Ирина Бондарь - Последний дракон в Паутине
– Ты уже теряешь, – шепотом сказала я и отошла от двери.
Ах, любимый, придется учить тебя мудрости. Если любишь – отпусти. Я бы вернулась.
Усмехнулась про себя. Ну конечно, будь все так просто, я бы вернулась. Даже сейчас сквозь обиду и злость из глубины моего сердца прорывалась такая сильная любовь, перед которой не устояла бы ни одна преграда. Этот человек – мое второе «я», с ним нельзя бороться, но я пыталась, конечно. Если бы не жгущее каленым железом внутри слово «долг», я бы вернулась к Даррену даже из бездны, даже из смерти, из небытия. Но…
Я активировала свой страшный амулет и легла на кровать, глядя в потолок. В таком положении и нашел меня Даррен, когда пришел вечером. Он лег рядом со мной, положив голову мне на живот. Я рассеянно гладила рукой длинные рыжие волосы. Перебирала пальцами жесткие гладкие пряди. Мы молчали. Наконец он повернулся ко мне, приподнявшись на локтях.
– Я тебя обидел. – Это был не вопрос.
– Ты еще можешь все исправить. – Я все еще бездумно смотрела в потолок.
Он промолчал. Мы оба знали, что он не мог.
Даррен начал целовать меня, ласкать руками, снимая одежду, но впервые в моем теле не было никакого отклика на его близость. На самом деле я желала его сильнее, чем когда-либо, но все чувства поглощались жадным зевом амулета, и мой мужчина видел лишь то, что позволяли ему чары – отстраненность и полную отрешенность.
– Я не хочу…
Мой лорд сначала недоуменно смотрел на меня, потом в ярости затряс за плечи. Ну что за дурная привычка что у первого, что у второго? Они все меня так трясти будут?
– Ты не сможешь меня обмануть, женщина! И не дави на жалость! Не хочешь меня? Не верю! Я дождусь, пока ты сама попросишь, дорогая, а я умею ждать!
Я наконец перевела взгляд на него. Никаких чувств: ни злости, ни любви, ни-че-го.
– Прости, любимый…
В следующую секунду щека загорелась от удара ладонью, а мы оба ошарашенно уставились друг на друга. Что только что произошло? Он меня ударил? Он? Меня? Ударил?
– Лея! О небо, я не хотел!
Я спрятала изумление и обиду, позволив ему увидеть лишь апатию.
– Это ничего не изменит, Даррен, – прошелестел мой слабый голос, после чего я снова перевела безразличный взор на потолок.
Он зарычал раненым зверем и бросился вон из комнаты.
Несколько дней его не было. Слуги, приносившие еду, забирали ее обратно, потому что я ни к чему не притрагивалась, так и продолжая лежать и смотреть в потолок. Приходил Кер, которого искренне ужаснуло мое осунувшееся лицо и темные круги под глазами.
– Лея, прости его. Он ведет себя как дурак, конечно, но он тебя любит, жить без тебя не может! Мы его уже всем отрядом ругаем, но ведь Даррен упертый как стадо ослов!
Я печально смотрела на сероглазого воина, перед которым мне действительно было стыдно. Но так надо.
К моменту возвращения Даррена жизнь едва теплилась во мне: волосы потускнели, бледная кожа казалась прозрачной, лишь огромные янтарные глаза лихорадочно блестели на исхудавшем лице. Мой любимый бегом ворвался в комнату и замер, пораженный.
– Лея, Лея! – Он схватил меня на руки, прижимая к себе.
Мое безвольное тело тряпичной куклой лежало у него на коленях.
– Видит небо, я не хотел этого! Лея, прости меня! Прости!
Его горестные восклицания путались в моих волосах. Как больно, любимый. Хотела бы я сказать: «Не мучай себя» – но не могла, потому что долг был сильнее меня, сильнее нашей любви. Глаза оставались сухими. Не стоило насильно держать меня, милый, ведь случилось то, чего ты боялся: я для тебя потеряна навсегда. Горестный рык раненого зверя наполнил круглую комнату башни.
Даррен внес меня в свои покои, наказав не беспокоить нас, расчесал мне волосы, как маленькую беспомощную девочку, переодел в красное платье. Оставшееся до конца действия амулета время он сидел рядом, держа меня за руку. И молчал. Моя аура бледнела для него, с каждой минутой обретая новый цвет: желтые переливы, зеленые завитки, чернеющие полосы. Сердце билось тяжело и редко, широко открытые глаза не моргали по несколько минут, прозрачная кожа обдавала холодом. В одно из мгновений сердце стукнуло два раза подряд и затихло, с бледных губ слетел удивленный вздох, и для любимого я умерла.
Меня уложили в украшенный цветами гроб в небольшой часовне. По местным поверьям душа еще три дня после смерти должна находиться рядом с телом до похорон, после чего отправляется на суд к богу мудрости и справедливости. Обитатели замка приходили прощаться, многие плакали, уговаривали Даррена поспать, отдохнуть, но тот упрямо стоял рядом с моим телом, время от времени дотрагиваясь до холодной руки, будто пытаясь проверить, с ним ли я еще. А где же мне быть, любимый мой, губитель мой.
Амулет, надежно спрятанный в моем теле, не оставлял измученному возлюбленному ни одного шанса. Жизненные силы бескрайним морем бушевали внутри крошечной детской косточки, сердце билось раз в час, обменные процессы замедлились так, что иллюзия смерти была полной, учитывая мертвую ауру. Все происходящее вокруг я воспринимала как будто со стороны, что было весьма удобно, так как мои глаза были закрыты. К вечеру второго дня мой бедный измученный мужчина все же внял уговорам и поднялся к себе, чтобы немного поспать. А я отправила к нему проекцию своей души.
Прозрачная обнаженная фигура улеглась рядом со спящим мертвым сном Дарреном, осторожно погладила кончиками пальцев его осунувшееся лицо. В это время мое тело в часовне оставалось неподвижным, никто не видел обливавшееся кровью сердце, кричащую от боли душу.
– Зачем ты так поступил со мной, Даррен?
Он вздрогнул, но не проснулся.
Весь следующий день он то был со мной, то поднимался на смотровую башню, где я любила бывать (подготовкой к похоронам занимался Кер). Ночью призрачная девушка застала его именно там, смотрящим вдаль невидящими глазами.
– Почему ты не отпустил меня? – Она стояла за его плечом, гладила его несуществующими руками по спине.
– Ты была так нужна мне. – Сухой безжизненный голос никак не походил на прежний, наполненный колдовскими соблазнительными обертонами.
– Нельзя удержать ветер, любимый.
– Я пытался.
– Я никогда не была бы с тем, кто ограничивал мою свободу.
– Слишком поздно я это понял.
– Я бы вернулась.
– Теперь уже нет. – Тут Даррен очнулся, сообразив, что говорит сам с собой, обернулся в поисках меня или моего призрака. Но проекцию души невозможно увидеть, милый. Терпи, недолго осталось.
Не гляди назад, любимый:
Там меня ты не найдешь,
Ту, чей дух развеян дымом,
Не воротишь, не спасешь.
Стали пеплом твои сети,
И часов прервался бой,
Завтра с утренним рассветом
Заберу тебя с собой…
От голоса призрачной девушки по коже Даррена пошли мурашки. Он бегом сбежал по ступеням замка, влетел в часовню. Я все еще была там, бледная и неподвижная, лишь красные губы, покрытые яркой помадой, выделялись на посеревшем лице.
