Маргарет Уэйс - Наследие Темного Меча
— Верно, — согласился Сарьон. — Я тоже так подумал, когда впервые сюда попал.
Мосия остановился.
— Неужели вы шли здесь, не зная, что ждет впереди? Ведь там могло быть что угодно — от грифонов до разбойников! Простите, отец, но вы никогда не отличались склонностью к приключениям. Я считаю, вы должны рассказать нам, как впервые обнаружили эти пещеры. Сделайте это до того, как мы пойдем дальше.
— Мы не можем этого позволить! — разозлилась Элиза. — Это было твое последнее оскорбление в адрес отца Сарьона, колдун!..
— Нет, дитя, — остановил ее старый каталист. Оглядевшись по сторонам, он присмотрел подходящий выступ скалы и устало опустился на него. — Мосия прав. И не говори мне, дочь моя, — добавил он с улыбкой, — что тебе самой не любопытно, что мы обнаружим, когда доберемся до драконьего логова. К тому же мне надо отдохнуть. Однако надолго задерживаться нам нельзя. Мы должны подобраться к нему до захода солнца — днем он сонный и неповоротливый.
— И слава богу, — сказал Мосия.
То, что я записал далее, — это история отца Сарьона, изложенная его собственными словами.
Я иногда размышлял — что случилось бы, если бы Симкин не обхитрил Менджу Волшебника и не уговорил отправить себя на Землю. Мне думается, тогда все могло бы сложиться совершенно по-иному. Если бы Симкин был здесь, я уверен, он сумел бы спасти жизнь Джораму. Император Гаральд со мной не согласен — и я понимаю почему. Несомненно, именно Симкин заманил Джорама в засаду — ведь это он предложил Джораму искать помощи для вашей бедной матери в Храме некромантов. И именно там Палач нашел его и убил.
Я никогда не забуду этот ужасный день.
По приглашению Джорама я отправился в Храм вместе с ним и Гвендолин, хотя и боялся идти в такое страшное место. Джорам был в отчаянии. Казалось, Гвен с каждым днем все больше удалялась от нас. Она разговаривала только с умершими. Ее не интересовали дела живых, даже ее собственного мужа, которого она некогда любила всем сердцем. Ее родители не находили себе места от горя. Когда Симкин рассказал свою дурацкую историю о маленьком брате, которого излечили от смерти, Джорам ухватился за эту идею, как утопающий за соломинку.
Я пытался отговорить его, но он не желал ничего слышать. Симкин велел нам прийти в Храм к полудню, когда сила этого места возрастает более всего. Император уверен, что Симкин заранее знал о поджидающем там Джорама Палаче, но я так не думаю. Мне кажется, что Симкин просто хотел убрать Джорама с дороги, чтобы самому притвориться Джорамом и отправиться на Землю — что, собственно, и сделал.
Так или иначе, вряд ли теперь это имеет какое-либо значение. Мы с вашим отцом отправились в Храм. Я оставался с Гвен, которую тревожили голоса мертвых, а Джорам стоял возле алтаря. Я отчетливо слышал, как что-то резко, громко щелкнуло четыре раза подряд.
Я окаменел от страха в ожидании зловещей опасности, которую предвещали эти звуки.
Щелчков больше не было слышно. Я огляделся и сперва ничего особенного не заметил. Я уже собирался вести Гвендолин в Храм, где мы были бы в безопасности, но вдруг увидел, что Джорам падает на алтарь.
Он прижимал руку к груди, и между пальцами струилась кровь.
Я подбежал к нему, подхватил его и опустил на землю. Я не понимал, что с ним случилось. Потом я узнал, что его убил предательский инструмент Темных искусств, известный под названием «ружье».
Но тогда я знал только, что Джорам умирает, и ничего не в силах был сделать.
— Темный Меч… — проговорил Джорам. Слова срывались с его губ с болезненным стоном. — Возьми его, отец… Спрячь его… от всех. Мой ребенок! — Он схватил меня за руку со всей силой умирающего, и я понял, что Джорам заставляет себя прожить еще несколько мгновений, чтобы сказать самое важное. — Если моему ребенку понадобится… ты отдашь ему меч…
Я уже знал тогда, что Гвен ожидает ребенка. Джорам тоже знал — это и побуждало его так отчаянно искать помощи для жены.
— Да, сын мой! — пообещал я, глотая слезы.
Он посмотрел мимо меня, на Гвен, которая стояла над ним.
— Я иду, — сказал он ей, закрыл глаза и покинул нас, чтобы присоединиться к мертвым.
Гвендолин протянула руку — но не к телу Джорама, а к его душе.
— Мой возлюбленный. Я так долго тебя ждала!
Вы знаете, что произошло потом. Армии Менджу напали на Тимхаллан. Наши войска потерпели полное, сокрушительное поражение. Если бы Менджу удалось осуществить свой план до конца, нас уничтожили бы всех до единого. Но мы обрели защитника в лице человека, которого мы теперь знаем как генерала Боуриса.
Менджу не настаивал на нашем уничтожении. Он получил, что хотел. Он запечатал Источник Жизни, чтобы магия больше не текла в мир Тимхаллана. Многие тимхалланцы, лишившись своей магии, с горечью говорили потом, что такая жизнь ничуть не лучше смерти. Сотни покончили жизнь самоубийством. Это были ужасные времена.
К счастью, Гаральд, в те времена король Шаракана, действовал быстро и решительно и взял ситуацию под контроль. Он привел чародеев, последователей Темных искусств, и они научили наш народ использовать инструменты для того, что прежде делалось с помощью магии.
Но все это случилось позже. Джорам умер. На меня легла двойная ответственность — вернее, тройная. Темный Меч, Гвен, и ее не рожденный еще ребенок. Тот, кто убил Джорама, наверняка все еще был в Храме. И в самом деле, я увидел Палача, который вышел из укрытия и направился к нам.
Это был могущественный Дуук-тсарит. У меня не оставалось ни малейшей надежды сбежать от него. Но внезапно его словно что-то оттолкнуло назад, почти к самому краю обрыва. Я увидел, что он борется, но сражался он с невидимым противником!
И я понял — мертвые помогают нам, дают возможность спастись.
Я поднял Темный Меч и взял Гвен за руку. Она покорно пошла за мной, и мы покинули это печальное место. Позже, когда император послал за телом Джорама, его нашли лежащим в Храме некромантов. Мертвые позаботились о том, кто был Мертвым при жизни.
Как вы можете себе представить, по всему Тимхаллану царил хаос. Но как бы плохо ни приходилось другим, мне это было на руку, потому что никого не интересовал пожилой каталист и молодая женщина, которую принимали за мою дочь. Первой моей мыслью было отправиться в Купель. Не знаю почему — может быть, потому что Купель так долго была моим домом. Однако, придя туда, я понял свою ошибку. Даже при такой неразберихе здесь нашлись бы люди, помнящие о нашей дружбе с Джорамом. Гораздо безопаснее было бы увести Гвен в отдаленную часть страны, где нас никто не смог бы узнать.
Но как раз тогда в Купели я встретил маленького мальчика, лет пяти-шести. Мне сказали, что он сирота, его родители, каталисты, погибли при первой атаке мятежников. Мальчик не разговаривал, и никто не знал то ли ребенок родился немым, то ли онемел от потрясения, когда родителей убили у него на глазах.
