Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
— Ерунда! Думаю, вы совершили только одну серьезную ошибку; а именно — остались в Лиссабоне. Если хотите, вот мой совет — уезжайте немедленно! Живите и спите в горах, вместе с солдатами и офицерами! Иначе вы не сможете их понять. Говорите с ними. Проводите дни в пустых деревнях за Линиями. Вскоре вас полюбят. Это лучшие товарищи в мире.
— Действительно? В Лондоне мне говорили, что Веллингтон зовет их то сбродом, то солью земли.
Брисколл захохотал, словно услышал комплимент в адрес армии. Странная позиция для духовного лица, подумал Стрендж.
— Так кто же они? — спросил он.
— И то и другое, мистер Стрендж. И то и другое. Ну, так что? Вы едете?
Стрендж нахмурился.
— Не знаю. Не то чтобы я боялся трудностей и неудобств. Думаю, я не слабее любого солдата. Но ведь никто меня не знает. Друзей у меня нет, буду только мешать…
— О, это легко преодолимо! Здесь не Лондон и не Бат, рекомендательные письма не потребуются. Возьмите бочонок бренди и пару ящиков шампанского, если ваш слуга сможет все это довезти, и вскоре среди офицеров у вас будет много знакомых.
— Вот как? Так просто?
— Уверяю вас! Только красного вина не надо. У них его предостаточно.
Через несколько дней Стрендж и Джереми Джонс выехали из Лиссабона и направились к Линиям. Британские офицеры и солдаты были удивлены, узнав, что в их среде появился волшебник. В письмах домой они рассказывали о приезде волшебника и очень нелестно отзывались в его адрес. Однако Стрендж неукоснительно следовал советам мистера Брисколла. Каждого офицера он приглашал зайти к нему вечером выпить шампанского. Вскоре ему простили экстравагантную профессию. Немного времени спустя каждый знал, что на бивуаке у Стренджа всегда найдется компания добрых товарищей и что-нибудь из хорошей выпивки.
Стрендж начал курить. Раньше ему это не нравилось, но теперь он обнаружил, что запас табака просто необходим, если хочешь свести знакомство с солдатом.
Это была странная жизнь в безрадостной местности. По распоряжению Веллингтона жители ушли из всех деревень за Линиями. Урожай был уничтожен. Солдаты обеих армий наведывались в заброшенные селения и уносили все, что могло пригодиться. В расположении британских войск можно было увидеть диваны, шкафы, кровати, стулья и столы, расставленные прямо на склоне холма или в роще. Из предметов мебели собирали целые спальни и гостиные с книгами, лампами и даже туалетными столиками, на которых лежали бритвенные приборы, но стен и потолка в этих «комнатах» не было.
Британцев обдували ветры и поливали дожди, однако французы подвергались куда большим лишениям. Обмундирование износилось, но главное — у них не было продовольствия. Они стояли у Линий, созданных Веллингтоном, с октября месяца. Атаковать британцев французы не решались — английская армия была защищена тремя рядами Линий и могла последовательно отступать за них, нанося противнику огромные потери. Сам Веллингтон не собирался нападать на французов. Зачем? Голод и холод истребляли вражеских солдат не хуже пуль и штыков. Пятого марта французская армия свернула лагерь и двинулась на север. Через несколько часов Веллингтон начал преследование. Джонатан Стрендж следовал с армией англичан.
В одно очень дождливое утро Стрендж ехал вдоль обочины дороги, по которой двигался девяносто пятый стрелковый полк. Впереди он заметил группу знакомых солдат. Пришпорив лошадь, Стрендж вскоре догнал их.
— Доброе утро, Нед, — поздоровался он с рослым солидным стрелком.
— Доброе, сэр, — ответил солдат весело.
— Нед!
— Да, сэр!
— У тебя есть заветное желание? Ты извини, я понимаю, что вопрос странный, но мне действительно надо это знать.
Нед ответил не сразу. Он вздохнул, принялся двигать бровями и проявлять прочие признаки глубокого раздумья. Его товарищи выкрикивали подсказки — волшебный горшок, в котором не иссякают золотые монеты, дом из алмазов… Один парень из Уэльса капризно затянул:
— Жареного гусика! Жареного гусика! — чем вызвал взрыв хохота среди остальных солдат.
Тем временем Нед закончил мучительные раздумья.
— Новые сапоги, — заявил он.
— В самом деле? — удивился Стрендж.
— Так точно, сэр, — отвечал солдат. — Новые сапоги. Ох уж эти проклятые португальские дороги. — Он указал на полосу земли, покрытую камнями и рытвинами, которую местные жители называли дорогой. — Они превращают обувь в лохмотья, и к ночи ноги болят так, что сил нет. Но если бы у меня были новые сапоги… О! Да я бы был свеженьким, иди хоть целый день! Разве не лучше я стал бы бить французов? Новые сапоги — это дело.
— Твое стремление в бой похвально, Нед, — сказал Стрендж. — Спасибо. Ты мне очень помог. — И отъехал от группы солдат, провожаемый шутками:
— И когда у Неда будет новая обувка? Эй, где сапоги для Неда?
В тот вечер штаб Веллингтона остановился в некогда красивом особняке в деревне Лозау. Раньше здесь жил богатый и знатный человек, португальский патриот Жозе Эшторил. Его вместе с сыновьями замучили французы, жена умерла, а о судьбе дочерей ходили страшные рассказы. Многие месяцы дом стоял в мрачном запустении, но штаб британской армии наполнил его громкими шутками, спорами и суетой, офицеры в алых и голубых мундирах то и дело входили и выходили из здания, и оно казалось почти праздничным.
Предобеденный час был самым суматошным — в дом прибывали офицеры с докладами, желавшие увидеть Веллингтона. В одном конце зала располагалась красивая каменная лестница, ведущая к старинным, затейливо украшенным дверям. За ними Веллингтон собрал совет для обсуждения дальнейших боевых действий против французов, и всякий, входивший в особняк, тут же бросал уважительный взгляд на эти двери. У лестницы за большим столом сидели два генерала Веллингтона — генерал-квартирмейстер сэр Джордж Меррей и генерал-адъютант сэр Чарльз Стюарт, занятые приготовлением приказов по армии на следующий день. Мы говорим «генералы», и вы, вероятно, представляете себе почтенных старцев, убеленных сединами. Вы сильно ошибаетесь. Действительно/когда за восемнадцать лет до описываемых событий французы начинали свои захваты, британской армией командовали очень уважаемые старые военачальники, некоторые из которых сделали карьеру, ни разу не понюхав пороху. Но годы шли, они либо умерли, либо ушли в отставку, и было признано целесообразным заменить их молодыми и более энергичными офицерами. Самому Веллингтону едва исполнилось сорок, а большая часть старших офицеров в его армии была еще моложе главнокомандующего. В доме Жозе Эшторила собрались люди молодые, жадные до сражений и танцев, очень преданные лорду Веллингтону.
Был мартовский вечер, дождливый, но теплый. Так тепло бывает в Англии в мае. После смерти Жозе Эшторила сад буйно разросся. Особенно много было сирени, кусты которой окружали весь дом. Сирень цвела, и ее аромат проникал вместе с влажным воздухом в открытые окна особняка. Генерал Меррей и сэр Чарльз Стюарт одновременно вздрогнули — на важные бумаги, разложенные на столе, полетели капли влаги. Изумленно подняв глаза, они увидели Стренджа, который беззаботно стряхивал дождевую воду с зонтика.
Поздоровавшись с офицерами, он поинтересовался, нельзя ли увидеться с лордом Веллингтоном. Сэр Чарльз Стюарт, красивый гордый мужчина, только сердито мотнул головой. Генерал Меррей[22+], человек более мягкий и обходительный, сообщил, что это, скорее всего, невозможно.
Стрендж взглянул на почтенную лестницу и старинные двери, за которыми укрылся Веллингтон. (Любопытно, что всякий вновь прибывший интуитивно угадывал, где именно находится его светлость. Вот что значит обаяние великого человека!) Уходить он не собирался. Генерал Меррей подумал, что волшебник, вероятно, чувствует себя одиноко.
К столу подошел высокий чернобровый человек с длинными черными же усами. На нем был темно-синий мундир с золотым шитьем легкого драгунского полка.
— Куда вы поместили пленных французов? — спросил он генерала Меррея.
— Они в колокольне, — отвечал генерал.
— Хорошо, — сказал драгун. — Я интересуюсь, потому что вчера полковник Перси запер трех французов в небольшом сарае, полагая, что там они ничего не натворят. А ребята из пятьдесят второго полка еще раньше спрятали там кур. Ночью французы их сожрали. Полковник Перси говорил, что сегодня стрелки посматривали на пленных так, словно оценивали, насколько курятина похожа на францужатину и, может, стоить поджарить одного из них и проверить.
— В этот раз подобного не случится, — заверил генерал Меррей. — Единственные живые твари в колокольне, кроме французов, — это крысы, и если уж кто-то надумает кого-то съесть, то скорее уж крысы сожрут французов.
Все засмеялись, и тут Стрендж громко сказал:
