Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 2
— Как можно собрать силу?
— Артефакты! Силу можно сконцентрировать в определенной кристаллической решетке. Для это используются камни. Но может подойти и керамика. Некоторые тексты тоже вполне годятся как аккумуляторы. Лучше, если они нанесены на стабильный носитель. Самый стабильный, опять же — камень.
— Я не понимаю.
— Тогда просто слушай. Я не могу сейчас тебе провести даже ознакомительного курса. У нас слишком мало времени.
Солар сто лет готовился. Двадцать лет назад он посадил на трон Крена. Власть нужна была адепту только для того, чтобы учредить в герцогстве новую религию. Но два десятилетия — слишком мало для естественного процесса. Солар решил ускорить события. Крен строит храмы и загоняет туда людей, демонстрируя им фокусы. Чудо всегда притягательно. Нашлись легковерные. С армией — еще проще. Солдатам можно приказать. Когда велели молиться Светоносу, никто и ухом не повел. Никто в него не верил, но на молебен-то их сгоняли регулярно. Человек ко всему привыкает. Они привыкли собираться вместе и вместе произносить определенные, не очень понятные тексты. Зато, после им обязательно давали или поблажку и ли лакомство. Нормальная практика выработки условного рефлекса. Через некоторое время люди шли уже добровольно. Ментал получил направление. Сформировался, пока еще хиленький, но уже поток. Сила пошла в копилку Солара.
Я давно заметил: любые смуты обязательно сопровождаются гладом и мором. И не только по тому, что часть населения бросает работу, уходя в другие сферы деятельности. Разрушаются привычные связи. В фатальных случаях за изменением направления ментальных потоков следует гибель цивилизации, на осколках которой встает следующая. У нее другие принципы — другие боги.
Моя вина! Тысячелетия мирного существования, оказывается, тоже могут утомить. Мне стало интереснее слоняться по иным мирам. Свой казался тихой и комфортной рутиной. Находясь здесь, я по-прежнему вникал в человеческие конфликты, следил за изменениями, помогал людям, если в том случалась нужда. Но бытие бога уже не являлось самоцелью.
Я никогда не стремился к накоплению потенциальной энергии перехода. Солару нужна только она. Ему безумно хочется оторваться и уйти.
— Куда?
Дион показал на завечеревшее небо, в котором сквозь синь уже проступили первые звезды.
— Вот те, кому поклонялись. Ментальный потенциал способен превратить простого адепта в префоматора. Такие постепенно теряют человеческие ощущения. Им уже не страшен голод. Они начинают питаться светом и водой. Им не страшен холод. Они могут адаптировать собственную температуру со средой.
— Зачем тогда им жить как люди?
— Они и не живут. Набрав критическую ментальную массу, они отрываются от земли и уходят в космос. Адепт вплетает свое, ставшее сгустком энергии, тело в массу звезды, захватывает ее, становится ею. Подними голову. Видишь?
— Да?
— Это те, кто на протяжении миллионов лет в разных вселенных сподобился набрать необходимую массу. Чем она больше, тем ближе они к матричному миру. Чем меньше — тем они дальше. Но и те и другие сохраняют способность влиять на свой мир.
Солар решил сделать вторую попытку на Перекрестке. Когда он стартовал с Земли, энергии перехода оказалось недостаточно, доля выхода в космос, его и кинуло к нам, а я прозевал момент, когда он начал внедряться. Я был преступно беспечен и профукал целый мир.
— Тебе молилась моя мамка…
— Как она меня называла?
— Ни как. Просто Бог. Говорила, что Ты добрый. И что у аллари свои боги, но вы не враждуете. Потом появился Светонос.
— Издевка старого циника. Падший ангел, пришел в этот мир и изподтишка решил его растлить, испортить, сломать чужую игрушку, чтобы из обломков смастерить себе подкидную доску в космос.
— Что он там будет делать?
— Думаю, то же что и тут: растлевать, обирать, копить силы, хватать все, до чего сможет дотянуться.
— Там тоже идут войны?
— Да. Но они неохватны для вашего разума.
* * *Выбраться из дома на твердый, выдутый ветрами, сверкающий наст Саня смог только через неделю. Зажили ссадины на руках. Покрылись новой кожей обмороженные щеки. Дион дал ему одежду. В теплой куртке и штанах, выход за порог не казался уже таким страшным.
За невысокой мареной в снегу покоилась длинная, прикрепленная к какому-то механизму лестница. Дион, раскопал удобный короткий рычаг, велел помогать. Они налегли на рукоятку, лестница начала подниматься в небо, миновала зенит и благополучно легла дальним концом на ту сторону пропасти.
— Завтра пойдем за посылкой.
— Далеко? — спросил Саня. Уходить от теплого крова все же не хотелось.
— Полдня туда. Полдня — обратно.
— Тебе носят посылки?
— Увидишь.
Дорога вниз по склону в удобных ботинках, окантованных острыми пластинками, показалась прогулкой. Саня с трудом узнавал места, по которым тащился неделю назад. Ледник остался за спиной. Они миновали пару высоких марен и вышли в боковое ущелье, больше похожее на каньон. Не хватало ручья. Вместо него по дну распласталась короткая, жесткая, почти черная трава.
Сане стало жарко. Он расстегнул куртку, скинул капюшон. Дион двигался быстро и легко, как подросток. Тяжеловатый кот едва за ним поспевал. Смотреть по сторонам времени не оставалось. Каньон на каждом шагу подставлял новый угол или поворот. Сане показалось, что он закручивается вглубь горы наподобие спирали.
Они в очередной раз свернули, прошли коротким коридором с нависающими стенами, обогнули острый уступ и… оказались в окружении кибиток.
Табор вынырнул из каменного хаоса, как кролик из шляпы факира. Но привычного цыганского гвалта и столпотворения не случилось При виде гостей люди начали разбегаться по кибиткам. Матери хватали детей. Мужчины спешно забрасывали в телеги пожитки. Круглое пространство, окруженное повозками и лошадьми, очистилось в одно мгновение. Дион и Саня остановились в центре. В ущелье замерла такая тишина, что стало слышно, как далеко, на соседнем пике сорвался и пошел, цепляя лавинку, камень.
К ним вышел Чалый: черные надраенные сапоги, черная, блестящая камешками безрукавка, черная, надвинутая на глаза шляпа; поклонился Диону, мельком глянул на Саню, тряхнул головой, присмотрелся.
— Ва! Кот! Мой друг Шак продал тебя человеческому богу?
Саня видел, что Чалому не по себе. От того и хорохорился. Присутствие Диона смущало цыганского главаря, но необходимость сохранять лицо, обязывала сохранять нахальный тон.
— Здравствуй, Чалый, — вежливо кивнул Саня.
— Где мой друг Шак, не подскажешь? Не прячется ли за тем камнем?
— Его нет. — Саня печально смотрел в глаза черного коня.
— А собака?
— Его тоже нет.
— Девочки…
— Никого нет. Остался я один.
— Дуракам счастье.
Лицо Чалого враз постарело. По щекам пролегли глубокие складки. Глаза сделались несчастными. Не будь рядом посторонних ушей… но были. Чалый постоял, зажмурившись, точно как лошадь тряхнул гривой, сморгнул.
— Забирай свою посылку, Дион. Вы принесли мне плохую весть. Забирай посылку и открывай проход.
— Где он?
— В крайней кибитке.
Дион пошел к высокой повозке, откинул тент, погрузил в тележное чрево обе руки и вынес оттуда нечто, закутанное во множество платков и одеял. Саня решил, что это ребенок. Тревожно кольнуло внутри. Не зря толковали, что цыгане детей воруют.
Пока Дион возился с посылкой, Чалый шагнул к Сане:
— Что случилось с Шаком?
— Он пропал. Ушел через Границу.
— Не умер?
— Нет.
— Значит, жив. Ва! Знаешь, кот, твоя весть оказалась не такой уж плохой. Если Шак жив, я его найду.
— Как?
— У цыган свои тропы и свои законы. Стройся! — заорал он вдруг во все горло.
Ближняя лошадь присела и дернула повозку. Цыган на облучке спешно начал разворачивать. Следом выстроился весь табор.
Дион осторожно положил сверток у нагретого солнцем камня, пошел во главу колонны, встал лицом к скале и начал чертить руками какие-то знаки.
Появилось слабое свечение, трещина в скале начала расходиться, истаивая струями горячего воздуха. Но жара Саня не чувствовал. В камне творился проход через Границу. Как только свечение померкло, а трещина стала достаточно широкой, туда пошла первая кибитка. Они исчезали в скале одна за другой. Последним в тень трещины ступил Чалый, обернулся, махнул Сане рукой и пропал.
Посылку они по очереди несли на закорках. Сверток оказался не таким уж легким. Путь назад занял больше половины дня. Как Саня ни тужился, а определить, кто у него за спиной не мог. Вроде живое, а вроде и — нет. Человек? Не человек? Плюнул. Доберутся до дому, там и разберется.
К пропасти, опоясывающей жилище Диона, они добрались в полной темноте. Хозяин раскопал снег, вытащил из него короткий стержень и поджог. Затрещал плюющийся холодными искрами ослепительный факел. По лестнице Дион прошел первым, чтобы осторожно принять из рук кота сверток.
