Алексей Герасимов - Мерзкий старикашка
— Вам не стоит по этому поводу беспокоиться. Мне привезли из восточных земель миниатюрный гастрофет, в подобных случаях я беру его с собой. — Железная Рука продемонстрировал мне нечто, напоминающее микроарбалет. — Кольчугу, да даже и стеганку из него не возьмешь, но я убежден, что ничего подобного на князе Ливариади не было. Так… Все благополучно?
— Да, вполне, — я провел средним и указательным пальцами по переносице кота.
Князь Мышкин открыл пасть, крутанул головой, попытался куснуть меня, и, шлепнувшись на спину, раскинулся на дне коробки, растопырив лапы и всем видом требуя продолжения игры.
— Во дворце все спокойно?
— Да, ваше высочество, — кивнул капитан и положил свой самострел на книжную полку. — Почти все уже прибыли на совет, включая примаса, скоро начнут.
Да, глава Ашшорской автокефальной Церкви в совете князей участвует. Без права голоса, правда (вернее — с совещательным), но все заседания предваряет кратким молебном, новых членов приводит к присяге, и в спорных ситуациях выступает как третейский судья. При всей внешней светскости нашего государства авторитет за жрецами довольно офигенный. Они его, просто, стараются не демонстрировать сверх меры — как тот пастор Полуфриц из пародии на «Ликвидацию», который говорит мало, но говорит смачно.
— Ожидают, по сути, лишь Тоная Дамурианского — он никого не принимает, отговаривается утренним клистиром и прочими, предписанными лекарями процедурами.
— Надеюсь он нам весь совет не обгадит, после клистира-то, — я поднялся, пощекотал Мышкину пузо, и взял коробку со стола. — Пойдемте, навестим Валиссу. Нам с нею, думается, лучше появиться вместе.
— Это будет выглядеть весьма эффектно, царевич. — Латмур подал мой посох.
— Я вот еще хотел с вами посоветоваться, капитан… — мы двинулись на выход.
— Полностью к услугам вашего высочества.
— Первый десятник Касец — вы ведь, когда его отправляли в обитель Святого Солнца, имели в виду и некие резоны относительно карьерного роста для него? Или я заблуждаюсь?
— Он один из моих лучших людей, царевич. Да нет, пожалуй что даже и лучший. Но Касец, увы, небогат и знатной родней похвастать не может, а Блистательные, да как и любые витязи, впрочем, не любят, когда ими командует всего лишь равный. Если бы он стал князем, пусть и с самым даже нищенским наделом…
— Я вас понял, Латмур, — прервал я командующего царской лейб-гвардией. — Та деревня, у которой мы вчера вытащили свои ааки на берег, она будет достойным вознаграждением за заслуги первого десятника перед короной?
— О, это будет довольно щедро.
— Тогда я пожалую ею первого десятника сразу после своего избрания на трон, — если не пришибут прямо в зале совета, но говорить об этом вслух не стоит. — Полагаю, что такое будет уместно проделать перед строем свободных от караулов Блистательных. Не находите?
— Это будет наилучшим решением, царевич, — князь самолично отворил дверь передо мной.
Он вообще много слуг не держит и живет довольно по-спартански.
Сразу за порогом взгляду моему предстала феерическая картина — облаченные в стеганые подкольчужники и легкие шлемы Нвард и Тумил кружили друг вокруг друга, буквально в нескольких шагах от крыльца-веранды капитанского дома, и азартно обменивались ударами сабли и спатыча. Примерно дюжина Блистательных расположилась рядом и с чувством (сиречь — сугубо матерно) происходящее комментировала.
— О как, — я даже слегка опешил. — Это еще что?
— Молодежь письками меряется, царевич, — доложил караульный у входа.
Васгар. Он был среди тех, кто сопровождал меня из монастыря.
— Поспорили что лучше, сабля или дырявец, — прокомментировал второй, незнакомый мне часовой.
Парни тоже заметили мое появление и, прекратив схватку, обернулись ко входу. Уловивший остановку в движении кот уцепился когтями за край своей коробчонки, подтянулся, и тоже с интересом обозрел окружающее пространство.
— Продолжайте-продолжайте, молодые люди, — сказал я. — Тренировки с оружием вам полезны. Только постарайтесь один другого не убить и не покалечить. Вы мне оба еще в товарном виде понадобитесь.
Я повернулся к Латмуру.
— Пойдемте, князь. Не будем им мешать, — я спихнул Мышкина обратно в коробку. — А ты сиди себе. Самостоятельные какие все стали…
Капитан зычно гаркнул, и стали праздные зрители добрыми молодцами. В смысле, превратились в почетный конвой, призванный сопровождать мою особу к…
А вот и не угадали! Через парадный вход мы к Валиссе не пошли — просочились через задний проход… Пардон, сквозь внутренний огороженный садик у самой стены, смыкающейся с женской частью дворца — излюбленное место отдохновения вдовы царевича Тыкави, где она предпочитала находиться или одна, или исключительно с детьми да парой служанок. Ну и с Блистательным у тайной калитки, ибо мало ли чего? Капитальных, в смысле полной непроницаемости, перегородок в Ежином гнезде, вообще, сдается мне, не густо.
Правда на сей раз, вероятно — разнообразия для, — мариновать в «предбаннике» нас не стали и вдова Тыкави соизволила дать аудиенцию уже через минуту после моего появления. Ничего, в общем-то, удивительного — к началу совета князей она уже должна была закончить с облачением и рисованием лица.
— Царевна, — я отвесил галантный полупоклон.
— Царевич. — Валисса ответила равноценным суперкивком.
В этот раз встреча произошла в гораздо более теплой и дружественной обстановке. Меня (Латмур с Блистательными остался у дверей) сопроводили в некое подобие личного будуара, в том виде, как его понимают местные аристократки. Как бы сей парадиз описать-то, чтобы не вдаваться в ненужные подробности?
Ну, представьте себе, что дизайнером интерьеров для покоев принцессы Джасмин из мультика про Алладина назначили главного архитектора вавилонских ворот Иштар. Красиво, пафосно, торжественно, но как в такой обстановке постоянно существовать — совершенно непонятно.
— Мальчики уже практически готовы к переезду, — невестка жестом предложила мне присаживаться на нечто настолько заваленное мягкими подушками, что об истинной форме этого предмета меблировки оставалось лишь догадываться. — Я ведь сказала об этом князю Тимариани.
— На самом деле он просто желал убедиться, что с вами и сыновьями все в порядке, — я аккуратно примостил свой геморрой среди подушек. Валисса опустилась рядом.
— Что ему до этого за дело? — губы ее скривились в горькой усмешке.
Хм. Она что, действительно не знает о его к ней трепетном отношении, или так умело девицу строит?
