
Он не обратил внимания на ее напоминание о родстве.
— Зачем ты задаешь бессмысленные вопросы? — ответила Морати, и сейчас ее голос звучал строго, даже резко. — Разве не я всегда говорила тебе, что ты должен стать королем? Но ты не сможешь стать королем, если не являешься повелителем своего княжества, а я не отдам его добровольно. Докажи, что ты достоин править Нагаритом. Докажи другим князьям, что ты сильнее их.
По ее безмолвной команде из теней выступило четыре фигуры — две справа от Малекита и две слева. Судя по одежде, волшебники — две женщины и двое мужчин в черных робах и с темными татуировками на коже.
С пальцев Малекита сорвалась магическая молния. Морати тут же закуталась в полупрозрачную сферу, которая с пульсацией поглотила разряд. Адепты королевы атаковали своими заклинаниями: на князя неслись огненные разряды в виде завывающих волчьих голов, и ему пришлось поднять темный щит, чтобы отразить их.
Колдуны приближались к нему в дожде огненных шаров и вспышек темной магии. Малекит защищался, под каскадом заклинаний ему приходилось вытягивать все больше клубящейся в тронном зале энергии.
Морати с довольным видом сидела в своем кресле и с интересом наблюдала, как Малекит отбивает заклятия ее последователей. Кипящая магия порывами носилась по залу, ее насыщенность все возрастала, а Малекит и его противники тянулись все дальше и дальше и уже поглощали энергию города снаружи.
— Довольно! — рявкнул князь и выпустил впитанную магию.
Она вырвалась чистым потоком, без какой-либо формы.
Поток вспыхнул и разделился, охватив каждого из колдунов. Он наполнил их мистической энергией до такой степени, что они уже не могли ею управлять. Первой начала дрожать рыжая ведьма: внезапно ее скрутила настолько сильная судорога, что Малекит услышал, как хрустнул ее позвоночник. Вторая колдунья закричала и забилась в агонии: ее кровь превратилась в огонь и вырвалась из вен, охватив эльфийку пламенным коконом. Третий взлетел в воздух как от удара — из ушей, носа и глаз у него текла кровь, — тряпичной куклой он ударился в стену и мешком рухнул вниз. Последнего окутала мощная энергия: и он складывался мятым комком бумаги, пока не осыпался пеплом.
