Война чудовищ - Афанасьев Роман Сергеевич
– Это война, – сказал король. – Война чудовищ. Руками одного из них мы повергнем в прах других. И у нас нет иного выхода. Этот шанс мы должны использовать, чего бы нам это ни стоило. От этого зависит слишком многое, Эр.
– Да, сир, – покорно согласился граф, понимая, что сейчас лучше удержать сомнения при себе.
Король бросил измятый лепесток в бадью и резко повернулся к советнику.
– Не говори им, что книги нет в Даре, – велел он. – Пусть узнают об этом на месте, от Мираля. Я не сомневаюсь, что тан сможет вытрясти из него всю правду, там, на месте. И он узнает все то, что вампир утаил от нас. Так будет лучше всего.
– Да, сир, – отозвался граф и поднялся со скамьи.
Он взглянул на Геордора, что задумчиво разглядывал лепестки в остывшей воде, и прикрыл глаза. Эрмин не чувствовал себя чудовищем. Он всегда был и по сию пору оставался человеком – пусть немного не таким как все. Но иногда его посещали сомнения: а так ли это на самом деле? Порой его приводило в трепет то, что он слышал. Как люди могут быть такими жестокими, когда речь заходит о жизнях других? Быть может оттого, что им самим не приходилось страдать? Быть может, именно поэтому они не стесняются причинять страдания ближним? И, может быть, поэтому Геордор, что никогда не лежал на столе под ножами магов, так просто распоряжается судьбами других? Но он – король. Он монарх, правитель, и действует не из собственной прихоти, а только заботясь о королевстве, обо всех тех людях, что не могут постоять за себя. Защищает тех, кто рискует оказаться на железном столе магов под лезвием острого ножа. И пока он так поступает, Эрмин де Грилл будет предан ему телом и душой, до самого конца. Чего бы это ни стоило.
– Да, сир, – повторил граф, не открывая глаз.
На этот раз путь к столице вольного графства оказался долгим. Маленький отряд блуждал в лесах, вместо того чтобы идти напрямую, но Сигмон был этому даже рад. Его прошлый визит в Дарелен – стремительный и безоглядный – кончился весьма плачевно, и теперь тан старался держаться подальше от городов.
Так они и шли: не торопясь, но и не задерживаясь попусту, пробираясь лесными чащами и звериными тропами, ночуя прямо у подножья огромных деревьев. День и ночь, шаг за шагом по одинаковым лесным тропам, сводящим с ума своим однообразием.
У них было много времени, и Сигмон старался потратить его с толком. Он хотел знать все о спутниках, знать, на что они способны, чем живут и дышат. Отряд должен сражаться бок о бок, доверяя друг другу жизнь. А как довериться человеку, если совсем его не знаешь?
Сначала тан попытался разговорить Дара и Корда – осторожно, не торопясь, задавая безобидные вопросы. Отвечали они скупо и не стеснялись спрашивать сами – оказалось, что тоже были не прочь узнать правду о легендарном Узнике Дарелена. Ведь им предстояло доверить жизни человеку, больше походившему на чудовище из сказок. Вскоре Сигмон с превеликим неудовольствием обнаружил, что и рыжий маг слышал балладу. Судя по всему, правды в ней было мало. Но сколько именно, тан не знал. Несмотря на все уговоры, никто так и не спел ему эту песню. Корд и Дар не знали слов, а Рон клялся и божился, что ни в чем не виноват, а балладу сочинил бродячий менестрель, которому он что-то сболтнул. Сигмон подозревал, что алхимик «сбалтывал» менестрелю его историю часа три подряд, но поделать ничего не мог. И потому начал первым.
Они шли по тропе под мирный шорох лесных великанов, средь зеленого весеннего леса. Купались в лучах жаркого солнца, что сочились сквозь листву подобно золотому дождю, и казалось – никакой войны нет, есть только друзья, лес, дружеская прогулка... И если закрыть глаза, то можно представить, что это всего лишь парк. Парк около имения ла Тойя.
Он рассказал им все. Ну, почти все. И как остался сиротой, и как мечтал стать военным, и как стал курсантом. И как отправился на южную заставу с донесением, а оказался в плену у сумасшедшего колдуна. И о том, как его чуть не убили крестьяне. И о встрече с Риго. И о знакомстве с Роном. Он рассказал все – в том числе и о мертвом Сагеме. Не стал только говорить об Арли. Дар пытался выспросить о таинственной принцессе упырей из баллады, но Корд так на него глянул, что маг сразу умолк и до самой темноты не проронил ни слова. А вечером настал его черед.
Найдя уютную поляну, путники устроились на ночлег и разожгли костер. Глядя на рыжие языки пламени, они слушали историю мага. Она оказалась не слишком длинной – то ли парень о многом умолчал, то ли и впрямь с ним не случалось ничего особо интересного. Родился он в Гернии, в семье крестьян, и первые десять лет жизни провел в оливковых садах, ухаживая за деревьями и собирая урожай. Когда ему исполнилось десять, отец взял его с собой в город. Городской маг встретился им на рынке. И усмотрел в мальчонке талант к волшебству. Это не было редкостью – Герния всегда славилась магами. Самая обычная история – такие таланты бывали почти в каждой семье. Но не все становились магами – у одних не хватало умения, у других денег на обучение.
Дариону повезло. Отец согласился отпустить его к магу в ученики. А тот в свою очередь, позанимавшись с пареньком всего год, отправил его в Гернийский университет с наилучшими рекомендациями. Там Дар и проснулся. Из деревенского паренька он превратился в лихого школяра, талантливого, самоуверенного и заносчивого. За пять лет он выжал из университета все что мог, надоев учителям хуже горькой редьки, что в обилии произрастала в окрестностях цитадели магических наук. Дар мнил себя великим магом – не безосновательно, но все же во многом выдавая желаемое за действительное. Ему еще многому предстояло научиться, его путь к вершинам мастерства только начинался, но... Ссора с деканом одного из факультетов, потом дуэль, которую Дар по глупости выиграл, вспышка гнева, обида... И вот закономерный итог – он вынужден бежать из Гернии, где за его голову объявлена награда.
Год он слонялся по дорогам Ривастана, зарабатывая на жизнь магией и нигде не задерживаясь из-за беспокойного характера. А потом его нашел Эрмин де Грилл, советник короля Ривастана. Не сам, конечно. Однажды к пареньку подошел невзрачный серенький человечек и сделал предложение, от которого Дар не смог отказаться – если хотел остаться в Ривастане. Так он попал на службу в Ташам. И к великому своему удивлению понял, что устал от скитаний, а место помощника начальника городской стражи вполне соответствует его амбициям. Так он и жил, пока в городе не появились вампиры.
Сигмону мальчишка понравился. Сам тан был ненамного старше рыжего мага, но относился к нему как к мальчишке. Быть может, потому что Дарион относился к Сигмону как к человеку хлебнувшему бед полной мерой, ставшему легендой еще при жизни. Конечно, рыжий был магом, но Сигмон сумел побороть неприязнь к волшебникам. Этому помог и сам Дарион – после того как он услышал настоящую историю Сигмона, он, пылая веснушчатыми щеками, принес ему извинения от лица всех настоящих магов. Слово «настоящие» он выделил голосом так, что, услышь его кто из ривастанских магов, скончался бы от стыда, не сходя с места.
Ночью, когда измученные дневным переходом спутники заснули, Сигмон долго лежал без сна. Он размышлял, можно ли верить Дару. Припомнил ночь, когда они вместе сражались с упырями на стенах Ташама – тогда паренек бился наравне со всеми, не прячась за чужие спины и клинки. Можно сказать не кривя душой, он спас город от кровососов. Ведь если бы не маг, Сигмон не справился бы с двумя вампирами-колдунами. Конечно, и сам тан не бездельничал, должок рыжему он вернул быстро. Но сейчас было главным то, что Сигмон поверил Дариону. Поверил, что тот пойдет до конца. И решил, что доверит ему свою жизнь еще раз.
Утром настал черед Корда. Его никто ни о чем не просил, никто не требовал, чтобы он тоже открылся. И все же он решил рассказать свою историю. Сам. Поглядывая на Сигмона, которому он еще в Ташаме обещал рассказать про дела минувших дней, капитан начал рассказ.
