Олег Бубела - Дракон
— Не смей думать о подобном! Мне доставляет огромное удовольствие общаться с тобой как с равным, а не выслушивать восхваления тупого раба, ползающего передо мной на коленях. Я не хочу, чтобы ты превратился в одного из тех несчастных, которых свела с ума лишь мысль о том, что я с ними общаюсь. Мне нравиться, что ты видишь во мне свою подругу и не считаешь это чем-то неестественным. Алекс, я рада, что не ошиблась, сделав тебя своим избранником, и верю, что именно тебе удастся пройти свой путь до конца!
Я почувствовал легкий поцелуй на щеке и спросил:
— А может, раз пошло такое дело, скажешь, что я должен сделать?
— Нет, время еще не пришло, — ответила подруга, разжимая объятия.
Вздохнув, я разочарованно выдохнул:
— Вот незадача! А я так надеялся... Ладно, пока у нас вечер откровений, может быть, скажешь мне свое имя? Так, просто ради интереса. Я же не думаю, что ты одна создательница во всем... э-э... как это называется?
— Сопряжение — более близкое понятие, — подсказала Темнота.
— Вот-вот, — радостно подхватил я. — Должны же вы как-то между собой различаться?
— Алекс, мое имя тебе ничего не скажет. Ты просто не сможешь его воссоздать.
— Да ладно, я же эльфийским владею, так что могу воспроизвести любой набор звуков.
Темнота улыбнулась и сказала:
— Ты не понял. Мое имя нельзя воссоздать речью, это больше похоже на... Хотя, проще будет показать.
На меня вдруг упал мыслеобраз, придавив собой мой разум и сознание. Я раньше при общении с драконами и не предполагал, что образы могут быть "тяжелыми", но сейчас создавалось именно такое впечатление. По-моему, он был таким информативным, что все мои знания Рассветной Школы по объему гораздо ему уступали. Этот образ развернулся в моем сознании мешаниной цветов, звуков, запахов, тактильных ощущений и кучи всего прочего. Вообще, переводя в словесную форму, это могло выглядеть вот так. Я вдруг увидел яркую картину, которую даже не смог осознать, потому что она была не то, что объемной, а насчитывала гораздо больше измерений, чем три. Она рождала в моей душе чувство восхищения и радости. Я услышал музыку, которую не по силам было воспроизвести ни одному земному оркестру. Просто не было таких инструментов, чтобы воссоздать все эти звуки, которые сливались воедино и создавали ощущение легкой грусти и бездонного пространства. Я почувствовал своей кожей прикосновение, которое можно было разделить на ощущения от нежнейшего шелка, холодной острой стали, влажной травы, мыльной пены... остальное я просто был не в силах определить. Я ощутил запахи, которые не были ароматами известных мне цветов. Какой цветок может издавать запах вожделения? А какие духи смогут передать аромат восторга?
Но самое главное — я внезапно понял, что все то, что я ощутил, это едва ли половина образа, потому что он был рассчитан на чувства, которых не было у человека. Поэтому я никогда не смогу не то что воссоздать, а даже целиком "услышать" имя моей подруги. Во всяком случае, в ближайшие лет сто. Чтобы полностью осознать его, мне наверняка придется стать богом, что, откровенно говоря, настораживает. Поэтому я только взял этот образ и спрятал в глубинах своей памяти, работая по принципу "авось пригодится".
Вынырнув из неведомых глубин подсознания, я ошалело посмотрел на Темноту, все еще чувствуя на языке привкус симпатии. Как у симпатии мог появиться вкус? Хрен его знает, но, тем не менее, это было именно так.
— Ну и как тебе мое имя? — иронично спросила Темнота.
— Мда... — протянул я. — А нет чего-нибудь покороче? Так сказать, сокращенный вариант для близких родственников и друзей?
Подруга снова рассмеялась, а потом ответила:
— Алекс, зови меня, как и прежде. Мне так больше нравится.
— Нет проблем, — улыбнулся я.
— Ну что, тебе уже пора отдохнуть...
Темнота потянулась ко мне, готовясь подхватить мое сознание, но я покачал головой.
— Нет, подруга, дело еще не закончено. Покажи-ка еще раз последнюю часть.
Темная фигура застыла в ошеломлении.
— Но ведь ты сам решил, что это тебе не по силам...
— Если браться только за то, что по плечу, не будет никакого роста и развития. Так что показывай, буду пытаться запомнить. Тем более ты же сама сетовала, что мне не хватает знаний. Вот и будет возможность их пополнить.
Подруга не спешила демонстрировать мне последний фрагмент мозаики. И хотя я не читал ее мысли, но знал, о чем она думает. Ведь все то, что она продемонстрировала мне до этого, служило только одной цели — показать мне мой уровень мастерства. И когда я, пыхтя от натуги и едва не портя воздух, все-таки создал канву плетения, она продемонстрировала мне самую важную его деталь, чтобы я проникся и понял, что это для меня абсолютно невозможно. Вот только я не стал оправдывать ее ожиданий и отказываться от мысли, что все-таки смогу это сделать, а просто ждал. Ждал, глядя на молчавшую Темноту, и надеялся, что она сделает правильный выбор.
— Поразительно, — прошептала подруга. — Я опять ошиблась в тебе...
Передо мной вновь возникло плетение тела дракона, но прежде чем заняться его разбором, я спросил:
— Кстати, а сколько времени прошло? Мо моим ощущениям, мы здесь уже где-то дня два-три, а в реальном мире?
— Там только наступает рассвет, — ответила подруга.
Нормально, подумал я. Время терпит, особенно в таком состоянии. Так что можно спокойно сосредоточиться на запоминании плетения.
На то, чтобы запомнить всю структуру последнего фрагмента, мне потребовалось десять дней. Порой мое сознание просто отказывалось работать, и тогда подруга нежно укрывала меня своим черным одеялом и позволяла несколько часов отдохнуть. Но после сна я не выныривал в реальность, а оставался в том самом пограничном состоянии и вновь продолжал разбор плетения. Но запоминание как раз было не самым сложным процессом. Труднее было его затем воспроизвести, потому что формировать все нужно было единовременно, иначе части просто сливались друг с другом, нарушая целые блоки. На это у меня ушло еще два дня, заполненных бесплодными попытками сформировать плетение... по образу, блин, и подобию, чтоб его!
Когда же мне удалось в первый раз создать его целиком, я даже не понял, что произошло, и продолжал тупо контролировать структуру, удерживая ее от распада. И только тогда в мое сознание проник голос подруги:
— Алекс, у тебя получилось.
С недоверием я посмотрел на фрагмент, который и не думал распадаться, а потом осторожно отпустил его. Плетение не развеялось, не нарушилось, а продолжало висеть передо мной, поражая своей сложностью. Получилось. Сил радоваться не было. Вообще, я с трудом вышел из полуавтоматического состояния, в котором пребывал все эти дни, и пока даже не мог осознать, что сделал.
