Василий Доконт - Зимняя охота короля
Утром маги Бальсара пробили оба туннеля в Хафелар, и, наскоро осмотрев откосы, дали добро на прохождение войск.
Первой пронеслась в Хафелар рота Разящего, рота Довера. Всадники рассыпались широкой цепью боевого охранения по открывшимся с той стороны полям, и тогда проехал король с дворцовыми стражами. Он поставил стражей сбоку от туннелей и смотрел, как двумя колоннами выходит из Раттанара его армия… Выходит — и строится в заранее определённых местах. Штандарт и Знамя расчехлили, и оба Медведя встречали королевскую армию вместе с Седобородым.
Через несколько часов, когда прошли все войска авангарда, король обратился к солдатам.
— Видите — сколько нас: даже не вмещаемся, — начал он с шутки своё напутствие.
Потом зачитал письмо королевы Магды и уступил слово Эрину. Гном вручил золотые шпоры Кассерину и его ученику Харбелу — за уничтоженного на озере Безликого, и выразил надежду, что число рыцарей в Соргоне после похода сильно увеличится. На этом вступительная часть освободительного Хафеларского похода закончилась. Взгляд короля скользнул по скалам и снова опустился к ждущим команды солдатам.
«— Ой, козлы, сир!»
«— Где козлы?»
«— Да вон, на склоне…»
«— И — что?»
«— Вы же хотели поохотиться на козлов!»
«— Не до козлов сейчас, Капа…» — Василий ещё раз оглядел готовое к движению своё войско. — Вперёд, господа! И да помогут нам все боги Соргона!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ОХОТА НА БЕЗЛИКОГО
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Есть новости, господа! Сегодня утром король пересёк границу Хафелара! — Готам резво взбежал, почти — взлетел, на холм, где стояли оба Брашера, Брей и Даман. — Теперь и наша очередь. Командуйте своим войскам строиться, господа.
Молодёжь умчалась тем же окрылённым бегом — будто и не было. И сразу же загрохотали барабаны, призывая солдат к бою.
— Ну, что, барон, накостыляем пустоголовым выродкам? — Готам от распирающего душу восторга даже ткнул кулаком Брашера под рёбра.
— А, и на костыляем, барон! Мало им не покажется, — не остался в долгу тот: у Готама аж дыхание спёрло от сильного тумака.
— Если ты друзей так лупишь, то что же сделаешь с врагами? — выдохнул, наконец, Готам. — Ну, ладно бы друзей… Но командира — за что!?
— Виноват, господин генерал, не разглядел! — Брашер вытянулся смирно. — Так уж я приучен — сдачи сразу давать! Такое правило: никто не смеет бить солдат Седобородого!
Готам расхохотался:
— Я же тоже — солдат Седобородого, а ты меня — бьёшь!
— Вы не солдат, сэр Готам. Вы — генерал! А к генералам это правило не относится…
— То есть!?
— Они могли бы жить по правилу: «никто не смеет бить генералов Седобородого», но их, генералов, слишком мало, чтобы правила устанавливать.
— Ну, ты и фрукт, Брашер! Кусачий, будто змей! Дипломат, одним словом… Жаль будет, если тебя убьют, барон…
— Ну, уж нет, барон, кишка у них тонка. Случайно, разве что… Да и то, им это даром не пройдёт, с лихвой моя смерть окупится… Мои пошли — мне пора, Готам. — Брашер опустил забрало шлема и на прощание хлопнул легонько генерала по плечу. — Значит, делаем, как договорились?
— Значит, так и делаем… Удачи, Брашер! — Готам прокричал пожелание уже вслед сбегающему с холма полковнику. Тот только неопределённо махнул рукой и затерялся в первых рядах спешенных солдат своего полка, несущих штурмовые лестницы.
Баронский полк наступал первым. Это право Брашер выборол на военном совете в серьёзном, на уровне драки, споре с молодыми капитанами, Даманом и Бреем. Готаму пришлось несколько раз окриком призывать спорщиков к порядку. Ударить на врага первым и удачным ударом своим обеспечить победу всей армии, а себе — честь и славу, и было основным желанием каждого командира. Готам, и тот, не взирая на генеральский чин да министерский пост, рвался лично вести первую волну наступающих на приступ вражеских стен. Вот где пригодились Брашеру его навыки дипломата.
— В бою командовать может только один, и для дела лучше, если полководец в продолжении всей битвы останется один и тот же. Не будет нарушения планов, не будет ошибочных решений, не будет потрачено время, пока возглавивший войска вместо убитого новый командир сообразит, что на поле боя — к чему, — Брашер рассуждал вполне здраво, когда это касалось не его. — К тому же, на министре не только за эти войска ответственность лежит. Весь Скиронар вверен в его руки для обороны и сохранения. Был бы ты капитаном, Готам…, — при этих словах Брей с Даманом выпятили груди, решив, что Брашер уже им уступил. — Был бы ты капитаном, таким же зелёным, как эти два стручка, я бы слова тебе не сказал. Ступай, рискуй, бейся! Но ты — не капитан. Ты и генерал, и министр по праву, и — самый опытный среди нас. Кто доведёт до завершения план Его Величества, если не ты? Мальчишка Брей? Или мальчишка Даман? Да и мне не по силам битвы выигрывать. Только и могу себе позволить (— Верно говорит! Верно! — поддержали лишённого полководческих талантов Брашера капитаны) — вместе с солдатами на стену пойти. На большее, увы, не способен. Хорошо, молодёжь меня, старика, вперёд пропускает…
Так и пошёл баронский полк первым. И Брашер-старший, полковник, в первых его рядах. А лейтенант Брашер вёл следом вторую волну атакующих. И Медведь на малом Знамени Раттанара рычал на врагов над его головой. И Готам, оставаясь на холме, завидовал Брашерам, их вот-вот начинающемуся бою.
Он завидовал даже ученикам офицерской школы, которыми возместили недостаток капралов среди новобранцев Брея. Брею идти последним, когда стена уже будет взята, и откроется дорога вглубь Хафелара, дорога к столице — месту встречи с армией короля. И, тем не менее, у самого захудалого новобранца Брея было больше шансов попробовать врага острием своего меча, чем у него, генерала и военного министра.
Настрадавшаяся от завистников Шильда тоже была там, среди солдат, ожидающих битвы. По результатам учебного табеля девушку признали лучшей среди будущих офицеров, и единственная из учеников школы она шла в бой с нашивками сержанта. И её — слушались! И Брей уже души не чаял в своём новом сержанте, и сам был готов подчиняться ей. Ничего война не меняет: люди остаются людьми, и всякая любовная чушь селится в их душах, не обращая внимания на превратности военных будней.
А военные будни — вот они!
Войска Скиронара проходили мимо холма, на котором всё ещё досадовал на собственное общественное положение Готам, и втягивались в ущелье, перекрытое крепостной стеной. Войск у Готама набралось немало, побольше, чем имел Василий в день Скиронской битвы. И, что просто приводило в восторг бывшего заградителя, большая часть войск была конницей.
