Инна Живетьева - Черные пески
– Я видел, как вы танцевали. Красивая пара.
– Анхелина выросла красавицей, с ней любой будет смотреться принцем, – Митька произнес это с легкой улыбкой.
– Не любой, – голос короля, напротив, был серьезен. – Не место и не время, но я все-таки хочу напомнить тебе, кого бы я желал видеть рядом с дочерью. Ты же понимаешь, мне нужно иметь весомый повод отказывать сватам. Для иноземных принцев единственная наследница Иллара…
– И вы предпочтете помолвку Анны со мной? – перебил короля Митька.
– Да.
Темка до хруста, неслышного за музыкой, стиснул пальцы.
– Я бы хотел сделать Анну счастливой, ваше величество.
Гнев и боль. Ничего больше, разве что желание крикнуть в лицо побратиму: «Предатель!» Темка отскочил от колонны и быстро пошел вон из зала. Успеть спрятаться от внимательных глаз, пока окончательно не пожрет душу чудовище, имя которому гнев и боль.
…Митьке показалось, что он услышал шаги. Оглянулся, но никого не увидел.
– Да, хотел бы – как любой брат желает счастья сестре. Да, я знаю, дерзость говорить такое о королевской дочери, но Анна как сестра мне. Ни я, ни она не любим друг друга, как нужно для брака.
– Для принцессы дружба с избранником – уже счастье.
Все это княжич Дин понимал.
– Ваше величество, как вы можете желать для дочери брака с тем, кто сражался против вас? Я был мятежником и старался честно служить князю Кроху. Я предал корону.
– Тот, кто обжегся единожды, будет осторожнее. Ты уже знаешь цену предательству. А я знаю, какой ценой ты готов заплатить за верность Иллару – даже отцом и своей честью.
– И вы считаете, что такой человек достоин принцессы? – с горьким изумлением вырвалось у Митьки.
– Человек, ставящий преданность Иллару выше всего остального, – да! – Эдвин жестом остановил Митьку: – Мы поговорим об этом не здесь. А сейчас найдем Анхелину, и ты пригласишь ее на танец.
Митька оглядел зал, сказал с улыбкой:
– Принцессы нет.
Заблудилась. Ну и кто тут курица? Элинка с отвращением скривила губы. А еще дочь капитана! В двух лестницах и трех переходах заплутала. Вот куда ее шакал завел? Музыка еле слышна, шаги отдаются эхом. Правая стена сплошь в арочных окнах, за ними беснуется гроза. Вода подтекает и капает на пол, Лисена уже намочила в луже подол. Как есть курица! Полыхнула молния, высветила бесконечный коридор. Накатил гром, заставил звякнуть стекла в частых переплетах. Элинка испуганно зашептала:
– Матерь-заступница, милостива будь к дочери своей, да ниспошли ей благоволение, да помоги… ой, мамочка! – Лисена зажала рот ладошкой.
Потусторонний скрип, громыхнуло железо. В полумраке возникло светящееся пятно, поплыло навстречу Элинке. Обрисовалась тоненькая белая фигурка, воздушная, легкая, не идет, а скользит. Создатель! Да это же дух суетный, точь-в-точь как бабка Фекла рассказывала. Обереги, покровительница! Убежать бы, но нет сил вздохнуть, не то что сдвинуться с места. Лисена закрыла глаза ладонью, подглядывая между неплотно сомкнутыми пальцами. Дух неслышно приближался, уже стало понятно: огонь – это лампа в его руке. Может, пройдет мимо? Матерь-заступница! Бледная светловолосая девушка в расшитом золотом и серебром бальном платье остановилась, с интересом глянула на Элинку. Тьфу ты, шакальи проделки! Лисена опустила руку. Это же принцесса!
– Кто ты?
Какая она все-таки! Большие светлые глаза под темными ресницами, бледно-розовые губы. Тугие локоны падают на узкие белые плечи. В низком вырезе платья видна темная ложбинка между грудей. Совсем взрослая в Илларе принцесса. И такая красивая, что с ней не то что соперничать, стоять рядом не смеешь. А Лисена – самая настоящая встрепанная курица, сначала заблудилась, потом испугалась.
– Так кто ты?
Сердится. Свела изящные брови.
– Элина Демаш, ваше высочество. Горничная княгини Торн, – присела в низком реверансе.
Гнев сменился любопытством. Анхелина прищелкнула пальцами:
– Демаш… Демаш… Слышала, но не помню.
– Мой отец – капитан Александер Демаш, он служил вашему величеству.
– Моему отцу многие служат. А почему не князю Торну?
– Папу ранили, и он остался без руки. Был возвращен на службу королевской милостью, приставлен к молодым порученцам. После войны снова вернулся к князю, и сейчас он капитан Торнхэлского гарнизона.
– Я вспомнила! – обрадовалась принцесса, но тут же нахмурилась: – У тебя еще был брат.
– Да, ваше высочество.
– Артемий рассказывал. Мне очень жаль.
Элинка плотно стиснула губы. Прошло слишком мало времени с Шуркиной смерти, чтобы можно было вот так напоминать о ней.
– Ты давно служишь Торнам?
– Я родилась в Торнхэле, – с вызовом ответила Элинка.
– Вот что, ступай за мной. – Принцесса сунула ей в руки лампу и пошла, не оглядываясь. Лисену обдало нежным запахом духов. – Мне волосы переколоть надо.
– Я не умею так, – угрюмо сказала Элинка, глядя на локоны, перевитые лилиями.
Принцесса остановилась. Лисена думала, та разгневается, но Анхелина спросила с любопытством:
– Ты, кажется, сердишься на меня. За что?
– Ну что вы, ваше высочество.
– Не отводи глаза, Элина Демаш. Теперь я точно вижу – сердишься. Но разве я сделала что-то плохое? Тебе или дому Торнов?
– Напротив, вы очень добры, ваше высочество.
Принцесса склонила голову набок, словно разглядывала забавную зверушку.
– А я вспомнила, как тебя зовут на самом деле! Лисена, да?
– Это вам Эмитрий Дин сказал?
– А хоть бы и он, что ты так злишься?
– Простите, ваше высочество, – сказала, дерзко глядя в глаза Анхелине.
Принцесса подошла ближе. Элинке показалось, что запах ее духов оседает на коже, впитывается в новое, но такое простенькое платье горничной.
– Ты не угадала, мне говорил про тебя не Эмитрий, – Анхелина вгляделась в Элинкино лицо. – Тебе нравится княжич Дин, верно? Такая безрассудная дерзость…
– Капитанской дочери любить княжича? – выпалила Лисена. – Вы правы, ваше высочество, дерзость. Но разве Лея считается с этим?
– Ты перебила меня. Я хотела сказать, что такая дерзость возможна, только если безнадежно любишь.
– Откуда вам знать, принцесса? Вы-то счастливы в любви, вас просватают за Эмитрия! – Слезы сделали голос звонким и хрупким, как весенняя сосулька.
– Ты думаешь, для меня это счастье? Нет, Митя очень хороший, я бы радовалась этому браку. Но Лея всегда поступает по-своему, ты права. Я тебе не соперница.
