Владимир Ящерицин - Договор
— Наносим удар одновременно. — сделала знак она и склонилась над своей жертвой. И в тот момент, когда «Ветер Опустошения» рванул к своей цели, я выпустил свои багровые «огнешары». Но наши заклинания оказались бессильны — «Ветер», пройдя сквозь мертвецов, не оказав на них какого бы ни было воздействия, бессильно разбился о защиту иллитидов, истаяв и осев в во рву, как туман, а мои «огнешары», отклонившись в строну, выплеснули свою ярость лишь на развалины города. Феникс аж зарычал со злобы. — «Да как они посмели? Жалкие твари! Ашерас! Они могут управлять нашей магией, силой, но не нами! Эрруу не смог, и они — не смогут! Летим к ним — вблизи моя, наша воля котируется выше ихней, а значит — они сдохнут в муках!». Начинаем!
Пламя вырвалось из ядра моего дара, охватив сначала его, а потом и меня. Оно яростно расплескалось за моей спиной, формируя крылья из чистого огня. Но я не успел взмахнуть ими и раза — как иллитиды, очевидно, форсировали свои приготовления, и в воздухе возникла яркая бело–синяя трещина. Я замер, изумленно глядя на происходящее. Трещина стала быстро расти вверх, на секунду у меня возникло впечатление, будто трескается огромный лист прозрачного стекла. Трещина неожиданно раздалась вширь, явя нам другой мир — посреди дымчатой зеленой равнины, прижатой сверху черным небом, замерли разнообразные полупрозрачные чудовища. Завыл воздух, затягиваемый иным миром. «Вперед! Быстрее! Пока они…!» — завизжал раненой свиньей феникс. Но я словно зачарованный смотрел, как в трещину бесстрашно шагнул закованный в доспех гном, как его одним рывком схватила полупрозрачная тварь и поглотила в раз. С тварью стали происходить метаморфозы — ее плоть обрела реальность и вес, а тело стало обрастать щупальцами и лапами, приобретая жуткие и чудовищные черты. Это длилось секунду, а потом тварь схватилась щупальцами за края трещины и одним рывком выбросила себя в наш мир. «О, нет. Быстрее убей Пожирателя, пока он не сожрал что ни будь еще!» — выдохнул–выкрикнул элементаль. Я, словно очнувшись ото сна, взмахнул крыльями, бросившись к иллитидам. Мир обрел движение — стремительно приближаясь, я видел, как какой‑то илиити, одетый в богатые одежды поднимает руку и указывает твари на меня. Ярость толкается внутри дара и феникс накачивает своей маной мой рансер. Пожиратель огромен и напоминает краба с большой пастью и щупальцами вместо клешней. Тварь оборачивается, что бы увидеть меня прямо перед своей мордой. Страха нет — есть лишь ярость. Я перехватываю свой рансер за самый кончик стального древка. Пожиратель плотоядно открывает пасть, но получает мое раскаленное до белого цвета копье прямо в нёбо. Рансер практически полностью погружается в податливую плоть. Взмахиваю крыльями, отлетая в сторону. Тварь отчаянно ревет от боли. Спустя секунду происходит внутренний взрыв — из пасти краба вырывается настоящий поток зеленой крови и ошметков внутренностей. Пожиратель, рухнув, подыхает. Какая мерзость. «Не дай еще кому ни будь залезть в портал!» — крик феникса отрывает меня от созерцания поверженного противника. С разворота формируя «огнешар» швыряю его прямо в очередного гнома уже собравшегося шагать в трещину. Не попадаю, но ударная волна от взрыва отшвыривает его далеко в сторону. «Убьешь иллити — закроешь трещину!» Слева в меня прилетело несколько заклинаний, лишь чудом меня не задев. А защитой то я и не озаботился. Ведь Огнем так сложно защищаться от чужих заклинаний. Сложив крылья, я упал прямо на богато одетого иллити, стоящего в круге своих собратьев. Схватив тщедушное тело за плечи и я стал смотреть, как горит одежда, обугливается плоть от одной моей близости к моему врагу. Его визг наполнял меня чуть ли не радостью. Закончив экзекуцию и оглянувшись, увидел, как иллитиды разбегаются во все стороны. Трусливые твари! Щедро полив их багровым «выдохом дракона», я сдул их раскаленный прах на подступающий отряд солдат. Трещина начинает со свистом закрываться. На моих глазах в нее затягивает несколько гномов. Их участь незавидна — полупрозрачные твари пожирают их и, обретя реальность, бросаются к закрывающемуся проходу. Одна из них умудряется просунуть половину своего туловища в портал, но схлопывающиеся стенки сначала зажимают ее, а потом с хрустом разрезают пополам. После чего — трещина, смыкаясь, исчезает, истаяв в воздухе, словно ее и не было.
Оборонительное построение гномов рассыпается на несколько крупных формирований, практически не обращающих на меня внимания — пара арбалетных болтов не в счет. Свечей взмыв над полем боя, я замечаю крупный отступающий отряд магов. Его состав смешанный — Атретасы и светлые эльдары, немного гномов и, по–моему, цвергов. Неся потери, они, быстро прорвавшись сквозь жидкое тыловое окружение мертвецов, отступают обратно в развалины Ишакши. Оглянувшись, я замечаю быстро наступающие ударные отряды наездниц на хиснах из моего Дома. Их минимум пять сотен. На фоне жриц выгодно выделяется богатой сбруей и доспехом с золотой инкрустацией незнакомая военачальница, что‑то звонко лающая своим Атретасам. Наверно, это и есть Элтруун. Они быстро строятся в длинную цепь и опустив косы вниз, на подобии пик, но отточенными волнистыми лезвиями вверх, срываются с места. Их цель — образование из почти полутора тысяч хорошо организованных гномов. На их пути лишь толпы мертвецов, не обращающие на наездниц никакого внимания. Гномы ощетиниваются копьями и взводят арбалеты в ожидании и предвкушении удара. И их хочет атаковать в лоб Элтруун? Потери же будут огромны! Нет! Я не желаю напрасных потерь с нашей стороны! Это же солдаты моего Дома! На интуитивном уровне сформировавшийся передо мной сверхплотный сгусток из пламени и маны с огромной скоростью унесся в центр построения закованных в латы фигур. Взрыва не было — огонь, словно ярко светящийся пар, обтек гномов, ослепляя, обжигая и воспламеняя их. За секунды до удара всадниц, огонь послушно истаял в воздухе, оставив после себя лишь хаос. После моей магии только края построения смогли удержать копья в наплавлении удара жриц. Но вот хиснам остался лишь один прыжок до сшибки, но неожиданно они прыгают значительно выше тех немногих копий, направленных в их сторону. В прыжке наездницы свешиваются с бока хисны, опуская длинные косы практически вертикально вниз, и рассекают гномьи головы вместе со шлемами. Благодаря такому маневру всего пара хисн, неудачно перепрыгнувших остатки построения вражеских солдат, насаживается на копья. Хисны, очутившись за спинами немногих уцелевших гномов, неожиданно еще раз прыгают обратно, а всадницы наносят еще по одному удару. И все — стоящих на ногах гномов больше нет. Я окидываю взглядом поле боя — наши войска полностью его контролируют. Кое–где остаются небольшие очаги обороняющихся, но жрицы сгоняют туда всех оставшихся мертвецов, которые безропотно двигаются в указанном направлении. Заметив, как одна из хисн вытянула из горы трупов вяло сопротивляющегося раненого эльдара, я, усилив голос заклинанием, скомандовал:
