Владимир Корн - Звезда Горна
Со стороны Ворона потянуло дымом, затем послышался треск горящего дерева. Скоро все выяснится. Надеюсь, хозяин охотничьего домика нас поймет и простит. А если нет – эта заимка стоит немного, не дворец, оплачу при необходимости. Тем временем огонь набирал силу, дом разгорался.
Бандиты появились, когда огонь охватил уже половину дома. Видно, совсем уже невмоготу стало. Четыре человека, но Говальда среди них не было. Это выяснилось позже, когда я рассматривал трупы. Пожар разгорался все жарче, мы отходили от дома все дальше, ожидая, что сейчас выскочит тот, кто был нам нужен. Провалилась крыша, следом рухнули стропила, полыхал уже весь дом.
Все, выжить в этом аду невозможно. Неужели под домом глубокий подвал, в котором можно спрятаться от огня? Или он уже мертв? И спросить не у кого: бандиты мертвы, как мертвы и те четыре человека, что присматривали за заимкой. Их тела обнаружил еще Шлон, когда забрался в маленький домик, где они жили.
Откуда-то сбоку подошел Ворон и бросил мне под ноги скрученного веревкой Говальда.
– Сбежать пытался, – коротко объяснил он.
Спасибо, Ворон, что бы мы без тебя делали. Надо же, как получилось – куда все смотрели?
– Поднимите его, – попросил я.
Проухв взял Говальда одной рукой за шиворот и легко поставил на ноги.
Я опять смотрел на этого человека и снова не смог ничего понять. Что в нем такого, что люди рисковали жизнью – сначала чтобы освободить его, а сегодня – чтобы дать ему возможность убежать. Эти четверо выскочили через двери вместе, и хотя не смогли сделать больше пары шагов, но шанс ему дали. Если бы не Ворон…
Волосы Говальда были опалены, огонь оставил отметины на его лице и одежде, но глаза смотрели спокойно.
– Ты де Койн? – спросил он.
Мелькнула огромная Прошкина длань, и Говальд упал на землю, успев пролететь пару метров.
– Ваша милость господин де Койн, – сказал мой спутник Говальду, сгребая одежду у него на груди и снова ставя передо мной.
Я взглянул на Проухва и в первый раз увидел его в состоянии бешенства. Нет, конечно, это случилось не потому, что Говальд назвал меня на «ты», просто для того, чтобы ударить этого мерзавца, ему нужна была причина, и он ее нашел. Шлон взял Прошку за руку и увел его в сторону, говоря что-то успокаивающее.
После вынужденного полета Говальд уже не выглядел спокойным. Понятно, если человек таких габаритов, как Прошка, приходит в состояние бешенства, это легко может напугать любого.
Непонятно другое: Говальд видит меня не в первый раз, так почему же он задал именно этот вопрос? Но выяснять я ничего не буду. Если бы Проухв не ударил его, это сделал бы я, и тоже совсем не за то, что он обратился ко мне на «ты».
Глава 21
Звезда Горна
В Свинушках меня ждала плохая новость: у моего коня, Ворона, распухла бабка на левой передней ноге, и сейчас предстояло определиться, либо бросить его здесь, либо подождать три-четыре дня. Местный коновал уверил, что ничего страшного нет, но брать сейчас Ворона в дорогу, пусть и не под седлом, не стоит. Таким конем рисковать нельзя, заявил он, чуть ли не с нежностью гладя его по морде. Поразительно, но Ворон совершенно не протестовал против ласки незнакомого ему человека.
Черт, ну где же во мне тот магнит, который притягивает проблемы и неприятности? Знать бы точно, где он, – вырезал бы обязательно. Эти самые три-четыре дня остались до столицы, а тут еще Говальд…
Нельзя его здесь держать. Бандита нужно срочно доставить туда, откуда он не сбежит до самой плахи или виселицы, – в имперскую тюрьму Нойзейсед. Есть такая, для особо опасных преступников, вроде Говальда, и расположена она на острове посреди Арны.
Я подошел к Ворону и запустил ему в гриву обе руки. Ну что ж ты, брат, как же так получилось?
Ворон положил мне голову на плечо и всхрапнул. Понимаешь, хозяин, загородка высокой оказалась, не рассчитал я чуть-чуть, да и трава была мокрая. Ведь ты же сам обещал меня перековать… А она того стоила, поверь мне. Может быть, это и была моя принцесса – та, которую я всю жизнь ждал.
Я взглянул в его хитрые глаза: врешь ты все. Не обманешь, сам таким был, пока свою единственную не встретил.
Придется оставить здесь. Эх, как же не хочется его бросать – он мне друг, даже почти как брат. Сколько мы с ним вместе видели и пережили… Люди умудряются бездушные железяки называть «ласточками» и другими ласковыми прозвищами, а Ворон живой, он меня иногда без слов понимает и настроение мое чувствует… Ладно, чего я разнылся? Как будто навек прощаюсь.
– Шлон, – обратился я к бывшему егерю, – просьба у меня к тебе. Задержишься здесь с Грегором, пока Ворон не поправится. И потом сами не выезжайте, к кому-нибудь пристройтесь, чтобы вместе до столицы добраться. А вот это уже приказ.
Тот понятливо мотнул головой: сделаем. И насчет того, чтобы не самим до столицы добираться, ясно – Ворон слишком большой соблазн, за него мне один барончик сто золотых имперских крон предлагал. Правда, нетрезв был, но и на следующий день от слов своих не отказывался.
А за пятьдесят я его на торг выведу – и сразу купят коня, только рот открою. Но он мне друг, а друзей в деньгах не оценивают и не продают.
Затем я подошел к Грегору:
– Как Милица?
– Отплакала уже свое, ваша милость, полегче ей, – ответил тот.
Вот и хорошо. Только не настали еще те времена, когда невинность – скорее обуза, нежели честь.
– Ты вот еще что, Грегор, передай ей это, – и вложил ему в руку три блеснувших золотом монеты. – Милице в приданое, так и скажи.
Узнают в деревне про такое приданое – от женихов отбоя не будет, сама перебирать станет. И сейчас все покупается, и потом ничего не изменится.
– Спасибо, ваша милость.
Э, а вот кланяться мне не надо – сдурел, что ли?
Мы выехали из Свинушек сразу же, как только поели, не оставшись на ночлег. Так я и не увидел руины – может, потом когда-нибудь удастся.
До столицы осталось совсем ничего – надеюсь, приключений больше не будет.
Теперь я сам ехал впереди отряда, не хватало еще в нескольких днях от столицы дозор вперед высылать. За Говальдом, сменяя друг друга и держа его лошадь в поводу, все время нашего пути будут присматривать «дикие», Кот и Ворон.
При выезде на тракт я остановился, пропуская отряд. Все в порядке, захочешь – не найдешь к чему придраться, вот только Говальд сидел в седле так, что его осанке позавидовал бы сам герцог Иллойский.
– Ворон! – Я показал на разбойника рукой: не понимаю, мол. Ворон направил своего коня к Говальду, поравнялся с ним и с силой натянул ему шляпу до самого кончика носа, а затем еще что-то негромко добавил. Говальд согнулся едва не пополам, чуть ли не касаясь шляпой лошадиной гривы.
