Сергей Байбаков - Гнилая топь
Правота Борко неоспорима – лес воистину являлся для вендов почти родным домом.Мальчишки любого вендского рода потому взрослели быстро, что в суровых лесах слабый, немощный, а главное, не обученный самым нехитрым вещам человек обречен на скорую и неминуемую гибель.Поэтому сразу же, как только ребенок делал первые самостоятельные шаги, начиналось нешуточное обучение. Дите должно было усвоить и законы леса, и как в нем выжить. И обучение длилось долго – вплоть до того весеннего дня, пока на груди мальчишки, над сердцем, не появлялся родовой знак: изображение премудрого лесного зверя, от которого брал свое начало его род.Только тогда, пройдя все серьезные испытания, и доказав: чтобы выжить в лесу, им не нужна поддержка старших, молодые парни становились мужчинами и полноправными членами своего рода. А этому знаменательному дню предшествовали долгие нелегкие годы учебы. Бесценный опыт давался нелегко.Почти для всех вендских ребятишек обучение начиналось примерно так: «Вот тебе наточенный нож, малыш. Владей! Когда-то и мне дали такой, я его сберегаю до сих пор. У тебя будут и еще ножи, ведь ты сам научишься их делать. Но пока это твое первое и главное оружие. Попробуй сделать этим ножом лук, и к нему выстругать ровные стрелы. Если что непонятно – спрашивай у старших. Любой с радостью тебе все объяснит. Запомни главный закон леса: прежде чем взять жизнь у зверя или дерева, попроси у них прощения за то, что причиняешь им боль. Если забираешь жизнь – то забирай только по необходимости. Никогда не убивай просто так – из прихоти и удовольствия. Знай, радости это тебе не принесет, а зверь не сможет родиться вновь, и вырубленные деревья тоже просто так не народятся. И когда настанет твой черед предстать перед светлыми богами, и они будут решать твою судьбу, ты не получишь от напрасно убитых зверей оправданья. И тогда путь твой в Нижнем Мире станет незавиден. Ты не сможешь пройти по лунной дорожке и навсегда останешься на велесовых пастбищах, будешь пасти его скот. Радостной жизни в Ирии ты никогда не узнаешь. Пока это все. Учись. Если придумаешь что-нибудь свое – это пойдет только на пользу роду и тебе…»Неудивительно, что при таком воспитании дети быстро взрослели. Для десятилетнего мальчишки не составляло особого труда в одиночку отправиться на охоту, провести в лесу несколько ночей и как ни в чем не бывало возвратиться домой. Причем, как правило, юный охотник приносил неплохую добычу, всерьез полагая, что от его удачи и охотничьего мастерства зависит важная вещь: лягут ли спать его родичи на голодный желудок – или нет.Попутно шло обучение воинскому мастерству. Меч, кистень, топор, боевой нож, копье – все оружие осваивалось легко, быстро и играючи. Ведь умение постоять за свои охотничьи угодья потомки лесных зверей впитали с молоком матери.И опять же, боевое оружие вендские мальчишки брали в руки с самого раннего возраста, чем отличались от других народов, считающих, что воинов надо готовить намеренно – только с той поры, когда мальчику исполнится определенное число лет и он повзрослеет.Навыки обращения с любым подручным предметом, который мог послужить в качестве оружия, были выпестованы богатым опытом предков – воинов и охотников. А если же не находилось ничего под рукой, то у любого венда при себе всегда оставался таинственный ручной бой, овладеть которым был бы рад любой иноземный воин. Человек, владевший им, легко мог устоять перед одним, а то и нескольким вооруженными противниками.Но бой этот великая тайна. Пришлых, не родившихся в лесах людей ему никогда не учили. Да и не получилось бы обучить чужого: не станешь же объяснять ему – чтобы узнать основы этого боя, надо родиться и жить в лесу. Ведь его законам учили и бескрайний лес, и ловкие сильные звери, что жили в нем. Ведь чтобы выйти один на один на лесного хозяина – Бера, чтобы оседлать великана-тура и немного проехать на нем, требовалась не только немалая отвага, но и недоступная другим людям ловкость…
ГЛАВА 16
Разговоры русалок
Догорала заря, серые сумерки сливались с темным лесом. Вскоре стемнело, в небе загорелись звезды, русалочье озеро разрезала широкая лунная дорожка. А окрест озера по-прежнему стояла гнетущая тишь: ни стрекота сверчков, ни шороха мыши, ни возни зверя в дальних кустах. Даже сумеречные охотники, филины и ушастые совы, и те молчали – не ухали, по своему обыкновению. А ведь настала их пора: ночь – время охоты. В озере затаились лягушки. Лишь изредка в водной глади разбегались небольшие круги, тогда дорожка подергивалась легкой рябью. Это плескалась озерная рыба.Белана вкрадчиво спросила:- Ну, и как тебе эти волшебные украшения достались, Ярина? Расскажи, мне интересно. Говорила – нашла, а потом тебя одарили найденным. Как это получилось?Губы Ярины тронула загадочная улыбка. Вот и похвасталась своими дивными украшениями. Впрочем, все кончилось хорошо: она опасалась, что Велла осерчает, что снова начнутся нравоучения. Но обошлось! Обычно старшая не упускала возможности поучить и попенять молодым русалкам, если, по ее мнению, они делали что-нибудь идущее вразрез с принятыми в их мире обычаями. И не важно, что все молоды и выглядят, как юные девушки – на то они и берегини, богини, живущие в воде и около нее. Просто в этом мире Велла появилась раньше, и знает больше Ярины и Беланы. Хотя они равны. Чтобы превратится в русалку, надо в другой, предыдущей, жизни познать, что такое ужас, боль и смерть. Все прошли через это.Ярина покачала головой.- Помните, прошлой весной в Ледаву корабль зашел? Дошел до Виннеты, и там якоря бросил. Чужеземный корабль – большой, красивый.- Кораблей много приходит, разве все упомнишь! И что? – улыбнулась Велла.- А то, что в Альтиду никогда такой корабль не приходил. Он – наотличку от других парусников. Я как раз рядом вертелась, рассматривала его. Диво! Корабль воинский: борта у него из особых досок сделаны – толстых и широких. Наверно, на одну такую доску целое дерево пошло! Мачты, мне показалось, небо подпирают: они – чуть ли не выше этих сосен! – Ярина указала рукой на исполинские сосны, росшие окрест озера. – Только жаль, что он на веслах к Виннете подходил. Ах, думаю, наверно красиво, когда такое чудо в море под парусами идет! Посмотреть бы! Так вот, подошел он к Виннете на веслах. Штук по сто с каждого борта, наверно! А вот как глянула, что на нем творится, так тоскливо мне стало. Мореходы на нем странные, не как обычные люди. Хотя, может, там, откуда они пришли, все такие.- А что тебя удивило? – усмехнулась Белана. – Мореходы – они и есть мореходы. Люди как люди, из какой бы страны они не пришли.- Разные люди бывают! Вот и на этом корабле два разных народа в Альтиду пришло. Отвела я глаза, чтоб никто меня с корабля не увидел. Стала смотреть, что там творится, что за люди. Разные они. Одни разодеты роскошно, драгоценностей на них без меры – женщины так не наряжаются! Важные, Повелевают… И воины у них такие же: чуть попроще наряжены, но все равно – украшений на каждом – у-у-у! Не носят мужи столько золота, тем более воины. Так вот, разодетые предводители и воины – все светловолосые и светлокожие; высокие, надменные. Причем, каждый с хлыстом. Видно – повелители! И пускали они его в ход по всякому поводу. Я про хлыст говорю. Ох, не люблю я такого! – воскликнула Ярина. – И махали они хлыстами без всякой меры – били других, простых мореходов. А вот те, другие… Они и ростом поменьше, и пощуплее, и цвет кожи у них другой – как бронза, чуть светлее. А одежды на них – рубаха широкая, да порты холстинные. Наряд легкий – ветром насквозь продувает. А на иных и рубах нет. А весной холодно, так бронзовые мореходы аж трясутся, бедные! И у каждого на шее заклепанный железный ошейник.- Это знак рабства, – нахмурилась Велла. – Невольники, рабы…- Да, рабы, – с горечью сказала Ярина. – А ведь раб не может быть хорошим моряком, сами знаете! Невольник – он о свободе мечтает! А порой свобода – это смерть. На том корабле все рабы скованы были. Если он потонет, то и люди вместе с ним. И спасать его невольники не станут, я так думаю. Кто же будет свою темницу сберегать? Да и жизнь такая проклятая кому нужна? Нет таких. Но, видать, светловолосых повелителей не волновало это. Так вот, интересно, у некоторых невольников на коже одинаковый рисунок был: черные полоски, не ровные, разной ширины. И похожи эти полоски на раскраску какого-то зверька, только вот какого? В нашем лесу таких полосатых нет. А потом я догадалась – рисунок чем-то с кошачьей шкуркой схож. Кошки ведь полосатые. Подошел корабль к Виннете, стал на якорь. Предводитель светловолосых собрался на берег. Видно, что владыка, потому как одежда на нем богатая, а на шее висит большой золотой круг, весь каменьями самоцветными усыпан, на солнце переливается. Только у него одного такой, у других нет. Вокруг воины, его охраняют. Предводитель в лодку сошел, один из невольников подал ему ларец. Маленький, но видно тяжелый. Пошатнулся невольник ненароком, и случайно коснулся богатого одеяния. И тут воин, что рядом стоял, ударил раба. Сильно, Со злобой! А за что? Подумаешь – одежды коснулся! Чего только в море не бывает. Качка, ураган налетает, бури. На корабле все вместе держаться должны. Так что ж рукам-то волю давать? Раб и упал вместе с ларцом. Ларец о палубу ударился и раскрылся. Наверное, он под самую крышку был золотом и драгоценностями набит. Что по палубе раскатилось, а что и в воду упало. А предводитель – вот зверь!.. Да какое там зверь – звери этого не делают! Предводитель хлыст выхватил и ну раба избивать! А ведь невольник не виноват – его воин толкнул.Ярина сняла свое коралловое ожерелье, протянула Белане.- Вот это ожерелье, серьги, кольца, что на мне одеты, в воде и оказались. Много чего попадало…- Себе взяла? – спросила Белана. – А еще что-нибудь интересное есть? Покажешь?- Нет, я себе ничего не взяла. Все собранное отдала невольнику, что ларец подавал.- А как же это получилось? – недоверчиво хмыкнула Белана. – Ну, то, что со дна собрала – это понятно. А как рабу передала? Зачем? Показалась ему?- Да, пришлось объявиться, девоньки. Раба в воду бросили. Там я и оказалась. Думаю, он забыл, что меня видел. Я постаралась, чтобы он ничего не вспомнил. Сначала разодетый предводитель его хлыстом охаживал – разъярился, себя не помнил! А потом, как увидел, что драгоценности в воду попадали, так окаменел. Красный стоял – и вдруг как заорет шипящим голосом! Я помню, что он вопил и шипел. Вы же знаете, у людей много язЫков есть, да только мы-то можем все разобрать – было бы хотение.Ярина попыталась изобразить змеиное шипенье. Не получилось, вышел, скорее, хриплый шепот.- «Грязный немху! Ты жив, пока лучезарный Мелькарт не закончил свой небесный путь и не отошел в океан. Как только он скроется, я сам займусь тобой! Я вырежу из твоей спины часть мерзких черных полос и щедро украшу раны солью. Ночь и весь день ты будешь привязан к мачте. А вечером я продолжу пытку. И так будет, пока ты не издохнешь в страшных муках! Но иногда я бываю милостив, даже к таким грязным рабам, как ты. Если достанешь до темноты все, что по твоей вине упало в реку, я, может, и сохраню тебе жизнь».Ярина поперхнулась, закашлялась. Изображать шипенье не получалось. Чуть осипшим голосом берегиня продолжила рассказ.- А солнце уже садилось. Темнело. До ночи раб ничего бы не собрал.- Ужасная смерть. Кто ж они такие? Мелькарт… Никогда не слышала о таком боге, – в раздумье сказала Велла. – И что дальше?- Потом к ошейнику раба привязали просмоленную веревку. Такую, которая все вынесет, выдержит все передряги и ничего с ней не будет – крепка, как железо! Затем невольника бросили в Ледаву. На том месте, где стоял корабль, много омутов, у дна водовороты. Для человека глубоко. Куда там все собрать?! Надо найти несколько украшений, поднять их наверх и снова нырнуть! Он был обречен… Бедняга и до дна-то в первый раз еле спустился! Что б он там нашел? Утонул бы! Я его пожалела. Горемыка – он поднимался, а в руке держал всего лишь одно украшение. Его бросили снова, потом еще раз… На пятый или шестой раз у него из носа пошла кровь. Людям ведь на глубине не выжить, вода для них – смерть. Я поняла, что он ничего не сделает, захлебнется, и наверх вытащат покойника. Зачем такая жестокость?Ярина полезла в поясную суму и достала небольшие изящные ножны. Вытащив из них нож, она показала его русалкам. Клинок был необычный. На первый взгляд казалось, что немного изогнутое лезвие сделано из золотистого стекла. В лунном свете он выглядел хрупким и ненадежным, словно игрушка. Но первое впечатление обманчиво. Берегиня выбрала небольшой камень и с силой ударила по нему ножом. В ночной тишине тоненько пропело лезвие, но с клинком ничего не случилось. А на камне осталась глубокая щербина.- Видели? – спросила Ярина, и передала нож подругам. – Я по всякому пробовала. Что только не делала: будь у меня сил побольше – камни и железо рубила бы! Из чего он – не знаю.Ножик внимательно изучили. Щелкали по лезвию ногтями, рассматривали сквозь золотистое стекло луну. Белана завладев ножом, попробовала потихоньку покромсать камень. Не получилось – сил маловато, только осколки отлетали.- А где нож добыла? – спросила Белана. – Такой маленький, в руке удобно лежит…- А он тоже на дне был. Недалеко от украшений и золота лежал. Может, из ларца выпал, а может, и нет. Он в стороне валялся, чуть песком присыпан. Если б не знала, что там, на дне, сокровища насыпаны, то и внимания не обратила бы! Но вот приметила. Я хотела веревку оборвать, да куда там! Ничего не получилось, эти просмоленные волокна ничем не взять, хоть зубами рви! Тогда я к этому ножику бросилась, и…- Им раба освободила? – перебила Велла.- Конечно, им… Если б не этот нож, утонул бы горемыка. Когда я к рабу подплыла, он, бедолага, испугался, заметался. Но только я ему дергаться не дала! По веревке этим ножом – раз! Ее как паутинку перехватила! Ну и нож! Выходит – судьба была его найти. Потом раба за руку взяла и показываю – за мной плыви! Он молодец, сообразил, что я его спасаю. Проплыли мы к другому борту корабля, под днищем, конечно. В воду-то его с иного места бросали. Вынырнули, невольник воздуха глотнул, снова под воду ушли, поплыли к берегу. Я ему помогаю – за руку тащу. Быстрей получается. Пока на корабле сообразили, что веревка перерезана, и раба на ней нет – время прошло. А мы – уже у берега! Правда, пришлось еще раз вынырнуть: ему воздуха не хватало. Повезло невольнику – с корабля нас так и не увидели. Раб совсем ослаб, еле шевелился. Еще бы: столько раз в глубину нырять! Пока тащила его – из последних сил выбилась! Почти у самого берега он сознание потерял. Я его под ивы затащила и спрятала. Тело в воде оставила, а под голову камень положила, чтобы больше воды не нахлебался. Иначе пришлось бы туго – откачивать утопленников я не умею. Невольник просто устал. Я вижу, что никто его тут, на берегу, под ивами, искать не будет. С корабля это место не видно. Значит, беглец в безопасности. Можно пока его одного оставить.- А если бы искали и нашли, то ничего бы ему не сделали! – воскликнула Белана. Русалка очень переживала, когда Ярина рассказывала, перед ней будто все происходило наяву, и это она сама спасла невольника. Белана взволнованно сказала:- Сами знаете, в Альтиде ступивший на берег раб становится свободным!- Ну вот, и я об этом, – согласилась Ярина. – Я так и рассчитывала: до берега доберемся, а на суше – другой разговор! Там раба, бывшего раба, – уточнила она, – никто не тронет. Это все равно, что свободного альтидца рабом сделать. Пусть попробуют!- и, сжав ладонь в кулак, с силой ударила по земле, показывая, что будет с тем, кто найдет беглого раба.Да, беглых рабов в Альтиде ценили. Иногда средь освобожденных встречался умелец, создающий дивные вещи. Или грамотей-ученый, пишущий книги и знающий, казалось, обо всем на свете. Рассказы умного человека собирали не только детвору. Взрослые тоже слушали, раскрыв рты.Средь рабов мог оказаться и лекарь, проданный в гребцы за то, что причинил боль своему властителю, вскрывая пустячный нарыв. Кто только не встречался средь них! Все становились полноправными жителями Альтиды, если хотели. Как правило, большинство оставалось, лишь немногие стремились вернуться. Иные, усердно работая, собирали деньги для выкупа своих близких: детей, жен, стариков-родителей. Конечно, сразу собрать столько серебра они не могли. Им помогала Альтида. Человек вернет, как только сможет. Обмана не было…Альтидским же купцам, отправлявшимся в земли, где мыкали горе родные бывшего невольника, давался строгий наказ – во что бы то ни стало отыскать и выкупить их.Если же рабовладелец будет упорствовать или заламывать несусветную цену, то надо посулить – впредь в эти земли альтидские ладьи ходить не будут, и торг, стало быть, прекратится. Эти обещания действовали безотказно! Хотя такие случаи были. Убытки, которые в этом случае нес строптивец, несоизмеримы. За вражду с Альтидой его самого могли сделать рабом.Если рабы принадлежали властителю страны, было проще. В знак признательности и дружбы с богатой землей он, как правило, благородно даровал рабам свободу. Дружба с Альтидой того стоила!Купцам же за каждого освобожденного выплачивалось полновесным серебром. Так что в накладе никто не оставался: бывший раб воссоединялся с семьей, расторопный купец получал награду, а Альтида – новых жителей, благодарных, помнящих, чем ей обязаны.- Пока он без сознания лежал, – продолжила Ярина, – я снова на то место сплавала, туда, где на дне драгоценности лежали. Все, что увидела, собрала! Хотя там их не так уж и много было. Монеты золотые, украшения… Так, всего понемногу. Собрала и к человеку вернулась. Он уже в себя пришел. На берег выбрался, сидит, ничего не понимает! Потеха!.. А когда я из воды вышла, он глаза вытаращил! Отдаю ему драгоценности, что со дна собрала, а он руками отпихивает, от меня отползает и только шепчет: «Баст! Великая Баст!..» Других слов от него не слыхала. И главное – никак не хочет забирать. Разложила перед ним собранное, выбрала себе эти кораллы, они мне сразу по душе пришлись. Несколько камешков похуже взяла. Ну а нож? Он уже и так мой. Если бы не этот нож, так ничего бы и не получилось, утонул бы человек. Нож мой по праву! Драгоценности подвинула: надо же человеку хоть что-то на обзаведение, на новую жизнь. А потом уплыла восвояси. Перед тем как расстаться, в сон его погрузила. Внушила строго, чтоб про меня забыл. Вот и все.- Так ли уж все? – лукаво улыбнулась Велла. – Я тебя хорошо знаю, непоседу! Ведь еще что-то сделала, сознайся? Давай, договаривай!- Верно, – улыбнулась Ярина, – сделала. На то место, где раба в воду бросали, я костей натаскала и в кучу сложила. Чтобы, если кто еще туда нырять вздумает, то сразу бы их увидел. Весь вечер трудилась, не поленилась! Большая куча вышла, красивая! Представляете?! В ней черепа разные сложены – и человечьи, и звериные, и совсем старые, растрескавшиеся, и целые. Не все же утопленники оживают, и не всегда. И не зря я это сделала. Только рассвело, в воду полезли сами светловолосые воины. С десяток. Наверное, решили, что хватит с них одного беглого раба. Как бы и другие не разбежались! Веревками обмотались, в воду попрыгали. Так им одного раза хватило, чтоб больше в реку не соваться! Эх, видели бы вы, как они из воды выскакивали!..Что ж, то, что рассказала Ярина, только подтвердило мнение русалок о внешнем мире и о людях вообще. Русалки не жаловали их: ведь в своем большинстве люди – злобные и глупые создания, не умеющие заглянуть не то что на день вперед, но даже не знающие, что с ними будет через час-другой. Поэтому человеческие тропки и пути живущих на краю, меж двух миров русалок-берегинь пересекались не так уж часто.Для жизни Род отмерил людям всего лишь краткий миг – короче жизни мотылька-поденки! И они жадно его пользуют и увечат, – каждодневно отравляя свое бытие неразумными мыслями и поступками.Большинство из них даже не догадываются, что рядом существует жизнь непреходящая, а чтобы ее обрести, требуется немного: как можно меньше думать плохого, и как можно меньше делать зла. Но большинство людей этого никогда не поймут – они живут одним днем…Вот поэтому русалкам от общения с людьми почти что всегда становилось мерзко – будто вляпались в желтую слизь, стекающую изо рта саратана. Людские мысли лежали на поверхности, и увидеть их для русалок-берегинь не составляло труда. Почти все желания и нехитрые помыслы большинства людей сводились к думам, как преумножить свое благосостояние, благодаря чему можно еще плотней набить свое нутро или получить еще какое-нибудь немудреное, в зависимости от достатка, удовольствие. Еще людей одолевала похоть. Вот и все человеческие мечты – незатейливые, как песчаный замок. Первый порыв ветра разрушит его, и не оставит от непрочной постройки следа.Даже лесные венды, лучше всех понимающие, как надо жить и что за мир их окружает, были озабочены тем, как прожить завтрашней день. А что уж говорить о других племенах и народах?Люди могли бы сделать на земле подобия Ирия, но, видимо, они этого и не хотели. А ведь вечная, блаженная жизнь возможна и здесь, на земле! Для этого Род создал богов, а они – людей. Им положено обращать землю в цветущий сад.Но, как известно, ложка дегтя портит бочку меда.Во все времена находился глупый властитель, жаждущий обладать если не всем миром, то хотя бы его половиной, или уж на худой конец малой – совсем малой! – частью. Безумец, он не понимал, что вся его жизнь – это всего лишь горсточка праха, пепел костра, развеваемый дуновением времени. Что все завоевания, все богатства мира перед вечностью? Чепуха! Но на своем никчемном пути алчный властитель влек за собой других людей, обращал их помыслы к призрачной наживе, к жажде прожить хоть денек – хоть чуть-чуть! – как он, повелевая другими людьми, скапливая бесполезное богатство. От этого мысли людей менялись, они сразу же отдалялись от предначертанного пути, ими овладевала жадность и злоба.Но те, кто населял Альтиду, отличались от жителей других земель. Они могли при помощи старших богов сделать на своей благодатной земле Ирий и в награду получить вечную жизнь в сотворенном ими цветущем саду. Это избавило бы их от суда после смерти. Не пришлось бы тогда взвешивать их дела и поступки, решая кого отправить в пекло, к Чернобогу, а кого наоборот – забрать на Остров Радости или на вершину Мирового Дерева, в Светлую обитель.И поэтому, по воле старших богов, эту страну надо было охранять от зла.Предначертанное Родом могло свершиться именно в Альтиде. Тогда благодатную землю можно скрыть от остального мира, превратив ее в земной Ирий…Русалки-берегини по желанию богов старались по мере своих сил помогать людям альтидской земли. Но для них, как и для людей, представляли большую опасность выходящие из океанских глубин чудовища – саратаны.Но даже в благодатных землях большинство людей боялись русалок. Они считали, что речные, лесные и полевые духи – опасная и враждебная нечисть. Людей одолевал необъяснимый страх перед тем, что было недоступно их пониманию…
