Олег Шелонин - Паладин. Изгнанник
– Эх, всему вас учить надо, – презрительно фыркнул попугай, распахивая левое крыло, под которым оказался набор отмычек между перьев. – Вот эта, пожалуй, подойдет.
Он вспорхнул с руки Кевина, азартно работая крылышками, завис около двери и шустро отомкнул замок.
– А ты мне нравишься, птичка, – засмеялся Люка. – А что ж ты раньше-то так не смог? Три года здесь парился?
– Это этих стерв на простой цепи держали. Моя замагичена. Ее только мой бывший хозяин Джафар мог снять или особым мечом разрубить. – Попугай покосился на меч Кевина. – Короче, куда идем? Джафар отсюда много ходов нарыл.
– И в опочивальню царя есть? – заинтересовался Кевин.
– А то! Там сейчас Арзибиби такое вытворяет! Гульба полным ходом идет.
– Стоп! – Только тут до Кевина дошло несоответствие. – Было же объявлено, что Гюзель теперь невеста, будущая любимая жена царя, но она сейчас здесь, а там ее пропивают…
– Да кому нужна эта строптивая су… – попугай поперхнулся. – А вот Арзибиби сейчас под ее видом там зажигает! Джафар сам ей личину навел. Она-то в этом деле ни уха ни рыла, хоть и ведьма. Разве что фигурка у нее ничего, можно покувыркаться. Танец живота неплохо исполняет…
Гюзель не выдержала, сдернула со стола грушу и запустила ее в попугая.
– Это нечестно! – завопил Яго, в лихом вираже уворачиваясь от сладкого снаряда. – Это была моя идея – грушей запустить! Плагиат! Везде плагиат! И эта Шахразада у меня все подряд ворует! Вот ты, мелкий… – с лета кинулся он на грудь Люки. – Мы с тобой оба маленькие, все норовят нас обидеть! – начал плакаться он, одновременно запуская лапку в его карман и выуживая оттуда кошелек. – Вот скажи: это честно?
– Я тебя понимаю, – вздохнул Бессони, пытаясь погладить разобиженную птичку по перьям. Рука случайно задела за кошелек, и тот плюхнулся на пол. Люка поднял его. – Ах ты, гад!
Яго шарахнулся в сторону.
– Ну вот, и ты такой же, как все! Нет в жизни счастья!!!
– Слушай, – сморщился юноша, – знаю тебя всего несколько минут, а уже голова болит. Э… Люка, а откуда у тебя кошель?
– У Козибана взаймы взял. Только он об этом пока не знает, да и не узнает уже. А правда хорошо, что теперь отдавать не надо?
– Вездесущий, с кем я связался… Ладно, пернатый, ты, я так понимаю, здесь все входы-выходы знаешь, веди.
– Без проблем, – тряхнул зеленым хохолком Яго. – Вам куда? На кухню? В сокровищницу? К наложницам? В спальню царя или к моему бывшему хозяину и Арзибиби?
– На кухню, – тут же сказал Зырг.
– В сокровищницу и к наложницам, – ввел коррективы Люка.
– Я вам дам наложниц! – разозлилась Офелия.
– А я добавлю! – поддержал ее Кевин. – А как ты думаешь, птичка, чем сейчас занимаются Джафар и Арзибиби?
– Окучивают царя, разумеется.
– Значит, в тронном зале?
– Конечно.
– Вот туда и веди!
27
Попугай все же немножечко промазал. Вывел их не прямо в тронный зал, а в комнату отдыха, где бывший калиф дагбадский, а ныне царь агабский Гусейн ибн Арафат имел привычку отдыхать от трудов праведных. К счастью, когда зашевелился гобелен на стене, и оттуда один за одним начали появляться члены команды Кевина, комната отдыха пустовала, так как мудрый царь уже третьи сутки подряд непрерывно работал в тронном зале с Арзибиби и младшим визирем. Об этом красноречиво говорил громкий смех, стук застольных чар и расслабляющая восточная музыка, доносившаяся оттуда. Слышимость была прекрасная, так как комната отдыха через коридор соседствовала с тронным залом. Кевин проложил палец к губам, призывая всех к молчанию, и осторожно отодвинул шелковый полог, который отделял комнату отдыха от коридора. По нему сновали слуги с подносами. Маршрут у них был один: с кухни несли подносы, набитые вином и яствами, обратно уносили подносы с объедками. Помолвка Гюзель-Арзибиби с царем отмечалась на широкую ногу.
В одном из слуг, с мрачным видом направлявшемся в тронный зал, юноша с удивлением узнал Синдбада и понял, что подоспели они вовремя. Облаченный в белый поварской халат, он шел, придерживая одной рукой большую чашу с пловом на голове. Другая рука сжимала под халатом рукоять кинжала, ножны которого топорщились под белой тканью на боку.
– Прорвался-таки, – пробормотал Кевин.
Синдбад тоже бормотал.
– Сейчас зайду, зарежу Гюзель, зарежу Джавдета, а потом зарежу царя! Если спросят – зачем? – скажу: случайно. Пока нес плов, споткнулся… три раза. Вах!
«Вах!» он сказал уже в комнате отдыха, выдернутый туда мощной рукой Кевина. Юноша тут же зажал ему рот, а Зырг сдернул с головы чашу с пловом и начал есть.
– Не чавкай, – сердито прошипел Кевин.
Ради соблюдения конспирации тролль вынужден был пойти на жертвы, и стал глотать плов, не пережевывая.
– Вкусно? – спросил Люка.
– Вкусно, – промычал тролль, – но не дам.
– Да хватит вам! – Чувствовалось, Офелии очень хотелось дать каждому по затрещине, но она сдержалась.
– Так, я сейчас медленно уберу руку, – прошептал юноша на ухо Синдбаду, – а ты не вздумай кричать. Понял?
Синдбад кротко кивнул головой. Кевин убрал ладонь.
– Вах! Зачем остановили? Я бы уже всех зарезал. У меня даже алиби есть: плов приносил.
– Железное алиби, – хихикнул Люка, запуская руку в чашу с пловом и не обращая внимания на недовольное рычание Зырга.
– И самое главное: Гюзели там нет, – добавил юноша.
– Как нет?
– Вот так. Там двойник. Некто Арзибиби, на которую навели личину Гюзели.
– Вах! Тогда Джавдета зарежу!
– И тут облом, – расстроил его Люка, вытирая жирные губы. – Хороший плов.
– Джавдет тоже двойник? – выпучил глаза Синдбад.
– Хуже. В тронном зале сейчас сидит его брат-близнец Джафар. По нашим данным, очень сильный некромант, – пояснил Кевин.
– А Джавдет с твоей Гюзель… – злорадно начал попугай, но тут же был пойман за клюв.
– …сейчас в другом месте парятся, – добродушно закончил тролль, вылизывая из чаши остатки плова.
– Что?!!
Если б Кевин вовремя не зажал ему рот другой рукой, свободной от попугая, вопль ревнивого жениха поднял бы всю дворцовую стражу. Друзья долго объясняли влюбленному джигиту создавшуюся ситуацию, пока до него не дошел смысл выражения «париться на нарах».
– Иди по этому подземному ходу, никуда не сворачивая, – проинструктировал его юноша, как только горячий джигит немного успокоился, и вытолкнул будущего морехода за гобелен. – Верь мне. Скоро будешь иметь возможность спасти свою возлюбленную и младшего визиря.
– Быстрый карьерный рост тебе после этого обеспечен, – добавил Люка.
Против такой перспективы Синдбад не возражал, о чем красноречиво говорил дробный топот из-за гобелена. Будущий мореход мчался на крыльях любви к своей Гюзель.
