Жанна Лебедева - Хитросплетения тьмы
— Не пойду, — ощущая в душе пустоту и обидную, плаксивую вредность, снова буркнула Таша, — и не проси.
— Аааа, это потому, что у тебя нет красивого наряда, — догадалась пастушка.
— Да, именно! — тут же закивала головой обрадованная неожиданно пришедшим ответом, принцесса.
Как назло, в тот же миг в дверь комнаты поскреблась служанка, которая принесла аккуратно свернутое зеленое платье.
— А, ну-ка, примерь! — обрадовано выкрикнула Тама, подхватила платье и неистово встряхнула, расправляя, — прехорошенькое.
— Да уж, — неуверенно согласилась Таша, вспоминая, что доверять щедрым восторгам Тамы следует не всегда.
В тот момент ей даже почудилось, что сейчас откуда-то из-за спины раздастся хмурое бормотание Айши, о том, что Тама, мягко сказать, не права, и платье вовсе не так хорошо, как считает наивная пастушка… Но за спиной никого не было. Таша вздохнула, без гоблинши команда казалась неполной. А ведь когда-то их отчаянное трио могло вынести любые тяготы и приключения, дать отпор любому врагу. Как вышло, что судьбы их разошлись, словно пути-дороги от перекрестка? Все в разные стороны.
— Даже Айше оно бы понравилось, — словно прочитав мысли принцессы, грустно добавила Тама.
Таша сдалась. Она стянула подаренное Эллавией дорожное платье и покорно подняла вверх руки. Тама ловко натянула наряд ей через голову.
— Вот, повернись… Ой, — пастушка разочарованно всплеснула руками, — короткое, совсем короткое.
К всеобщему разочарованию, платье оказалось непозволительно куцым, короче старого ташиного плаща — и щиколотки видно и голени, тут уж нечего говорить о взлетевшей под грудь талии и коротких рукавах.
— Ну, почему ты такая высокая? — ища оправдания для ситуации, выдохнула Тама. — Что же делать.
— Видишь, — плохо скрыв радость, одернула подругу Таша, — не нужно мне идти на бал, все к этому ведет.
Но решительную и целеустремленную Таму сложно было переубедить или остановить:
— Значит так, — заявила она, вытаскивая принцессу в коридор и кивая на огромные часы одной из дворцовых башен, — время у нас еще есть. Мы пойдем в гардеробную фрейлин и одолжим тебе красивую и подходящую одежду.
— Одолжим? — переспросила Таша, уловив лихорадочный блеск в глазах подруги, — скажи еще, что украдем?
— Одолжим, — сдвинула брови Тама, и уверенно тряхнула светлыми кудрями, — у этих фрейлин платьев просто завались, авось не обеднеют. К тому же мы все вернем, сразу после бала.
Не успела Таша опомниться, как они уже спешили по персиковому, отделанному мозаикой из раковин коридору, ведущему к узкой мраморной лестнице, винтом уходящей куда-то наверх.
— Только тихо, — предупредила Тама, — плохо будет, если попадемся. Вперед!
Тычок в спину заставил Ташу приблизиться к блестящим чистотой ступеням и взойти по ним на следующий этаж. Оказавшись в круглом холле с пятью буковыми дверями, обитыми серебром, Тама сосредоточенно вгрызлась в ноготь указательного пальца.
— Куда теперь? — взволнованно прошептала Таша.
— Не помню, — пересчитав двери слева-направо и справа-налево, отозвалась подруга-авантюристка, — кажется сюда, — она толкнула вторую справа дверь.
За дверью оказался открытый переход с легкими арками и невесомой крышей. Белый мрамор на полу сиял чистотой, и Таша невольно обернулась, боясь оставить следы. Переход привел их в маленький холл, за которым снова открылся коридор с дверями. Возле одной из них Тама остановилась.
— Здесь, — произнесла она довольным тоном, припала ухом к деревянному полотну и, убедившись, что за дверью пусто, вошла внутрь.
Таша шмыгнула следом, с ужасом расслышав, как в тот же миг покинутый коридор огласился звуком шагов. Следом раздались голоса. Принцесса тихо притворила дверь и, взглянув на Таму, побледнела. Лицо подруги выражало удивление и испуг, ведь комната, в которой они оказались, была вовсе не гардеробной, а кабинетом, с огромным шкафом в углу и столом по центру. Шкура белого льва на полу, с целой головой и когтями на лапах глянула на незваных гостей с укором. На миг Таше даже показалась, что эта страшная шкура — живая, сейчас откроет пасть и заорет на весь дворец об их с Тамой вторжении.
К счастью шкура промолчала. Да и криков особых уже не требовалось. Шаги в коридоре были все ближе, послышались голоса, обнаружение девушек оказалось неизбежным.
— Прячемся в шкаф, — скомандовала Тама, впиваясь пальцами в ташину руку и подтаскивая девушку к массивным полированным створам.
— Ох… — только и успела выдохнуть принцесса.
— Тихо! Молчок! — бешеным шепотом приструнила ее пастушка.
Они забились под какие-то полки, пахнущие бумагой и кожей. В кабинет вошли. Судя по шагам двое, судя по голосам — мужчина и женщина. Мужской голос принадлежал глубокому старику, а женский, его не представлялось возможным не узнать: то была принцесса Лэйла, хозяйка Ликии.
За дверцами шкафа скрипнуло дерево: вошедшие сели, а Тама и Таша затаили дыхание.
— Дайте мне, наконец, ответ, господин Моруэл, не томите, — зазвучал голос городской хозяйки, вкрадчивый и четкий, — я должна знать все.
— Не просите меня о невозможном, моя госпожа, — уклончиво ответил старик, — я не провидец, а всего лишь старый, выживший из ума чернокнижник.
— Ах, Моруэл, провидцы видят лишь туманное будущее, в котором еще ничего не предрешено, вы же смотрите в прошлое, где все свершилось, где все неизменно. Не лукавьте, что не разделяете моих тревог, это вы отыскали легенду о Белом Кролике, но, то был лишь зачин, я уверена, иначе не осталось бы в тайнах идущей войны такого количества белых пятен.
— Не думайте о кролике, — как-то неестественно вздохнул чернокнижник, — что вам до него? Пусть Лесной Князь льет слезы о своих дочерях и ищет мести в битвах. Ликия не город войны. Ликия неприкосновенна.
— Времена изменились, Моруэл, — голос Лэйлы чуть заметно дрогнул, — не пытайтесь успокоить меня так, как делали много лет назад, глядя по голове маленькую испуганную девочку. Вы ведь как никто другой изучили ту легенду. Эльфийки эльфийками, головы головами, но суть-то не в них. Все началось с ключа, которым так жаждал владеть эльфийский воин.
— Я понимаю, — понизил голос старик, словно догадавшись, что у беседы есть невольные свидетели, — но мало ли в нашем мире ценных ключей…
— Я знаю лишь один, — оборвала собеседника Лэйла, — тот, о котором говорила мне бабка, сравнивая наши руки и убеждаясь, что они одинаковы, как две капли воды.
— Я понимаю ваши тревоги, — замурлыкал Моруэл, стараясь придать тону умиротворяющие ноты, — но не тревожьтесь раньше того, как настанет время тревог.
