Роберт Асприн - Душа города
Кама подошла к Уэлгрину, глядя куда-то сквозь него. В ней был какой-то шарм, и, даже будучи одетой в рваную, потертую кожу, она выглядела элегантно и бессознательно сохраняла могучую стать своего отца. Начальник гарнизона никогда не мог взять над ней верх.
— Что-нибудь личное? — пробормотал он.
— Личное? Личное? Боже мой, нет. Они видели меня в компании с тобой и Стратом и решили, что меня купили, — оскорбилась она.
Тогда почему они заперли ее и подстрелили Страта, и почему Страта, а не его? Ответить на это было совсем не просто. Да, личного в этом было ровно столько, сколько можно было ожидать от узколицего предводителя НФОС.
— У тебя есть проблемы похуже, — сообщил ей Уэлгрин.
Кама отвернулась от него и уставилась на огонь лампы, точно это был центр вселенной.
— Да, мне сообщили. Стрела Джабала, так? А потом здесь разразился сущий ад. Уэлгрин горько рассмеялся.
— Не совсем так, но близко к истине. Похоже, кто-то выбрался из дома ведьмы и затащил туда Страта. Пасынки подумали было, что дом защищен, и защищен нисийскими чарами — тебе они тоже ведомы. Старина Крит поспешил обратно во дворец и обнаружил, что Роксана вернулась из того места, где она затаилась, и отправилась туда, поскольку некий Хаут — бывший раб и помощник Ишад — украл Сферу Могущества и спрятался в доме. Так что, как видишь, ад не разверзся, но нашел себе выход в доме старого Пелеса.
Кама поправила прическу, повела плечами и снова глянула начальнику гарнизона прямо в глаза.
— Думаю, это еще не все, — заметила она без вопросительных ноток в голосе.
— Да. Невдалеке от причалов стоит на якоре корабль, с которого сыплются Вашанкины стрелы. Говорят, что на корабле Брахис и даже сам новый император. Точно пока неизвестно, поскольку мы сообщили им, что в городе чума. Во дворце собираются навести в городе порядок, даже если до рассвета придется перестрелять всех известных смутьянов. Твое имя в этих списках значится первым. Ходит слух, что даже существует приказ не брать тебя живой.
— Крит? — спросила она. — Темпус? Уэлгрин дважды кивнул.
— Кама, единственный из пасынков, который желал бы видеть тебя живой, лежит сейчас в доме ведьмы, и положение его незавидно. Так или иначе, но начальство обеспокоено. Стрела Страта не создала им проблемы, но то, что произошло потом, приводит к мысли, что это ты украла Сферу и выпустила Роксану.
— И что мне теперь прикажете делать? Прятаться до конца дней своих? Или, может, мне стоит залезть на самую высокую крышу и стать живой мишенью? А может, просто уйти обратно к Зипу? По крайней мере, о самой себе я сумею позаботиться. — Кама принялась возбужденно мерить шагами крохотную комнатку. — Я пойду на этот корабль, найду Терона, если он там…
Солдаты гарнизона обменялись взглядами. Ни при каких обстоятельствах тот, кто знал, что творится в Санктуарии, не мог появиться вблизи корабля, не имея целого свитка разрешающих подписей. Уэлгрин сделал шаг вперед и преградил Каме путь.
— Я отправил послание Молину Факельщику, в котором сообщил ему о тебе. Если кто во дворце и cnoco6eн воспринять правду, то только он.
Кама недоверчиво уставилась на него.
— Молин придет сюда?
— Исполнить твой погребальный ритуал Гробокопатели найдут его, и он придет. Возможно, вы, ветераны войн у Стены Чародеев, не слишком-то любите его, но он заботится о Санктуарии. Поверь мне, ты можешь довериться ему, — заверил Уэлгрин Каму, неверно истолковав пробежавшее по ее лицу облачко.
— Когда?
— Думаю, он придет, как только сможет. Дворцовые, — так Уэлгрин называл тех немногих ранканских солдат, что все еще несли службу во дворце, — сообщили, что на закате солнца бейсибцы устроили большое сборище, нечто вроде ритуала отравления. Не знаю, участвует Молин в этой затее или нет, но если ему придется откушать с ними, то раньше полуночи он может и не появиться.
Кама подошла к маленькому оконцу, выходившему на конюшни и угол плаца. Отдернув занавески, она взглянула в ночное небо
— Было бы спокойнее, если бы ты задернула занавески и не показывалась, — попросил Уэлгрин, не решаясь прямо приказать ей.
Тихонько вздохнув, Кама закрыла ставни и выжидательно посмотрела на него.
— Я пленница?
— Черт побери, женщина, это ради твоего же благополучия! Никто не станет разыскивать тебя здесь. Но если у тебя есть друзья, которым ты можешь доверять и с ними тебе будет спокойнее, то просто сообщи мне, и ты проведешь ночь у них
Кама поинтересовалась об этом у Уэлгрина скорее в силу привычки, чем по умыслу.
— А не осталось ли какой-нибудь еды? — спросила она уже более непринужденно
— Маринованная рыба и немного вина. Тебе принесут.
— Спасибо, и воду, пожалуйста, — я хочу помыться перед траурной церемонией. — Кама улыбнулась своей обворожительной улыбкой
Факельщик, по-прежнему в регалиях, которые ему пришлось надеть на время исцеления детей бейсой, появился в казарме в сопровождении могильщиков. Те требовали позволить им осмотреть тело, но, едва Молин заметил, как взволнован Уэлгрин, он тут же отправил их одним взмахом руки.
— Не раньше чем закончится ритуал, — рявкнул он. — Пока дух не будет освящен и отпущен с миром, нельзя отдавать останки могильщикам.
— Я никогда не слышал ни о каких Вашанкиных похоронах, — жалобно прогнусавил младший могильщик старшему.
— Этот человек был посвященным в Братство Вашанки. Хочешь испытать на себе проклятие Громовержца?
Могильщики, так же как и прочие жители Санктуария, подозревали, что Громовержец потерял силу и исчез, но никто из них не осмелился бы сказать это дворцовому вельможе, чья власть в простых вопросах жизни и смерти не подвергалась сомнению. Они согласились вернуться в морг и подождать выноса тела. Едва дверь за ними захлопнулась, как Молин нетерпеливо поволок Уэлгрина в тень.
— Что здесь, в конце концов, происходит?
— Есть небольшая проблема, — объяснил капитан, увлекая жреца вверх по ступеням. — Наверху человек, с которым тебе следует поговорить.
— Кого ты там держишь? — спросил Молин, видя, как Уэлгрин постучался и только после этого открыл дверь.
Кама умело распорядилась водой и временем. Она успела смыть пыль и грязь с лица и плеч и тщательно расчесала вьющиеся по плечам волосы. Уэлгрин заметил, как между жрецом и женщиной промелькнуло нечто такое, чего он не смог сразу понять.
— Кама, — тихо промолвил Факельщик, застыв на миг на пороге. Всю вторую половину дня и весь вечер он намеренно избегал всяких мыслей о ней, предоставив ее своей судьбе. Он полагал, что ничего другого она и не ждет от него. Молин оказался прав, но это знание никак не смягчило набежавшие виноватые мысли.
