Максим Далин - Зелёная кровь
Роза задумчиво крутила стразовую пряжку на сумочке.
- Интересно, - проговорила она наконец. - Знаешь, Лилия, ты стала очень какая-то странная, но умная. Мне это в голову не приходило.
- Я просто теперь на другой стороне, - сказала Лилия. - Я с ними. С Лигой, с ликвидаторами. С двоесущными. И я видела настоящих мертвяков. Знаешь, среди ученых бывают мертвяки - это на интеллект не влияет. И среди банкиров. И телевизор у нас многие не смотрят, потому что у артистов, у политиков там - морды сплошь и рядом мертвецкие...
- Не замечала...
Лилия отвела глаза в кофейную чашку, сказала тихо:
- К этому присмотреться надо. Так незаметно... Да ерунда, бросим. Идти пора, а жаль.
Роза покивала. Задумалась на минуту - и вдруг сказала:
- Слушай... а тебе сегодня еще надо на работу?
- Нет, я, вообще-то, выходная... Мне только пса в управление отвести...
- Лилия... А пошли в парк? Такая погода... когда еще будет денек такой - солнышко, тепло... Пошли? Там аттракционы, карусель новая... не виделись уже тысячу лет...
- С Шагратом в парк нельзя... нас оштрафуют, еще и ругаться будут.
- Ну отведем его?
Лилия встала, и Шаграт с готовностью поднялся.
- Ладно, - сказала Лилия. - Пошли. Пойдем, Шагратик, тебе обедать пора. Жалко, что собак в парк не пускают...
Стая.
Внедорожник Хольвина волку не понравился.
Волк ходил вокруг, обнюхивался, хмуро посматривал на утренних прохожих, встряхивался - и вовсе не торопился запрыгивать в салон. Хольвин сидел за рулем и ждал, пока волк немного освоится, а у того это неважно получалось. Волк забрался внутрь и встал на колени на сидение минут через семь после того, как Хольвин его позвал - не раньше.
- Садись, боец, - сказал Хольвин, поворачивая ключ зажигания. - Дверцу захлопни как следует.
Волк покосился на дверцу. Открыл. Хлопнул. Устроился на сидении, поджавшись, как пес.
- Нет, дорогой, - сказал Хольвин. - Сядь как человек, пожалуйста. И пристегнись, а то ушибешься, если тряхнет.
Волк вытянул ноги вниз, вздохнул.
- Воняет, - сказал он мрачно. - Все машины воняют.
- Это с непривычки, - улыбнулся Хольвин. Машина набирала скорость. - Щенки сперва тоже чихают и нервничают, а потом привыкают. Многим даже начинает нравиться, представляешь?
Волк позволил пристегнуть себя привязным ремнем, но это явно его не восхитило.
- Только псам и может нравиться, - проворчал он. - Сидишь, как на поводке... - но совершенно против воли с любопытством посмотрел вперед. Как всех псовых, его завораживало ощущение быстрого движения. - Мы скоро доедем до леса? - спросил несколько рассеянно, из-за того же могучего гипноза дороги.
- Не очень скоро, - сказал Хольвин. - Ты говоришь, вы встретили этих уродов около лесопарка? В Уютном?
- Примерно. Мы разделились на берегу озера. Около Уютного зайцев много, они туда ходят яблони обдирать... иногда и лоси попадаются...
- И коровы, - подхватил Хольвин в тон. - А?
- Да ну, - волк пренебрежительно сморщился. - Не связываемся. Раз весной отследили одну - ну голодуха была, не сказать - так Меченый получил дробью в бок. Спасибо за такое угощение... хотя коровы вкусные, если честно.
Не умеют псы врать, подумал Хольвин нежно. Ни домашние собаки, ни волки, ни гиены. Ну не умеют - все у них на морде написано. Великий кодекс собачьей чести - Закон Стаи. Все так просто. Ребята хотели есть после тяжелой зимы и длинного перехода, напали на корову, один из бойцов был серьезно ранен. Непосредственные бандюги.
Если бы человеческие уголовники были такие - только с голоду, только - блюдя Закон... А Закон запрещает убийство себе подобных, запрещает убивать в человечьем обличье, запрещает нападать без предупреждения... Закон запрещал бы подличать и лгать, если бы псам это вообще было зачем-нибудь нужно. Эх...
- Только тогда мы ловили зайцев, - продолжал волк. - Там сейчас полно. Проще, чем лося завалить. Лоси сейчас чокнутые, у них гон... их хорошо отслеживать зимой - они иногда на лед попадают, и хана. Копыта разъезжаются - подходи и добивай...
- Значит, едем к Уютному. Довольно далеко... А волчат в Стае много?
- Совсем маленьких - двое. А подростков было пятеро. Только Цуцика пристрелили вместе с большими... так что теперь, наверное, четверо...
- Большая была Стая?
- Взрослых - десять. Охотиться хватало, не жаловались... как теперь будем, не знаю. Мышей копать будем, не иначе...
- Ничего, боец. Что-нибудь придумается.
Волк усмехнулся.
- Собачьи галеты?
Примерно, подумал Хольвин. Лучше, чем ничего. Но вслух сказал:
- Там видно будет.
Проехали развязку. Фонари, окружающие шоссе, как-то сами собой иссякли вместе с разметкой и светофорами - начиналась настоящая пригородная трасса. Поток машин поредел; только грузовые фуры междугородних перевозок и рейсовые автобусы попадались навстречу, а легковые автомобили почти пропали.
Сразу ясно, что уже наступила настоящая осень. Летом на этом шоссе машин полно - горожане ездят на дачи, к себе в садоводства. Общаться с природой, так сказать. Лес отступает и отступает; стоит людям где-нибудь обосноваться, как существа, обитавшие на этой земле прежде, немедленно начинают отступать вместе с лесом. Сперва вместе с крупными зверями, способными оборачиваться, пропадает вся лесная неописуемая учеными паранормальщина, уходят Хранители; потом перебирается подальше от человеческого жилья и мелкая живность: белки и зайцы, ежи, мыши... птицы перестают гнездиться. А обыватели, входя в мертвую зону, между оцепенелых сонных деревьев, обитаемую только ничем не смущаемыми нахальными полевками, воробьями и насекомыми - в убитый лес, похожий на неряшливый парк - блаженно вздыхают и закатывают глаза: "О, природа!"
Природа, природа... На что только душа мира не идет, чтобы убедить людей пощадить ее и себя заодно! Двоесущные - последняя попытка. В античных трудах, припоминал Хольвин, звери, умеющие говорить или оборачиваться, описываются, как диковина, как опасная и странная редкость. Отношение, положим, за последнюю пару тысяч лет ни на йоту не изменилось, зато меняться учится все больше и больше крупных видов млекопитающих. Двоесущные псы, похоже, уже более тысячи лет встречались среди друзей и партнеров человека, хищники освоили трансформ раньше - а вот о травоядных с двойной душой заговорили только в Средние века. Теперь крупные хищные дикие млекопитающие перекидываются едва ли не поголовно, организовав подобия собственных культур; им уподобляются и северные копытные. Газеты иногда сообщают сенсационные новости о перекидывающихся пресмыкающихся и рептилиях: "Крокодил-убийца заговорил!" - но если это звучит полным бредом, то двоесущные дельфины и морские котики фигурировали уже в отчетах Лиги.
