Элеонор Бирке - Школа мечтателей
— Останки Фроландии в мирах человека-обычного, — перелистнул страницу, еще одну, еще, еще… — О, вот оно!
ВВЕДЕНИЕ В ПРОШЛОЕ
Приветствую тебя, человек будущего, человек мира, ищущий знания!
На страницы данного издания случайному путнику не забрести. Если вы видите эти строки, знать пришла и ваша пора узнать кое-что новое, значимое, сопоставимое. Читайте, ищите, окунитесь в историю всего и вся миров Фроландии…
Раскаяние Кирка поспешно отправилось в прошлое, туда, где началась новая глава его жизни. Теперь детали не важны. Знания требует — все! А главное отец — мечтатель! и это еще не все. Где-то есть неведомые страны и целые миры… Фроландия…
Слова из изумрудной книги захватили внимание мальчишки — Кирк вчитался.
Глава 21. Негармоничная реальность
Напротив особняка Смолгов, на улице Камней, стояли две пожилые дамы. Кому-то могло показаться, что это обычные старушки, бесцельно бродящие по округе: мало кто мог узнать их сейчас. Виола укрыла себя и Брегантину «наигранным обликом». Она использовала подобные хитрости, чтобы не вызывая вопросов прогуливаться по местам, где ее запросто могли узнать. Трудновато накладывать мечту на черты сопровождающего, однако частые тренировки Виолы сделали эти обращения проще, но все же вызывали определенные трудности. Женщины столетия провели вместе и каждая из них здорово знала другую. Потому Виола приноровилась, не идеально, но вполне сносно скрывать Брегантину под ликом угрюмой старушки.
Накрытая «наигранным обликом» Брегантина, старалась ярко не жестикулировать и поменьше говорить. Все же маска могла сползти с нее, если та, например, прилично отдалится от источника мечты или будет активно двигаться.
Махинации с обликом сама Виола использовала довольно часто. Ей приходилось появляться в школе с целью выявления мечтателей среди детей, подсматривать, выведывать. Она мало изменялась, в силу загадочных для большинства причин. Для нескольких поколений учащихся она была бойкой дамой, лет шестидесяти — семидесяти. Практически неизменная внешность могла вызвать множество ненужных вопросов у бывших воспитанников, учителей. А этого ей бы вовсе не хотелось. Потому «наигранный облик» был ее вынужденным действом.
Сейчас она занимала мелкую должность в Куполе Природы, ранее — работала в кухне, в библиотеке Мировых Языков, да практически в каждой части школы, в каждом отделении. Немного, совсем чуть-чуть, изменяя черты лица, она успела исполнить десятки ролей за свою длинную жизнь. В основном, она трудилась в лоне мелких поручений. Старалась оставаться где-то сбоку от знаковых событий или фигур школы. Несколько лет разносила почту, потом следила за вольерами, а много позже вела учет новых поступлений в библиотеке. Кто обратит внимание на пожилую даму, наверняка работающую последние годы до заслуженного отдыха? Некоторые мечтатели улавливали наигранность облика, однако далеко не все. Мало кто обладал подобным даром. Сейчас, впрочем, таких в школе Крубсерсов не наблюдалось.
Используя миниатюрный орей, такие фокусы Виола проделывала вполне обыденно. В общем смысле орейфусы служили для переноса людей в иные пространства. Но Виола с помощью хитрого сооруженного орея (маленького аналога орейфуса), окутывала себя подпространством, в котором и творила подобные перемены. В целом этот мир был мало подвластен изменениям, по крайней мере, тем, что противоречили его законам. То, что может быть скорректировано, ученые называют «природными явлениями», но они лишь отражают то, что заложили в мир его создатели — кое-какие ограничения и связанные с ними возможности.
Над скамьей в тени высокой ограды нависли ветви с пахучими розовыми цветками. Неуместное цветение в надвигающейся прохладе поздней осени тронуло Виолу, но она решила не отвлекаться, не сейчас. Итак, хватало поводов пораскинуть своими представлениями о порядке вещей. Они присели.
— Почему не позвала меня, когда собака была в школе? — возмущалась Виола.
— Так ведь пес сбежал, как только пришел в себя. Я сама не успела разобраться, — оправдывалась Брегантина. — Да и вообще чего ты ворчишь как исцарапанная пластинка? Уж тебе бы не занимать рассудительности. — Брегантина закатила глаза. — В последнее время ты словно прокисший отвар из коры одного упрямого дерева. — Она прикусила губу — не любила Виола, когда ее сравнивали с упрямым дубом. Ноздри Брегантины раздулись, словно паруса гонимые бойким ветром и ее открытое лицо (правда, вовсе не «ее», все же наигранный облик), превратилось в саркастическую физиономию дерзкой старухи.
— Брегантина! Моя ты молодая развалина, все веселишься. Скоро начнешь завивать косички и щеголять в коротких юбочках. Куда тогда планируешь прятать свои вещицы для перемещений и других фокусов? — Виола была довольная собой. Игра колких язычков завелась.
— Как же ты мне надоела за сотни лет! Люблю тебя, но временами хочется влепить тебе затрещину. Думаешь, я в восторге от этих изменений? И уж точно не планирую заниматься устройством личной жизни. Хватит с меня школьных забот, а держать выправку перед мужчинами не по мне. Сама знаешь!
— Независимость — твой порок или дар, но ты прямо идеальный директор! Держишь всех в загоне, как дрессированных барашков. Иные учителя трепещут перед тобой. Хорошо, что я не у тебя на службе.
— Хочешь, чтобы я навела порядок и на Изнанке? Нужна помощь? — На самом деле Брегантине вовсе не хотелось воспитывать мечтателей, не имея возможности их приструнить. Они мигом могли окутать ее туманом и переместить, например, в жуткий сад у площади Школы Мечтателей. Ни за что! Хватить с нее обычных школьных дел.
— Собралась к моим воспитанникам? Да, ты полна отчаяния, не смотря на дремучие годы, — рассмеялась Виола. — Хотя раньше в тебе его было поменьше. Вспомни, хотя бы, что было с левитацией, когда мы с Карлом трудились в юном Воллдриме? Дома взмыли в небеса. Слава мечте, людей тогда еще не было. А тебя искали несколько часов. Как же ты испугалась. Маленькая девочка в обнимку с табуретом! Хохотали с того случая лет тридцать, — месть сладка и потому Виола улыбнулась, но по-доброму погладила Брегантину по плечу. — Весело было, а временами и страшно. Я и сама тогда испугалась за тебя…
— А ведь мне до сих пор снятся неприятные сны о том случае. Засела заноза воспоминаний и свербит.
— Свербит — это нормально, с нашими-то заботами, — Виола глянула на подругу, глаза бывалой мечтательницы светились нежностью. Столько лет проведенных вместе, они — больше, чем сестры! Они понимали, они принимали друг друга, как есть. А ворчание и саркастические подковырки придавали их дружбе остроты. Не все же купаться в комплиментах.
