Мария Захарова - Вой лишенного, или Разорвать кольцо судьбы
Есть совсем не хотелось, но причина пропавшего аппетита крылась вовсе не в усталости. Девушка боялась, что не сможет проглотить ни кусочка, так как ком стоящий в горле, не позволит ей сделать этого.
Злополучное письмо отца не шло у нее из головы. Что только Таирия не передумала, когда не приходилось отвечать на недовольное ворчание няньки из-за неудобств или реагировать на досужие разговоры советника, время от времени стремившегося развлечь ее беседой. Девушка пыталась убедить себя, что это ошибка, что она неправильно поняла, но раз за разом, сама же, отметала глупые попытки оправдать человека, которого считала отцом.
Это письмо было написано вейнгаром собственноручно. Ири узнала стремительный почерк Матерна, лишенный витиеватых загогулин, которыми писцы обычно украшают заглавные буквы. Именно его рука направляла перо, кончик которого вывел на бумаге ужасные слова, и от осознания этого, сердце девушки болезненно сжималось.
У тетушки был сын — Тарген. Ири никогда не слышала о нем. Никогда, даже намека на то, что это возможно. Ни единого слова — ни от Гарьи, ни от отца или самой Лурасы. В голове не укладывалось.
Но еще сложнее оказалось признать, что отец причастен к его исчезновению. Сослать родного племянника в каменоломни — по мнению Ири это было слишком даже для него такого, каким она знала вейнгара сейчас. Подобное могло сотворить только настоящее чудовище.
Таирия долго ломала голову над тем, зачем это понадобилось отцу? Чем угрожал ему мальчик, чтобы заслужить подобную участь? Но ответа так и не нашла. Ни по возрасту, ни по правам наследования мальчик не был соперником Матерну за престол вейнгара, а другой возможной причины девушка не видела.
Зато ей стали предельно ясны постоянная печаль Лурасы, ее задумчивые взгляды, устремленные в окно, скрываемые ото всех слезы.
Знала ли тетушка, что в ее несчастье виноват брат? Ири ответила однозначно — да! Это во многом объясняло враждебные отношения брата и сестры, стремление отца оградить дочь от Лурасы.
— Он боялся, что я узнаю, — прошептала девушка, глядя в потолок. — Всегда боялся.
Когда дверь в комнату стала отворяться, Таирия повернулась на бок и натянула на голову одеяло, притворяясь спящей. Слушать ворчание Урьяны желания не было.
За все дни пути, что дочь вейнгара провела колеся по петляющим тэланским дорогам, ночуя на постоялых дворах или в принадлежащих вейнгару замках, Ири извела саму себя противоречивыми желаниями. То ей хотелось вернуться в Антэлу и высказать все, что накипело на сердце, отцу, то броситься, куда глаза глядят, чтобы больше никогда не встречаться с обманувшими ее доверие людьми, то просто расплакаться, как малое дитя, чтобы слезы смыли горечь, накопившуюся в душе. Но ничего из этого она так и не сделала, позволяя все дальше увозить себя от родного дома.
Все это время Таирия старалась как можно дальше держаться от советника и няньки, опасаясь, что те заметят ее понурое состояние, или еще хуже, начнут расспрашивать, в чем дело. Врать она совсем не умела и переживала, что выдаст себя, а потому, предпочла лишиться удобства кареты и передвигаться верхом, несмотря на ломоту в теле и наваливающуюся под вечер всепоглощающую усталость.
Ее неизменным спутником в эти дни стал юный гвардеец — Истарг, что в начале пути помогал девушке выбраться из накренившегося экипажа. Сперва он держался поодаль, приближаясь лишь по зову, а затем занял место по правую руку от дочери вейнгара, развлекая ее байками из солдатской службы.
Парень проявил себя таким любезным и милым, что Таирия не смогла противиться его обаянию, и молодые люди постепенно сблизились, несмотря на пропасть разделяющую их от рождения. Истарг был старшим сыном ткачихи и рано пошел на службу, чтобы помогать матери растить сестренок. Такой, как он, не ровня вейнгарской дочери, но Ири решила не обращать внимания на предрассудки.
В тот день Истарг рассказывал девушке об одном своем знакомом, совсем не умеющим пить, который перебрав, начинает рассказывать всем находящимся поблизости, одну и ту же историю, что приключилась с ним в детстве, и тем самым порядком надоевшем своим товарищам.
Когда Таирия отсмеялась, ей на ум пришла одна идея, за воплощение в жизнь которой Ири приступила тем же вечером. Она собиралась выведать у няньки все, что та знала о сыне Лурасы, его исчезновении, и участии в этом своего отца, а для этого девушке требовалась помощь служанки, которая должна была приготовить подогретое вино с травами.
Преданная своей хозяйке Панька, выполнила указание в точности так, как того хотела дочь вейнгара. Весь вечер, что они с Урьяной провели за разговором, девушка подливала женщине вино с ритикой, отчего нянька постепенно все больше хмелела.
Наконец Таирия решила, что время пришло, и задала свой первый вопрос.
— А почему тетушка так и нашла себе мужа? — невинно хлопая глазами, спросила Ири, когда Урьяна закончила подробный рассказ об успехах своего сына.
— Кто? Милуани? — не сразу сообразила женщина.
— Нет, Лураса. Сколько себя помню, она во дворце живет.
— Так отказывалась она. Наотрез отказывалась, — ответила нянька. — Как мальца родила, так и слышать о муже не хотела, — в голосе женщины звучало искреннее осуждение. У тэланцев не принято женщине одной оставаться, разве что скорбящей о своей половине вдове.
— Мальца?
— Ну, да. Странного этого, не иначе, как проклятого.
Таирия чуть было не подавилась от таких слов.
— Проклятого? — едва слышно переспросила она.
— Глазищи у него какие были. Никогда таких не встречала, — поведала ей женщина, сотворив защитный круг от приспешников Аргерда.
— Какие? — Ири затаила дыхание, опасаясь, как бы Урьяна с перепугу не перестала говорить.
— Синие такие. Огнем горели, — наклонившись к девушке, прошептала нянька, словно боялась, что их подслушивают. — Он как пропал, вейнгар запретил даже имя его упоминать, чтобы беду не накликать.
— Тарген? — почти неслышно произнесла Таирия.
— Что ты! Не поминай, — воскликнула Урьяна, хватаясь за полупустой стакан. — Пропал и слава Траисаре.
Ири жестом подозвала Паньку, тихо сидящую в углу, чтобы подлила женщине вина.
— А что тетушка? — спросила Таирия, когда нянька, оторвалась от напитка.
— Лураса? Ничего. Любила она его, хоть и уродцем был. Кожа темная, как вымазанная, волосы темнее ночи, а уж эти глаза…
— И что, не искали его? — подавив раздражение, поинтересовалась Таирия.
— Кто ж его искать будет? Лураса, как с ума сошла. Старый вейнгар почил уже, а отец твой правильно сделал, что забыть велел. Зачем нам нечистый во дворце?
