Эрик де Би - Призрачный путник
У Грейта был идеальный ответ.
— Она — шпион маларитов! Узрите сами! — он показал небольшую резную лапу на кожаном шнурке, когти которой был усеяны застарелыми пятнами крови. Раздались испуганные крики; многие узнали пугающий символ звериного бога Чёрной Крови.
— Это висело на шее леди Венкир и является достаточным доказательством, даже если её деяния в точности неизвестны!
Толпа потонула в возгласах страха и мольбах о помощи. Люди просили своего защитника Грейта уберечь их. Некоторые требовали смерти Арьи.
Путник оскалил зубы и крепче стиснул рукоять меча под плащом. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не бросится на Грейта.
На лице барда он заметил промелькнувшую ухмылку, но, кажется, больше её никто не увидел.
— Не бойтесь, друзья Куэрварра! — провозгласил тот. — Эти вандалы и лжецы не останутся безнаказанными. Призрачный Убийца уже заплатил за свои злодеяния, но рыцарей-предателей также ждет правосудие. Сегодня, на закате, всех троих повесят прямо на этой площади, и вы сможете стать свидетелями наказания, ожидающего предателей и слуг тьмы.
Площадь погрузилась в молчание. Даже здесь, в далеком от очагов цивилизации поселении немногие помнили случаи столь жестокого правосудия. Те, кто требовал расправы, застыли от осознания того, что она и вправду может осуществиться. Затем несколько человек — подкупленных Грейтом, решил Путник — стали хлопать. Толпа подхватила аплодисменты, все сильнее и сильнее, пока не раздались крики. Громче всех звучало «Дарен Грейт» и «Быстрорукий».
Путник не придавал этому особого значения, но дальше слушать не мог. Арья! Имя прозвучало в его сознании, а следом вспомнилось и лицо девушки.
Такого он позволить не мог. Это было неправильно, и не только лишь потому, что его возлюбленную ждала казнь. Это было неправильно, потому что за преступления Грейта должны были ответить три невинных человека, которые боролись с этими преступлениями. Более того, это чудовище подрывало устойчивость города, подвергая сомнению предводителей и манипулируя мнением простых добрых людей. В хаосе погибнут не только трое рыцарей. Смерть — единственный результат всего этого безумия.
Путник не знал, откуда у него появилось подобное стремление к правосудию — видимо, из того же источника, что заставлял его чувствовать сожаление каждый раз, когда он убивал невинного, сожалеть о каждом стражнике, каждом охотнике, каждых мужчине или женщине, обманутых словами или действиями тех чудовищ, которых он так сильно ненавидел.
Чувство справедливости, забытое и погребенное под долгими годами боли, заполнило его, те моральные ценности, которых он, должно быть, придерживался, прежде чем нашел смерть от рук Грейта и его жестоких приспешников.
Призрак Тарма опустился на колени рядом с Путником и схватил его за руку. Путник удивленно уставился на него. Дух пытался что-то сказать, но Путник чувствовал только исходящий от него поток противоречивых эмоций: радость, любовь, волнение, гнев, страх. Прежде Путник не видел, чтобы его отец вел себя подобным образом, и сейчас это застало его врасплох.
Вспомнив о страшной цели, которая привела его сюда, Путник нахмурился.
— Почему ты не говоришь со мной, Тарм Тардейн? — спросил он. — Разве ты не мой отец? Разве я не твой сын? Ответь мне!
Потрясенный этими словами призрак просто застыл без движения, и Путник не чувствовал никаких эманаций духа, кроме печали.
Затем он услышал еще один призыв к Лорду Певцу, прокатившийся по площади, а следом аплодисменты, и развернулся, чтобы погасшим взглядом уставиться в ненавистное лицо Грейта. Путник чувствовал, как внутри бьется холодная сила его призрачной ярости, выжидавшая, чтобы захватить контроль.
Закипая от лицезрения злодеяний, совершенных Дареном Грейтом, лицемером, случайно заполучившим любовь и восхищение жителей Куэрварра, и вместе с тем предавшим этих жителей, Путник собрался выйти на глаза толпы. Он мог представить, какой эффект произведет на собравшихся подобное появление. Народ в панике разбежится, рассеется, как мошкара, еще прежде, чем его надломленный голос выкрикнет имя Грейта.
Бросившись вперед, с мечом, устремленным к Лорду Певцу, он зарубит любого стражника, который вздумает напасть. Он расшвыряет охотников, как саранчу. Под его клинком падет даже великан Бильгрен. Наконец, оставшись без защиты, Грейт съежится от страха перед Путником и его мечом — его мстящим, справедливым мечом.
Дух Отмщения сделает свое дело.
Так, возможно, и случилось бы, если бы из закоулка позади него не высунулась рука и не зажала Путнику рот.
* * *Провожаемый восторженными воплями, криками и явным восхищением толпы, Дарен Грейт вернулся в свой особняк, победно поднимая кулаки и одновременно пытаясь побороть ироничный смех, угрожающий вырваться из его глотки. Молчаливым призраком рядом возник Клодир. Грейт хлопнул дворецкого по спине, едва не сбив с ног, и схватил бутыль элверквисста, которую тот предлагал. Наслаждаясь триумфом, Грейт едва справился со штопором.
Величайшее представление в его жизни! Они жадно внимали каждому слову, даже без его порабощающей магии. Достаточно было всего лишь широко улыбаться, и эти глупые овцы восхищались бардом.
Ставки никогда не бывали выше, чем сейчас, но и достижения его никогда не были столь высоки. Грейт любил азарт — риск, что горожане увидят сквозь сплетенную им сеть лжи, или интриги, с помощью которых он заполучил их сердца — но побеждать он любил еще больше. Тайно, без лишнего шума, он устранил главных союзников Стонара. Капитан Анддрет, Амра Чистоводная, несколько местных дельцов таинственно исчезли за последние несколько десятидневок, или же с ними произошел «несчастный случай».
Положение идеально подходило для того, чтобы доказать, что он достоин титула героя, и Грейт сделал это — да еще с каким изяществом! Если бы бард захотел править этим городком, ему стоило только намекнуть — и они бы короновали его Лордом Куэрварра. Если бы он хотел прочесать все Лунолесье и избавиться от проклятого Джертона и остатков его Чёрной Крови раз и навсегда, у него нашлись бы сотни бойцов, с радостью готовых погибнуть. Даже возжелай он выступить против Серебристой Луны, эти несчастные простолюдины с готовностью взялись бы за свои пилы и топоры, чтоб ему помочь.
Лорд Певец ощутил тепло в груди. Так вот каково это, наконец чувствовать себя героем. Он с трудом мог вспомнить всех мужчин и женщин, которых пришлось убить, чтобы этого достичь. Они были неважны, они послужили ему! В самом деле, благородная жертва.
