Искушение - Арментроут Дженнифер Ли

Мне это начинало надоедать. Я вскочила на ноги, крутанулась, намереваясь ударить его ногой с разворота, но принц снова исчез, потом внезапно обхватил меня руками и поднял так легко, будто я была маленьким ребенком, который ему надоедает.

– У меня кончилось терпение, – проговорил принц мне на ухо, и у меня мороз пробежал по коже. – И доброты тоже не осталось ни капли.

Черт.

Я запрокинула голову и ударила его в челюсть, так что у принца дернулась голова. Он уронил меня, я упала на колени, подняла глаза и увидела, что он стоит передо мной.

Чтоб тебе пусто было.

Я опомниться не успела, как он схватил меня за горло и оторвал от пола. Я размахнулась и царапнула его прутом по груди. В ссадине, как лава, булькнула кровь.

Принц выругался на непонятном языке, схватил меня за руку, в которой я держала прут, и вывернул мне запястье. Я отчаянно старалась удержать прут, но все равно уронила его. Прут выскользнул на пол. Принц обеими руками схватил меня за горло.

Я в панике хватала воздух, как в последний раз, попыталась пнуть принца, вцепилась ему в руки, но он крепко держал меня:

– Лети, птичка.

Я пролетела через всю комнату, врезалась в пустой стол, опрокинула его и приземлилась на бок. От удара у меня перехватило дыхание. Я отбила ребра.

Я едва дышала. С трудом опершись на руки, попыталась встать. Меня всю трясло. В груди жгло. Я подняла голову. Принц в мгновение ока пересек комнату и оказался возле меня. Я нашарила металлический стул, схватила его, размахнулась и вскрикнула от боли в боку.

– Не смеши, – сказал принц и вырвал у меня стул.

Мой висок и щеку пронзила боль: принц наотмашь врезал мне стулом. Я пошатнулась и упала на колени. Мой рот наполнился кровью, и она выплеснулась наружу. Еще он разбил мне губу. Что-то – наверно, нога принца? – ударило меня в живот, и я опрокинулась на спину. Я даже испугаться толком не успела (как бывает за миг до того, как понимаешь, что серьезно влип): из глаз у меня посыпались искры, и щеку снова пронзила боль.

Мне конец.

На меня вдруг снизошло озарение. Раньше я думала, что не боюсь смерти: мне казалось, что самое страшное – жить, когда погибли все, кого ты любила. Я ошибалась. Страх, какого я прежде не знала, душил меня, словно невидимый ядовитый дым. Я не хотела умирать. Только не сейчас. Я только-только снова начала жить. Влюбилась в Рена. Боже мой. Я слишком поздно это осознала, и от этого было куда больнее, чем от удара принца. Зрение мне туманили слезы, но я и без них видела с трудом. Что-то с моими глазами было не так.

Боль… всепоглощающая боль. Каждый вдох приносил мне боль. Что-то во мне надломилось, раскололось. Принц уселся на меня верхом, обхватив коленями, и по мне снова прокатилась волна обжигающей боли. Я попыталась поднять руки, но все мои нервные окончания взбунтовались, охваченные огнем. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание: перед глазами все плыло. Язык налился тяжестью. Принц наклонился ко мне:

– Надо было бежать, пока был шанс, птичка, – с отвращением произнес он. – Я же тебе дал… – Он вдруг осекся и шумно вдохнул.

Я почувствовала, что принц сперва оцепенел, потом коснулся моей щеки и поднес пальцы, испачканные в моей крови, ко рту. Меня заволакивала чернота, но я подумала… подумала, что он попробовал мою кровь на вкус, и удивилась: это еще зачем?

Принц вздрогнул, и мне смутно показалось, будто он побледнел. Он снова наклонился ко мне и произнес:

– Нет.

Принц снова выругался на незнакомом наречии и прошептал слово, которое я не поняла. Слово было английское, но я не верила собственным ушам.

Принц обеими руками схватил меня за ворот и разорвал на мне рубашку, словно она была из папиросной бумаги. Паника охватила меня с новой силой: у меня остановилось сердце. Принц положил руку мне на грудь. Он не щупал меня, но его горячая ладонь… обжигала. Жар пробирал до мышц. Я словно горела в огне.

Где-то распахнулась дверь, да так, что дерево раскололось от удара о стену. Послышались крики. Я узнала голоса, но они раздавались так далеко. Принц встал, и на меня повеяло холодом. Казалось, он съежился в мгновение ока: там, где только что стоял мужчина, остался ворон.

Птица расправила широкие крылья, похожие на две оперенные руки. Ворон взмыл к потолку и скрылся из виду. В голове у меня вертелось одно и то же слово. Кто-то опустился на пол рядом со мной. Голоса стали громче, и я подумала, что, может, это Рен пришел и так осторожно меня ощупывает. В ушах у меня, заглушая все остальные звуки, не смолкало одно-единственное слово, которое прошептал принц.

Полукровка.

Глава 23

Время… время двигалось как-то странно. Я потеряла ему счет. Единственное, что я в какой-то момент осознала, – меня переложили с колючего ковра на что-то мягкое. Наверно, на кровать? Потом я услышала, как что-то негромко пищит и тикает, не умолкая: кардиомонитор. Один раз мне удалось открыть глаза – то есть один глаз – и я сквозь пелену разглядела грязно-белый подвесной потолок и тусклые лампы. Явственно пахло антисептиком. До меня дошло, что я, скорее всего, в больнице, а раз меня из штаб-квартиры Ордена перенесли в больницу, значит, дело серьезно. Но я слишком устала, чтобы об этом думать.

Понятия не имею, сколько я так провалялась. Время от времени я приходила в сознание. Один раз почувствовала, что возле меня сидит Рен. Другой раз мне почудилось, будто я слышу смех Вэл, но эта мысль показалась моему одурманенному мозгу дикостью. Такого просто не могло быть, и на это были свои причины. Иногда, очнувшись от забытья, я не могла думать ни о чем, кроме того, что сказал мне принц.

Полукровка.

На этот раз, медленно выбираясь из темноты, я сумела приоткрыть глаз, и когда моргнула, сосредоточенно глядя в потолок, то не провалилась снова в темноту.

Я сделала глубокий вдох и поморщилась от боли в обоих боках. Я попыталась сглотнуть, но горло саднило так, будто я наглоталась гвоздей. С каждой минутой боль нарастала. Болело лицо. Так, словно я врезалась в кирпичную стену – сперва с разбегу, а потом еще раз, уже на моторной лодке. Болела челюсть, болел левый глаз – глазное яблоко целиком. Ломило правое запястье. Жгло ребра.

До чего же противно просыпаться.

Я пошевелила пальцами и с облегчением почувствовала, что они слушаются. Следом я собиралась проверить пальцы ног, но не успела устроить системную проверку, как уловила в комнате какое-то движение.

Кровать чуть накренилась, и я увидела самые прекрасные зеленые глаза, похожие на два изумруда, которые вытащили из рудника и спрятали за густыми ресницами. Эти изумруды освещали красивое лицо, которое я… любила. У меня быстро забилось сердце, и кардиомонитор ускоренно запищал. Я его любила. Как-то так получилось во всей этой круговерти.

– Привет, – нежно произнес Рен, глядя на меня так, словно уже не надеялся, что нам когда-нибудь удастся поговорить. – Проснулась, засоня. Не собираешься заснуть снова?

Я уставилась на него одним глазом. Горло теснило от чувств. Я помнила, как и почему очутилась на этой кровати, я не забыла, но сейчас… не думала об этом.

– Привет, – прохрипела я.

Рен с облегчением улыбнулся, так что даже темные круги под его глазами словно посветлели. Волосы его были взъерошены, словно он то и дело запускал в них руку. Он пристально посмотрел на меня и потянулся к тумбочке у кровати:

– Хочешь пить?

Я хотела кивнуть, но поняла, что этого делать не стоит.

– Ага.

Рен налил воды из кувшина в пластмассовый стаканчик.

– Ладно. Но только чуть-чуть. – Одной рукой он осторожно приподнял мою голову, а другой поднес к моим губам стаканчик. Холодная вода обожгла мне рот и горло, но все равно на вкус была как нектар. Рен убрал руку, чтобы я не выхлебала все залпом, как в колледже на соревнованиях, кто кого перепьет. Я бросила на него сердитый взгляд.

– Потихоньку. – Он рассмеялся, и взгляд его прояснился. – Не хватало еще, чтобы тебя стошнило вдобавок к… – Парень сжал зубы и снова запустил руку в волосы. – Вдобавок ко всему остальному.