Денис Юрин - Война
– Хоть бы удачи пожелал, что ли… – проворчал Дарк, комкая уже не нужную записку, и, поскольку сжечь ее было негде, бросить нельзя, а съесть – противно, засунул себе в сапог.
С остальными двумя свитками после недолгого ознакомления моррон поступил точно так же. В каракулях Гентара, несмотря на всю их расплывчатость и кривизну, было легко разобраться, но вот ценной информации практически не содержалось. Территория городского особняка высокопоставленного вельможи была, судя по всему, огромной, а карта некроманта – весьма приблизительной и обобщенной, со множеством неточностей и пробелов. Выход из подземелья был где-то на скотном дворе, но без указаний, где именно и какие на нем имеются постройки. Большинство кружков, обозначавших посты, не содержали внутри цифр. Также не было указано, ни сколько в доме вообще прислуги, ни сколько охранников. К тому же вельможи хоть и чувствовали себя в столице в относительной безопасности, но все равно редко ездили по гостям без своей собственной, как правило, вооруженной до зубов охраны. Таким образом, общее число врагов оставалось неизвестным, но моррон чувствовал, что оно будет не таким уж и маленьким. Встреча полководцев должна состояться где-то на втором этаже в правом крыле здания, но планировка помещений указывалась лишь в общих чертах.
Одним словом, изучив записи Гентара, Дарк понял, что нужно выступать немедленно. Заблаговременный выход отряда на исходную позицию даст возможность самостоятельно произвести разведку и сориентироваться на местности. Пока же о составлении хотя бы приблизительного плана действий и речи быть не могло.
* * *Ученые мужи часто спорят, в чем же кроется основное отличие зверя от человека. Одни с пеной у рта утверждают, что человек – существо коллективное, почему-то забывая при этом, что зверье бродит по лесам да полям стадами и стаями, да и мышки редко ползают по дому в одиночку. Другие утверждают, что людей такими, какие они есть, сделал труд, игнорируя неоспоримый факт, что в человеческой общности полно лентяев, у которых, однако, не отрастают снова хвосты и с осанкой все в полном порядке. Третьи вообще отчаялись найти ответ, но, боясь себе в этом признаться, встают на сторону святых отцов и отрицают эволюционные процессы ортодоксальным заявлением, что человек – это зверь, наделенный душой, то есть искрой божьей. Однако почему-то никто и никогда не выдвигал предположение, что человек, а также схожие с ним виды разумных существ (давно покинувшие мир эльфы, орки и гномы) стали царями природы лишь потому, что научились оценивать все жизненные процессы не в двухмерной, а в трехмерной системе временных координат.
Не секрет, что наиболее развиты мыслительные процессы у плотоядных животных, которые вынуждены охотиться, а не просто мирно пощипывать травку. Любой хищник, не важно, будь то волк, медведь, лиса или лев, помнит свое прошлое, поскольку это позволяет ему накапливать ценный для себя и потомства опыт. Он умеет применить его в настоящее время, и хотя немного мыслит в перспективе (в основном на уровне инстинктов), но никогда не откажется от уже лежащего у его лап куска мяса ради крупной добычи завтрашнего дня. Сытый хищник – неопасный хищник! Ни один зверь не станет жертвовать настоящим ради будущего, а человек и схожие с ним виды на это способны. Все плотоядные охотятся, но только люди используют приманки, жертвуя небольшими кусками мяса сейчас, чтобы через несколько часов добыть целую тушу; только люди не притронутся к еде за столом, зная, что завтра за нее придется втридорога расплачиваться; только люди изнуряют себя упорными тренировками, чтобы в будущем бою им было легко.
Солдаты Дарка нашли в доме еду, но, хоть были голодными, не притронулись к ней, не желая идти в бой с полными животами, ведь в этом случае ранение в брюшную полость означало бы верную и мучительную смерть. Герканцы устроились во дворе на отдых, но, хоть охотно отдались крепкому сну, с радостью, а не разочарованием восприняли приказ о немедленном выступлении. Желание скорейшего достижения цели оказалось намного сильнее насущных потребностей изможденных долгими скитаниями и многочасовой дорожной тряской тел. Воины собрались быстро, а затем, выполняя приказ командира, один за другим спустились в подвал. Последними покинули двор часовые.
Дарк быстро нашел тайный ход за бочонком с вином и, хоть это противоречило походному герканскому уставу, первым спустился в узкий подземный тоннель. Гентар не соврал, когда писал, что обвала можно не опасаться. Стены тайного хода были выложены из камней, скрепленных между собой отличным раствором, не только не потерявшим крепость со временем, но и не пропускавшим внутрь прохода сырости. Потолок был тоже очень надежным, он низко нависал над головами медленно бредущих цепочкой герканцев монолитом прочных, вытесанных из одного камня плит. Предок нынешнего герцога явно не поскупился, прорывая подземный ход, более походивший на узкую и длинную пещеру внутри скалы. Подземное сооружение было не только прочно, но и защищено несколькими хитрыми ловушками от случайных и крайне нежелательных посетителей. Осторожно двигаясь впереди отряда, Аламез внимательно смотрел не только себе под ноги, но и на стены. Время от времени в них на уровне пояса и груди попадались небольшие круглые отверстия, из которых, скорее всего, должны были вылетать острые стальные штыри. Прошедший по этому ходу ранее некромант, а может, кто и другой из морронов, не только разрядил механизмы ловушек, но и собрал все выстрелившие снаряды. На покрытом толстым слоем пыли полу Дарк не увидел ни одного забытого штыря, хоть царапины на стенах и на каменных плитах под ногами говорили сами за себя.
К сожалению, не преувеличил Гентар и насчет духоты, царившей в каменном мешке подземелья. Руководствуясь его рекомендацией, Дарк зажег всего лишь один факел, который, поскольку двигался первым, сам и держал в руке. Следовавший за Аламезом Крамберг еще хоть что-то видел, остальные же герканцы брели во тьме, держась руками за одежду, пояса иль кольчуги впереди идущих. Процессия во многом напоминала шествие толпы слепых, ведомых одним поводырем. Но на это было грех жаловаться, а вот жара и духота оказались настоящей бедой, они сводили солдат с ума и чуть не стали причинами нескольких обмороков. Пот обильно струился по раскрасневшимся лицам, разгоряченная кожа сапог обжигала ноги, а уж о том, как взопрели тела воинов под тяжелыми боевыми одеждами, даже страшно подумать. Возглавлявшему колонну командиру было куда проще, чем остальным, на долю которых выпадало гораздо меньше пригодного для дыхания воздуха, однако моррон чувствовал, как его кольчуга постепенно превращалась в изощренное орудие пытки – раскаляемую палачами на медленном огне железную рубаху, сжигавшую тело и вытягивающую из него все жизненные соки.
