Александра Петровская - Клятва Мерлина
– Известно, конечно. Я же не вчера родился, как некоторые.
– Так, может, и Церковь имеет подобных верных слуг?
– Если ты говоришь о католической церкви, то, конечно, имеет. Помнится, некоторое время назад какой-то французский монах прикончил французского же короля. Не думаю, что он это сделал по собственной инициативе. Ему наверняка приказали.
– Я говорю не о римской церкви, а о нашей.
– В нашей Церкви тайных убийц нет. Не потому, что мы чем-то лучше католиков, а потому, что во главе нашей Церкви – сам король. А Его Величество наверняка не хочет повторения у себя истории с его французским родственником. Впрочем, если будет нужно укоротить век кому-то из врагов Церкви, король найдет как это сделать.
– Какие вы скучные! – возопила Корделия. – Неужели вам больше не о чем поговорить, кроме как об убийствах?
– А о чем бы ты хотела? – улыбнулся отец.
– Да хотя бы о том, что у меня через месяц свадьба, а туфель до сих пор нет!
– Ты ходишь босая? – удивилась Мэгги.
– Не говори глупостей! Замуж я должна выходить во всем новом. И во всем белом. Белое платье, белые чулки, белые туфли, белая фата.
– Фата – это символ девственности…
– Маргарет, если ты сейчас скажешь какую-нибудь гадость, клянусь, я сама подошлю к тебе убийц!
– Не переживай, Корделия, я скажу очень культурно: твои дети будут совсем непохожи на твоего мужа.
* * *Клятва Мерлина категорически запрещает белым магам лгать в профессиональных вопросах, поэтому Мэри-Джейн время от времени приходилось говорить жаждущим исцеления людям стандартную фразу: «Целитель вам ничем помочь не в силах, вы скоро умрете». Услышав этот, по сути, приговор, вызывали священника для последнего обряда, иногда стряпчего, чтобы в последний момент изменить завещание, и близких, чтобы попрощаться с ними навсегда, по крайней мере на этом свете.
Узнав, что смерть вот-вот возьмет свое, умирающий обычно пытался успеть достойно завершить свои земные дела и все свои помыслы направлял именно на это. Но когда целительница, закончив осмотр, собиралась высказаться, большинство больных испытывали только всепоглощающий страх (в заведомо неопасных случаях целительниц класса Мэри-Джейн привлекали крайне редко). Так что внешние проявления страха она распознавала безошибочно, даже если их пытались скрыть.
Когда Джозеф, не дослушав до конца ее план, молча развернулся и шагнул в драконюшню, у нее и тени сомнения не оставалось – он не просто испуган, а испуган смертельно. Но трусливых боевых магов не бывает, это знают все. Значит, ее любимый не сомневается, что идет на смерть. И делает он это только ради нее. Как и в тот раз, когда помчался к ней на помощь по раскаленному полу, там, правда, он рисковал меньше.
Все та же Клятва Мерлина не оставляла ей выбора. Если чья-то жизнь в опасности, белый маг обязан вмешаться, за исключением случаев, когда вмешательство только ухудшает положение. Тем более что Джозефа преследуют убийцы из-за ее жалобы магистру. Разумеется, он и сам в немалой степени виноват, можно же было ухаживать за понравившейся женщиной как-нибудь более традиционно, например, петь под окнами серенады и дарить драгоценности. Но это требований Клятвы не отменяет.
Не сделает ли она своим вмешательством хуже? Способна ли она хоть чем-то помочь, ведь боевых магических сил у нее нет? Однако в первой схватке с Роджером именно она спасла Джозефу жизнь. Значит, и сейчас может оказаться полезной. Отбросив прочь страх, она решила действовать.
Ведьма бросила беглый взгляд в драконюшню. Джозеф медленно шел по направлению к сэру Баннистеру и стоящим возле него двоим людям. Помещение освещалось единственным факелом, возле которого и расположился дракон, и рассмотреть, что творится по углам, было весьма проблематично. Сейчас взгляды обоих противников прикованы к Джозефу, вряд ли они заметят появление еще одного действующего лица. Разве что услышат шаги.
Чтобы этого не случилось, Мэри-Джейн быстро стащила с ног сапоги и побежала вдоль стены, стараясь не производить шума. Перемещаться босиком по грязному полу, периодически наступая на неубранные кучки драконьего навоза, было неприятно, но сейчас чистота ног волновала ведьму менее всего. Она пыталась незаметно подобраться к месту действия с тыла, причем раньше, чем действие закончится. И это ей удалось. Джозеф не спешил (кто же торопится умирать?), шел он, чеканя шаг, чем заглушал все звуки, которые производила Мэри-Джейн. К тому моменту, как он напал на Барта, она уже заняла позицию за спиной Вирджинии. Единственным, кто обратил на нее внимание, оказался сэр Баннистер, но он против появления повелительницы ничуть не возражал.
Ничего не мешало Мэри-Джейн ударить Вирджинию сзади по голове, чем обеспечить ее неучастие в дальнейшей схватке. Ничего, кроме Клятвы. Угрозы жизни белой ведьмы пока не просматривалось, а удар по затылку вполне может оказаться смертельным. Особенно для женщины, даже если она оборотень. Бить ее по голове Мэри-Джейн долго не решалась. А потом вдруг стало поздно это делать. Вирджиния выхватила откуда-то пистолет, и теперь, даже если ее оглушить, она вполне может успеть выстрелить.
Мэри-Джейн схватила противницу за руку с пистолетом и задрала ее вверх. Та нападения сзади не ожидала и потому далеко не сразу начала оказывать сопротивление. Помешать напавшей нажать на курок она не смогла. Пуля полетела вверх и в сторону, и причудливая случайность проложила ей путь к верхушке факела. Огонь погас, и наступила тьма. Правда, ненадолго. Отбросив противницу от себя, Вирджиния зажгла огненный шар, и в драконюшне вновь стало более-менее светло.
Шар полетел в Мэри-Джейн, она попыталась увернуться, но это удается далеко не всегда. Рубашка на ней вспыхнула, ведьма мгновенно ее сбросила на пол и приготовилась отражать новые атаки. Однако их не последовало.
Черные маги требованиями Клятвы не отягощены, и вопрос, не погибнет ли в схватке противник, их совершенно не волнует. Для них также не имеет значения, противостоит им мужчина, женщина, старик или ребенок – тот, кто решился вступить в смертельный бой, сам отвечает за свою безопасность, без всяких скидок на пол или возраст. При этом некоторым из них не чуждо милосердие, и противнику иногда может быть дарована пощада, но только когда схватка уже окончена.
Джозеф, воспользовавшись тем, что к нему временно потеряли интерес, вскочил на ноги и ударил Вирджинию кулаком в затылок. Удар такой силы вполне мог бы свалить с ног средних размеров быка. Ведьма-оборотень рухнула на пол драконюшни навзничь и не шевелилась. Джозеф мгновенно развернулся к Барту, но тот, хотя и пришел в сознание, ничем ему не угрожал. Юноша перевернулся на спину и тихонько стонал, держась за пострадавший бок, а до остального ему явно не было никакого дела.
