Екатерина Шашкова - Тропы Междумирья
Пока мужики ржали над впечатлительной девчонкой, я прокручивала в голове варианты, и ни один из них мне не нравился. Кто это делает? Зачем? Что ему надо? И сколько это ещё будет продолжаться?
Наверное, что‑то подобное чувствуют люди, которым неизвестный названивает каждый день в одно и то же время, чтоб просто подышать в трубку. Окружающим, может быть, и смешно. А у несчастной жертвы приключается истерика от одного только звука телефонного звонка.
До истерики мне было ещё далеко, но алые розы я, кажется, уже успела возненавидеть на всю оставшуюся жизнь. И с этим явно надо было что‑то делать.
Идея пришла внезапно, когда я в очередной раз скакала по камням вокруг лагеря в поисках секретных тропинок и меча. Поиск шёл с переменным успехом: клинок найти так и не удалось, зато троп обнаружилось аж две штуки, и обе были прикрыты довольно хитрым заклинанием отвода глаз. Если бы не искала специально, прочёсывая окрестности чуть ли не по миллиметру, то в жизни бы не заметила.
К счастью, основа у заклинания была знакомая, а всякие дополнительные навороты служили скорей для красоты, чем для функциональности. Нет, тропы не искрились в лунном свете и не сияли при появлении врага. Просто решётка заклинания выглядела как ажурное кружево. Как будто в момент военных действий кто‑то её разглядывать будет, решётку эту.
Чтоб снять эту красоту хватило бы одного точного удара, но мне почему‑то захотелось распутать заклинание целиком. Времени было — завались, возвращаться в лагерь не хотелось, поэтому я неторопливо расплетала сложные узоры, подмечая особенно интересные моменты… и тут меня осенило. Ведь я такое и сама сплести могу. Может, не такое красивое, зато функциональное. Смешать одно с другим, развесить вокруг палатки — и можно спокойно ложиться спать в ожидании результата. Кто бы ни подбрасывал розы, он в любом случае попадётся в ловушку.
Главное, чтоб этим не занимался сам Дамир. А то с его неоформленным магическим даром можно ожидать любой подлянки. Вдруг учует! Над заклинанием, а точнее сплавом из нескольких видов чар, я корпела весь вечер. Мало было придумать эту адскую смесь, надо было ещё и воплотить её как следует, а то вдруг один из компонентов откажет в самый неподходящий момент или сработает вхолостую, среагировав на какую‑нибудь птичку или мышку. Компоненты, к счастью, были все, как на подбор, знакомые и много раз проверенные в самых разных условиях, включая боевые. Всё тот же отвод глаз, плюс чары неоткрываемости. Ментальная сигнализация у меня никогда не получалась, поэтому сейчас я и пробовать не стала, заменив её обычной бечёвкой, привязанной к пальцу.
И ушла спать, вполне довольная собой.
Как оказалось, одного я всё‑таки не учла.
В горах было чуть прохладнее, чем в городе, но ночи всё равно стояли довольно жаркие, и в закрытой палатке уже спустя несколько часов становилось душно. Поэтому спала я в тонких коротких панталончиках, которые здесь заменяли трусы, и в ещё более тонкой рубашке (не ночной, а обычной, мужского покроя). А иногда и без неё. Для местных подобный вид приравнивался к полнейшему разврату, поэтому прежде чем вылезти утром из палатки приходилось натягивать штаны и методично застёгиваться на все пуговицы.
Но когда бечёвка среди ночи резко дёрнула меня за палец, отсутствие одежды волновало меня меньше всего. От малейшего рывка сон слетел, будто бы его и не было. Я вскочила и с довольным 'Попался!' вынырнула наружу.
И сразу поняла, что ловушка сработала как‑то неправильно.
Расчёт был на то, что неизвестный даритель подойдёт к палатке и традиционно положит возле неё розу. Для этого ему придётся наступить на расстеленную перед входом мешковину, скрытую от чужих глаз заклинанием. На мешковине, в свою очередь, лежали хорошенько переработанные чары неоткрываемости в активном состоянии. Этакий магический клей, рассчитанный исключительно на определённый вес и объём. В итоге муравьи к ткани не приклеивались, мелкие травинки тоже, а вот человеческая нога влипала намертво. После чего незваный гость дёргал ногой, ткань тянула за собой привязанную ко мне бечёвку, я выскакивала из палатки…
Вот примерно до этого момента всё шло по плану.
А дальше получилось как‑то сумбурно. Потому что оказавшись на улице я никого не увидела. Кроме, разумеется, караульных. А караульные, в свою очередь, заметили меня — в панталончиках и задравшейся до подмышек рубашке.
И всё бы ничего, но дежурили в эту смену те самые три мечника, которые пытались поймать меня в ночь прохода эльфов через перевал. Внешне их можно было принять за братьев, но, как я успела выяснить у Тихони, на самом деле они даже родственниками не были. Просто в какой‑то момент встретились, познакомились и решили дальше идти по жизни вместе. Дошли не больно‑то далеко, до релтийского тракта. Пограбили там купцов, затем попались страже, загремели в тюрьму, а с началом войны получили предложение отсиживать свой срок не в четырёх стенах, а в тесных рядах действующих войск.
На перевале новичкам особо не обрадовались, но дисциплину (или её местное подобие) мужики не нарушали, приказы выполняли, вели себя прилично, так что остальные вскоре смирились пополнением отряда. Даже прозвища новобранцам выдали — Старший, Младший и Средний. Что, по здешним меркам, было явным признаком вступления в коллектив.
Тем не менее 'братцы' были единственными людьми на перевале, общения с которыми я старалась избегать. Ну не нравились они мне. Причём, взаимно. Не то мужики до сих пор злились, что не смогли втроём одолеть раненую девчонку (так ведь вроде не больно‑то и пытались), не то их бесила моя родословная и ночёвки в отдельной палатке, не то уши раздражали… В любом случае, эта троица терпела меня явно через силу.
И уж кому я точно не хотела бы показаться в полуголом виде, так это им.
Однако же пришлось.
Рубашку‑то я одёрнула, а вот закрывать ноги было уже поздно, да и нечем. Разве что валяющейся на земле мешковиной…
Я ухватила конец ткани и попыталась натянуть на себя, но тут же влипла рукой в собственное заклинание. На то, чтоб его снять, ушло почти полминуты (вот ведь накрутила в порыве вдохновения), и всё это время 'братцы', забыв про должностные обязанности, пялились на мои голые коленки. Не то, чтоб их вниманию предстал совсем уж стриптиз… В прошлой жизни‑то я, бывало, шорты носила короче, чем здешние панталончики — и ничего, даже люди на улицах не оборачивались. Но средневековый менталитет диктовал свои порядки.
Заклинание наконец‑то развеялось, я снова дёрнула мешковину, но тут обнаружился ещё один подвох — на ней кто‑то стоял. И от резкого рывка этот кто‑то чуть не грохнулся. Но, судя по звуку, на ногах удержался, разве что ругнулся вполголоса. По ругани я его и узнала: не столько по голосу, сколько по простому русскому мату. Не так много в этом мире было людей, ругавшихся на великом и могучем.
