Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
Оставшись одна, Айри еще раз обошла комнату. Посмотрела в окно на суету, царившую во дворе гостиницы. Повалялась на матрасе. Но спать еще не хотелось, а лежать просто так быстро надоело. Со вздохом встала, прошла в большую комнату, села на табуретку и приготовилась скучать. Но тут её взгляд упал на серебряное зеркало.
Девочка поставила его на столик и стала рассматривать свою новую одежду. Повертевшись во все стороны, Айри поняла, что новое платье гораздо хуже того, которое сшил Алекс. В этом хитоне у нее полностью отсутствовала фигура! Мягкие складки ткани, удерживаемые на плечах черепаховыми заколками, свободно спадали до талии, скрадывая ее и без того невеликие достоинства. Девочка повернулась к зеркалу спиной и критически рассмотрела отражение. "Теперь Треплос уж точно не обратил бы на меня никакого внимания", — с грустью подумала Айри. Хорошо, что ей удалось уговорить Алекса, купить тонких ниток и хорошего полотна. Как только у парня выдастся свободная минутка, надо будет попросить его сшить еще одно платье! Показав своему отражению язык, она прихватила светильник и поспешила в комнату слуг. Там девочка раскрыла сундук и стала перебирать келлуанские одежды, рассудив, что Алексу будет гораздо проще переделать готовые вещи, чем шить заново. Занятие оказалось столь увлекательным, что она не расслышала, как кто-то осторожно постучал в дверь.
Только громкий крик "Айри!" заставил ее вздрогнуть и с грохотом захлопнуть крышку.
— Ты здесь?
Голос казался определенно знакомым. Боясь обмануться, девочка схватила светильник и выбежала в большую комнату. Здесь уже царила темнота.
— Айри!
С громко бьющимся сердцем она подошла к зарешеченному окну, выходившему на галерею, и отодвинула ставню. На нее смотрело смеющееся лицо Треплоса.
— Как ты меня нашел!? — вскричала девочка.
— Случайно услышал, в какую гостиницу едет твой хозяин, — объяснил молодой человек. — А когда узнал, что его пригласили к наместнику на пир, решил тебя навестить. Ты так и будешь разговаривать со мной через окно?
— Ой, прости! — встрепенулась она. — Заходи!
Юноша проскользнул в гостеприимно распахнутую дверь и тут же обнял ее.
— Айри!
Несколько минут они целовались прямо на пороге. Наконец, девочка освободилась из его объятий и закрыла номер.
— И все-таки как ты меня нашел?
— Подсказали, — махнул рукой юноша, садясь в кресло. — Ого! У тебя новое платье?
— Нравится? — Айри покрутилась перед ним.
— Красивое, — вздохнул поэт. — Ты неплохо устроилась.
— Ага! — улыбка девочки стала еще шире. — А как дела у тебя?
— Хорошо, — слишком бодро, как ей показалось, ответил юноша. — Я уже сходил в Нидосский театр. Отдал служителю мои пьесы. Обещали рассмотреть. Был на центральном рынке, виделся с владельцем труппы Любусом, ему понравились мои стихи. Обещал дать мне выступить в его представлении.
— Ты много успел, — уважительно проговорила Айри.
— Весь день бегал, даже поесть не успел, — вздохнул поэт.
— Так ты голодный! — всплеснула руками девочка. Бросившись в комнату слуг, она принесла завернутые в тряпочку пироги. Их Айри взяла за ужином, но так и не успела съесть.
Треплос с жадностью накинулся на еду.
— Я не нашел места для ночлега, — проговорил он с набитым ртом. — Можно переночевать у тебя?
Девочка опустила глаза, потом лукаво взглянула на него.
— Только обещай, что уйдешь еще до рассвета.
— Обещаю! — заверил ее юноша, и сытно рыгнув, потянулся к ней.
Айри вскочила к нему на колени и впилась губами в его губы. Треплос подхватил ее на руки и понес к кровати.
— Ты что? — девочка уперлась кулаком ему в грудь.
— А что? — прошептал в ответ юноша, еще крепче прижимая ее к себе.
— Это же кровать Тусета! Вдруг помнем или еще чего.
От этих слов парень слегка растерялся. Айри выскочила из объятий и взяла его за руку.
— Пойдем в ту комнату, там два матраса и вообще, удобнее.
Треплос кивнул. Едва зайдя за ширму, он схватил ее за плечи, развернул и впился поцелуем в шею.
Девочка почувствовала, как слабеют ноги, но тут в дверь постучали.
— Кто это еще? — тихо зарычал поэт.
— Есть тут кто-нибудь?
Айри ойкнула. Говорили на келлуанском.
— Это маг? — испуганно пробормотал юноша.
— Кажется, нет, — девочка быстро поправила хитон.
— Эй, это комнаты мудреца Тусета? — спросил неизвестный.
— Что делать? — поэт облизал пересохшие от волнения губы.
— Под кровать, — скомандовала Айри. — Быстро.
В дверь забарабанили.
— Я сейчас! — крикнула девочка, подталкивая возлюбленного. — Уже иду! Подождите, не надо так стучать.
Вполне натурально позевывая, она подошла к окну. Из-за решетки на нее смотрели испуганные глаза смуглолицего мужчины в парике.
— Что вам нужно, господин? — строго спросила она на келлуанском языке.
— Ты служанка мудреца Тусета? — вопросом на вопрос ответил незнакомец.
— Да, — ответила Айри. — А в чем дело?
Пугливо оглянувшись, мужчина протянул ей сквозь решетку деревянный цилиндр.
— Вот. Мудрец велел положить это к твоему приданому.
— Что? — не поняла девочка.
— Ты глухая? — зашипел незнакомец. — Возьми и положи к своему долбанному приданому. Поняла?
— Поняла, — растерянно пробормотала Айри, принимая деревяшку. Это оказалось покрытое лаком колено бамбука, закупоренное деревянными пробками. Пока девочка его разглядывала, незнакомец исчез. Она посмотрела в окно и заметила темную фигурку, быстро удалявшуюся к воротам. Мужчина задержался возле могучего привратника, стоявшего у ворот возле ярко горевшего факела. Стражник взял что-то у него и с поклоном отступил в сторону. Келлуанин оглянулся и исчез в темноте переулка.
— Кто это был? — спросил Треплос.
Он уже выбрался из-под кровати и теперь с интересом разглядывал деревянный цилиндр в её руках.
— Не знаю, — растерянно пожала плечами Айри. — Какой-то мужчина. Сказал, что он от хозяина. Сунул мне эту штуковину и убежал.
Парень взял футляр и осторожно потряс. Ничего кроме легкого шелеста.
— Интересно, что там?
Девочка опять пожала плечами.
— Давай посмотрим? — предложил поэт и, не дожидаясь ответа, подошел к столу. Отодвинув в сторону светильник, он стал осторожно вытаскивать пробку.
— Может быть не надо? — робко пробормотала девочка, по опыту зная, что ничего хорошего в чужих тайнах, как правило, нет. Одни неприятности.
— Брось! — отмахнулся Треплос. — Здесь же нет никакой печати. Мы только поглядим.
С этими словами он выдрал туго забитую пробку. Раздался негромкий чмокающий звук, и на столешницу упали свернутый папирус и клочок пергамента.
— Иероглифы! — фыркнул поэт. — Ты в них понимаешь?
— Нет, — облегченно вздохнув, ответила девочка.
— Жаль, — покачал головой юноша, убирая свитки в футляр и возвращая его Айри.
— Мне гребцы рассказывали, что один маг оставил тебе богатое приданое. Это правда?
— Ага, — лукаво улыбнулась девочка. — Я его получу, когда выйду замуж за того, кого выберу сама!
— Ого! — вскинул брови Треплос. — Покажи свое богатство?
— Пойдем! — согласилась Айри, беря со стола светильник.
В комнате слуг она, рисуясь, сдернула кусок старого паруса, подаренного Тусету Нароном.
Увидев два сундука, поэт присвистнул. Девочка открыла крышку и, подойдя к юноше, встала рядом, обняв его за талию.
В неровном свете масляного светильника тускло поблескивали тяжелые серебряные и золотые украшения, разложенные на белом льняном полотне, тонком как паутина.
— Но здесь не все мое, — вздохнула она. — Только треть.
— Остальное принадлежит магу? — спросил Треплос, с открытым ртом разглядывая драгоценности.
— Нет, — засмеялась Айри. — Это все Алекса. Вещи Тусета в другом сундуке, он стоит в комнате.
— Значит, гребцы говорили правду, — пробормотал пораженный юноша. — А я не поверил, думал, они смеются.
— Это правда, — заверила его девочка.
— Благие боги! — тихо пробормотал Треплос. — Сколько серебра и золота!
"Это ты еще не знаешь о "дыхании богов", — с гордостью подумала она, улыбаясь своим мыслям. А вслух проговорила:
— Здесь было больше. Знал бы ты, сколько пришлось оставить в Тикене?
— Почему?
— Забрали.
— Кто? — не отрывая взгляда от сундука, спросил юноша.
— Котас Минатиец! — фыркнула девочка, крепче прижимаясь к его плечу. — Он там самый богатый и могущественный горожанин.
Айри стала рассказывать, как жрец спас ее от замужества с Растором, как Алекс чуть не убил слугу Минатийца, а тот потребовал за это четверть их богатств.
— Но это несправедливо! — вскричал возлюбленный.
