Варвара Лунная - Эйта
Девушка вскочила и бросила к своей лошади, не хватало только на пути разгорячённых всадников оказаться. Как назло прямо на колдунью выскочил олень, за которым, судя по всему, и шла охота.
— Чтоб тебе пусто было, — выругалась девушка и закрыла глаза, оценивая как далеко охотники. Они были близко, и Эйта зашептала отпугивающее заклинание. Налетевший лёгкий ветерок затеребил выбившиеся из причёски пряди, потом он стал сильнее и ещё сильнее, и вскоре ветер уже мог поднять в воздух косу колдуньи. Ещё пара секунд, и по лесу, ломая высушенные солнцем деревья, пролетел, завывая ураган. Он налетел на уже показавшихся из‑за деревьев охотников, пугая лошадей и людей, сбивая с ног собак. Люди испуганно стали отступать, все, кроме одного, ехавшего первым, в богатом плаще, подбитом синей материей. Эйта открыла глаза и поняла, что этого мужчину она уже где‑то видела. Ветер стих так же резко, как и появился. Девушка всматривалась во всадника, а тот, подъезжая, не сводил глаз с неё.
— Тебе кто дал право на моей земле колдовать? — спросил он, спрыгивая с коня. Эйта удивилась. Ещё в начале лета она сделала себе амулет, колдовскую сущность её скрывающий. Это облегчало нахождение её в городах или больших сёлах, местные колдуны не волновались и напрасно не лезли, да и простые люди просьбами не беспокоили. И ни разу амулет её ещё не подвёл, даже колдуны о том что она ведьма не прознавали, а тут простой человек. А мужчина меж тем приближался. Не спеша, будто вразвалочку, но неспешность эта была обманчива, всем, и походкой, и статью, похож был этот человек на медведя.
— Медведь, — вспомнила Эйта.
— Так меня никому называть не позволено, — нахмурился мужчина. — Ты кто?
— Меня Эйтой кличут, — ответила девушка. — А ты, стало быть, и есть тот самый князь Бутко Синеозерский.
— Стало быть это я и есть, — кивнул мужчина. — А мне вот твоё имя мне ничего не говорит.
— Немудрено, — усмехнулась Эйта. — А как ты узнал, что это я колдовала? — спросила она
— Немудрено было, — насмешливо сказал князь. — Ветер сам по себе ураганом не становится, да и одна ты ведьма тут в лесу.
— Но ты не должен был понять что я ведьма, — Эйта посмотрела на амулет и хмыкнула, он был в порядке
— У меня с колдовством особые отношения. Я его всегда вижу и зачаровать меня невозможно.
— Правда? — Эйта и не знала, что такое бывает.
— Но ты не ответила, зачем колдовала? — спросил князь.
— Испугалась я, — насупилась девушка. — Кабы не ветер, ты б с охотниками своими, меня просто снёс.
— А в сторону отойти было нельзя? — с издёвкой поинтересовался Бутко.
Эйта вспыхнула, спросонок эта мысль ей даже в голову не пришла, была опасность, она её устранила. Девушка бросила на собеседника затравленный взгляд.
— Заблудилась что ли? — смилостивился Бутко Синеозерский.
— Нет, просто спала, жару пережидала, — тихо ответила Эйта. — Сон кошмарный приснился, а тут собаки, потом олень.
— Ясно, — князь кивнул. — Но колдовать просто так всё одно не смей, у меня с этим строго. А далеко ли путь держишь?
— К князю Еремею, — вздохнула Эйта.
— Вот как? — удивился мужчина, и сердце в груди у него на мгновение замерло, вспомнив дочку Еремея — Миладу. — А зачем едешь? — спросил он
— Тебе‑то что? — колдунья склонила голову набок, внимательно вглядываясь в князя.
— Я тут князь, и если спросил, значит надо. Служишь Еремею?
— Нет, я никому не служу, — покачала головой Эйта. — Да и князь колдунов с некоторых пор не жалует.
— Тогда зачем едешь? — повторил свой вопрос Бутко.
— Надо мне, — рассердилась Эйта. — Или проезжать по своей земле без доклада ты тоже запрещаешь?
— Ты не хамила бы, — посоветовал мужчина. — Я ведь и рассердиться могу.
— Напугал, — хмыкнула девушка. — Я тоже, и что с того? Хочешь потягаться чей гнев страшнее будет?
— Ты что, мне угрожаешь? — князь улыбнулся, но была это улыбка большого зверя, в силах своих не сомневающегося.
— Нет, предупреждаю, — ответила девушка и тоже улыбнулась, её улыбка вышла не менее уверенной. Но князь был странный, и Эйта, как ни смотрела, никак не могла понять, как эту странность истолковать. Оборотнем он не был, но всё же иногда медвежья суть проскакивала. И колдовство на него не действовало. Улеб как‑то говорил ей, что оборотней только убить можно, физически, колдовские приёмы вроде зачарования или подчинения воли на них не действуют. Значит, всё‑таки оборотень? — Как‑то не так мы с тобой знакомство начали, Бутко Синеозерский, — вздохнула Эйта.
— Давай сызнова начнём, — предложил князь. — А откуда тебе ведомо кто я такой? Ты ж сказала, проездом тут.
— У князя Еремея я про тебя слышала, когда с дочери его проклятие снимала. Мне видение было, будто проклята она была из‑за медведя в синей рубахе и с мечом вот именно таким, — она кивнула на пояс князя. — Они и сказали сразу — Бутко Синеозерский.
— Ты проклятие с Милады снимала? — воскликнул мужчина. — С ней всё в порядке?
— Когда я год назад из дома уезжала — было в порядке, правда, она рассчитывала, что когда поправится, ты сватов пришлёшь, а ты, видишь, на сестре, той, что прокляла её, женился.
— Что? — не поверил своим ушам князь. Он давно пытался узнать, кто же Миладу проклял, но чтобы Деяна… Они же с Миладой сестры, Деяна же сама ему про проклятие рассказала, предупредила, что к Миладе ему приближаться нельзя. А потом выход подсказала, мол чтобы князь Еремей и матушка его о свадьбе сговориться не успели, поскорее другую в жёны взять. Он и взял, её, Деяну. — Ты врёшь, — прохрипел он, горло вдруг стало сухое–сухое, и слова будто продирались через него.
— На что мне это? — удивилась Эйта.
— Не знаю. Княгиню опорочить, меня с женой поссорить, мало ли?
— На что мне это? — снова повторила Эйта. — Я тебе что видела, сказала. Верить или нет, твоё право.
— Погоди, как видела? — князь нахмурился. — Колдун не может видеть того кто проклял.
— Другие не могут, а я могу, — пожала плечиком девушка. — Ну да Деяну не я назвала, сама Милада. Я только образы вижу, княжна образ и узнала. Больно ей тогда было. А уж когда сообщили что ты женился, наверно, и того хуже.
— Но как же Деяна могла? — Бутко всё ещё не верил. — Они ж сестры, подруги лучшие.
— И не на такое люди идут, чтобы желаемое получить, — хмыкнула Эйта. — Ей ты нужен был, она тебя получила. Ты женился чтобы Миладу спасти, ну так и спас ведь.
— Нет, не верю, — покачал головой мужчина. — Не знаю почто ты меня с женой разругать хочешь, но ничего не выйдет.
— Твоё право, — ничуть не обидевшись, согласилась Эйта. — Мне‑то совсем всё равно, что до тебя, что до Милады. Я её лечила не по доброте душевной, а потому что в её смерти меня бы обвинили.
