Михаил Михеев - Воин и маг
Почему-то Корбин ожидал увидеть почтенную матрону, из тех, что коня с копыт собьют и дом на ходу развалят, а уж гавкнуть на незваных гостей за ней уж точно не заржавеет. Поэтому он внутренне был готов к разговору именно с такой дамой и очень удивился, когда в большой и чистой, хотя и безо всяких изысков обставленной комнате их встретила миловидная женщина, на вид не больше двадцати трех — двадцати четырех лет от роду. «Хорошо сохранилась», — подумал граф и тут же сообразил, что ей и в самом деле совсем немного лет — здесь, в Шлипентайне, ранние браки были в порядке вещей.
Леди Карина была младшей сестрой барона Шлипеншухера и вдовой одного из его вассалов, мелкопоместного дворянина, погибшего года три назад в какой-то заварушке на границе. Замуж она вышла по любви и ничуть не жалела, что променяла огромный и мрачноватый замок своего брата на эту забытую Единым деревушку. Впрочем, была еще одна причина, по которой она даже после смерти мужа отказалась вернуться в родовое гнездо, хотя брат очень настаивал. Сейчас она с тщательно скрываемым страхом смотрела на двоих пьяных мужиков, вломившихся к ней среди ночи, и гадала, чем это для нее обернется. В этот медвежий угол новости приходили редко и с большим опозданием, но она уже знала, что в баронстве произошли большие перемены, и теперь не ждала от жизни ничего хорошего. А тут еще какие-то бродячие маги заявились…
Маги, кстати, были колоритные — оба высокие, белобрысые, неожиданно для представителей столь уважаемой профессии широкоплечие, но один худощавый и наглый, а второй — мордастый и тоже наглый. И перегаром от обоих перло с такой силой, что стекла в комнате мгновенно запотели.
Мордастый между тем, оставляя за собой грязные следы, прошлепал к стоящему в центре комнаты креслу, в котором когда-то любил сиживать муж Карины, и, не спрашивая разрешения, плюхнулся в него, вытянув ноги. Одна нога была босой, вторая почему-то в мягком домашнем тапке, изрядно испачканном дорожной грязью. Да и одет он был как-то по-домашнему. А еще он вел себя по-хозяйски.
Второй вел себя вроде как поскромнее, и хоть одежда тоже была отнюдь не дорожная, но хотя бы на ногах были сапоги. Тоже грязные, кстати. И еще рубашка, сшитая из невероятно дорогого шелка, была порвана так, будто ее владельца только что за эту рубашку изрядно потаскали. Но он, хотя бы вместо того чтобы пачкать полы, скромненько присел на стул у стены.
Между тем мордастый, беззастенчиво оглядев обстановку, перевел взгляд на хозяйку. Карина поежилась — маг смотрел на нее так же, как до того разглядывал мебель. Это было и оскорбительно, и в то же время страшно. Наконец мордастый, а именно он в этой компании, похоже, был главным, соизволил заговорить.
— Я — граф Корбин де'Карри. Вы слышали обо мне, мадам?
Сердце Карины мгновенно ушло в пятки. «Ну вот и все», — мелькнуло у нее в голове. То, чего она больше всего боялась, свершилось — новоявленный владыка этих земель пришел, чтобы избавиться от возможных претендентов на баронство. Однако гордость не позволяла вот прямо тут же рухнуть на пол и разрыдаться или поползти к графу на коленях, умоляя пощадить если не ее, то хотя бы сына. Да и все равно не поможет — слухи про графа ходили самые разные, но в том, что граф беспощаден, не сомневался никто. Поэтому, собрав остаток воли в кулак, она вскинула голову:
— Я — Карина Биллен, урожденная Шлипеншухер. Чем обязана?
Дальнейший разговор поверг ее в шок.
— Я думаю, вам известно, что ваш брат погиб? И что я являюсь теперь владельцем этих земель? Последнее подтверждается королевским указом и мечами моей дружины.
— Да.
— Ну вот и замечательно. Тогда не будем наводить тень на плетень. То, что ваш брат сдох, как собака, меня мало волнует. Если честно, туда ему и дорога — есть за что. Меня интересует другое. Что вы намерены предпринимать дальше?
— Что может предпринять женщина, у которой почти ничего нет?
— Понятно. Значит, собираетесь тихо сидеть здесь? Думаете, вам кто-то позволит этим заниматься?
«Ну вот и все, — снова подумала Карина. — Сейчас нас будут убивать». А вслух сказала:
— Что вы хотите от меня?
— Объясняю диспозицию. Я полностью контролирую Шлипентайн, но не управляю им — у меня просто нет под рукой человека, хорошо разбирающегося в управлении столь крупными землями и в то же время такого, которому бы я доверял достаточно, чтобы эти земли поручить. Воспитать из своей среды, конечно, можно, но на это уйдет время, а заниматься баронством надо уже сейчас. По здравому размышлению, я решил, что вы мне подходите — у вас сейчас нет ни достаточных сил, ни популярности среди местных, чтобы создать мне хоть какую-то угрозу. С другой стороны, вы должны быть в курсе всего, что необходимо для управления баронством. Кроме того, вы очень боитесь за жизнь сына, а это хорошо. Ну и последнее. Я прошел по деревне. Селяне пытались вас защитить. За плохого владетеля они бы шкурами рисковать не стали. Раз так, вы мне подходите. Сейчас вы с сыном принесете мне вассальную клятву, после чего вы, мадам, едете в замок заниматься хозяйством, а ваш сын едет со мной. Будем его учить, а заодно это избавит вас от разных нехороших идей в будущем.
— Нет.
Предложение было неожиданным, щедрым, но от этого не менее страшным для Карины.
— Вы не поняли, это не предложение. Это — приказ, так что собирайтесь.
— Нет, я не могу…
— Так, я граф или не граф? Я хозяин этих мест или хрен с горы? Мое слово уже что, ничего не значит? — спьяну Корбин моментально пошел вразнос и стремительно начал заводиться. — Обидеться, что ли?
— Не надо! — тут же откликнулся Прим.
— Хорошо, не буду, — покладисто согласился Корбин. Он вообще сегодня был покладистым — наверное, потому, что его еще не покинуло чувство неловкости. — Ладно, мадам, собирайтесь.
— Я действительно не могу. Альберт не переживет этой поездки. Пожалуйста, оставьте нас в покое — ему и так немного осталось.
— Альберт — это у нас кто?
— Это мой сын.
— Ясно. Ничего, переживет. Собирайтесь, давайте, не надо меня злить.
— Мама, это бесполезно. Все, что ты скажешь о причинах своего отказа, их не интересует, — раздался внезапно от двери детский голос. — Попробуй предложить им что-либо другое.
Голос был детский, но фраза могла принадлежать, скорее, взрослому, кое-что повидавшему в жизни человеку. Корбин медленно повернул голову. Возле дверей стояло кресло на высоких колесах, из тех, в которых обычно возят паралитиков, а в кресле сидел мальчишка. Обычный такой мальчишка, рыжий, только хилый очень.
— Альберт, иди в свою комнату…
— Нет, мадам, лучше пусть он остается. — Корбин встал, подошел к пацану, внимательно посмотрел на него. — Прим, глянь — с ним и вправду что-то не так, или придуривается?
