Александр Рудазов - Сын архидемона
– Угу. Я понял. К яцхенам-то вся эта байда как относится?
Все дело в Сньяке.
– А что с ним?
Пазузу колко рассмеялся.
– Что? – не понял я.
– Да ничего. Просто забавная история. Как известно, Фиолетовый Газ Сньяк никогда никому не отказывает в просьбах. Просите – и дано будет вам. Ты вот слышал, что произошло с дьяволицами, когда они попросили для себя равных прав с мужчинами?
– Слышал краем уха.
– А про маскимов слышал?
– Нет. А с ними что было?
– Это случилось сразу после вторжения Мардука, когда выжженный дотла Лэнг переживал особо тяжелые времена, – охотно ответил Пазузу. – Не хватало
рабов, не хватало мяса. Везде царил страшный голод – и сильнее всего от него страдали мелкие демоны. Маскимы тогда были слабее всех и питались только зерном и овощами.
– Демоны-вегетарианцы? – моргнул я.
– На свете бывает и не такое, – хохотнул Пазузу.
– Они пришли к Сньяку и пожаловались, что голодают, что у них нет даже хлеба.
– А Сньяк?
– А Сньяк ответил – если у вас нет хлеба, ешьте говно. И стало по слову его.
Я медленно кивнул, пораженный великодушием Сньяка.
– Подобное произошло и с хигйджайя, когда погиб Ноденс, – продолжил Пазузу.
– Как он погиб? – перебил я.
– Адамантовая секира Мардука. Она многих из нас отправила на Кровавый Пляж – в том числе и Ноденса. А после его гибели народ хигйджайя остался без
предводителя. Они явились к Сньяку и попросили сделать одного из них архидемоном взамен покойного Ноденса. И Сньяк отдал освободившееся место в такульту. всему народу хигйджайя. Каждый из них получил маленькую частицу архидемона. Сньяк сказал, что сила Ноденса отныне будет принадлежать всему его племени. Всему, целиком. Представляешь?
– А это что, плохо? – не понял я.
– Дело в том, что хигйджайя очень быстро сообразили, что чем меньше их останется, тем больше им достанется, – объяснил Пазузу. – И долина Анот утонула в их ядовитой крови. Они резали друг друга, пока в живых не осталось только два брата, два родных внука Ноденса – Лаларту и Лалассу. Эти двое стали уже настолько могучими, что каждый из них мог претендовать на титул архидемона – пусть и второсортного.
– И они больше не пытались убить друг друга?
– Пытались, но всего несколько тысяч раз. А так они жили мирно – братья все-таки.
Я снова медленно кивнул, переваривая услышанное.
– Странно, что победили не самки, – немного подумав, сказал я. – Они же гораздо сильнее самцов, нет?
– Просто за дарами Сньяка пришли только сам цы – вот он и одарил только самцов, – ответил Пазузу.
– Тогда почему же самок тоже истребили?
– А ты разве не слышал, что самки твоего народа пожирают самцов после соития?
– Об этом слышал. Лалассу рассказывал.
– Это верно для обоих полов. Самцы хигйджайя тоже всегда пытались сожрать самок – но они были мельче и слабее, так что у них это никогда не получалось. А теперь они стали сильнее.
– Почему же тогда Лаларту не сожрал мою мать?
– Ты что, думаешь, что Лаларту спаривался с твоей матерью во плоти? Да ни одна человеческая женщина не выдержала бы такого! Это было искусственное оплодотворение.
– Это как?
– Я не знаю подробностей, меня в этот проект не взяли. Хотя я просился! – с явной обидой воскликнул Пазузу.
Некоторое время я сидел молча и думал. Рассказанное Пазузу открыло мне глаза на многое. очень многое. Теперь стало понятным, что послужило толчком к пробуждению моего внутреннего демона – гибель Лалассу. Я стал последним из народа хигйджайя – пусть искусственного происхождения, но вполне законным, родным сыном Лаларту и носителем части его души. И демон, став вдвое сильнее, чем прежде, начал вылезать наружу.
– Вдвое? – хохотнул Пазузу, когда я поделился с ним этими мыслями. – Лучше скажи – вчетверо! Впятеро! Вдесятеро! Мощь архидемонов возрастает в геометрической прогрессии!
– То есть. Ноденс был в десять раз сильнее Лаларту?
– Лаларту и Лалассу по сравнению с Ноденсом – безобидные котята! И твоя вторая половина тоже станет такой, если сумеет тебя сожрать! А после этого он легко расправится и со мной! Теперь понимаешь, почему нам надо действовать сообща?
Я понимал. Я очень хорошо понимал.
– Ну, что ты выбираешь? – нетерпеливо выкрикнул Пазузу. – Выпустишь меня или умрешь?
– Пожалуй. умру.
– Что? – взревел Пазузу. – Почему?
– Лучше умереть львом, чем жить шакалом.
– Ты что, идиот?
– Да, наверное, я редкостный идиот, – пожал плечами я. – Но это мой путь яцхена. Мое дао. Я его невыбирал, но раз уж оно мне досталось – буду идти до конца.
– Смрадная плоть Червя, да Лалар. тот, второй, этому только обрадуется!
– Почему это?
– Да потому, что ему не тело твое нужно! Если ты умрешь, он просто поглотит твою душу!
– Вот дерьмо.
Ну и что мне в таком случае делать?
Я ломал голову очень долго. Мне не хотелось освобождать Пазузу, совсем не хотелось, но я не мог придумать ничего другого. Если яцхен меня съест – неважно, вместе с телом или одну душу, – он станет архидемоном. Причем куда более сильным архидемоном, чем Лаларту или Пазузу. Каких бед может натворить подобная тварь?
Неизвестно, правда, сможет ли этот будущий архидемон прыгнуть в другой мир. От печатей Лэнга он, конечно, зависеть не будет. А вот перемещаться между мирами. с этим пока неясно.
Впрочем, я не горю желанием это узнать. Единственное, что сейчас важно, – убить яцхена. Вот только как?
Выходить с этой тварью на честный бой – верное самоубийство. С себе подобным я сражался всего один раз – когда мистер Креол призвал батьку Лаларту. На Девяти Небесах тот утратил большую часть демонической силы и стал просто очень опасным чудищем – точно таким же, каким раньше был я. Мы с ним дрались на равных, шансы были пятьдесят на пятьдесят. и я победил. Добро ведь всегда побеждает зло. Не уверен, можно ли считать меня добром, но кто-кто, а Лаларту им точно не был.
Однако то был бой двух яцхенов. А вот драка яцхена с человеком всегда заканчивается победой яцхена. Очень быстрой и кровавой победой. Возможно, у какого-нибудь легендарного богатыря и был бы шанс – но я, к сожалению, не Геракл, не Илья Муромец и не Чак Норрис. Я самый обычный человек. У меня нет никакого оружия. Я не владею магией. У меня вообще ничего нет.
Хотя нет, вру. У меня есть бластер. Но я понятия не имею, как заставить его работать. Такое впечатление, что энгахи все мало-мальски ценное замыкают на себе. Энгах погиб – все его имущество либо исчезло, либо разрушилось, либо стало бесполезным. Видимо, это часть их кодекса – чтобы в руки дикарей не попадали иномирные артефакты и технологии.
