Сергей Уксус - Путь к жизни
Хотя в том же справочнике сказано, что личи — существа оседлые, стремящиеся обзавестись владениями и не терпящие в них конкурентов. Владениями обзавёлся?… Или в наследство получил? От старого Гельда? Тот тоже в некотором роде относился к оседлым, хм, существам… И не магией, так занудством и вредностью способен был выжить со своих земель кого угодно. Хоть того же драколича. С молодости. Да и потом. Даже когда подружились. Он, Злоглазый, помнит. Хорошо, что младший в этом отношении не в своего создателя пошёл. Очень хорошо. Но…
Но всё же как быть с просьбой короля? Его величество по какой-то неведомой причине возжелал заполучить на службу неживого бойца-мага и сообщил об этом брату настоятелю. Не лично, само собой, через агентов. Настоятель же, в свою очередь, переадресовал вопрос брату Тервизу. Мол, вы, Наставник, человек мудрый, опытный… И что, что опытный? Этот опытный высшую нежить впервые в жизни увидел! Между прочим. А так — только в книге читал. В том самом справочнике. Который то ли правду говорит, то ли привирает. Поди разберись. Ещё, конечно, легенды слышал об имперских временах. Вот только до сих пор понять не может, как тогда заставляли всех этих личей с умертвиями и кровососами терпеть друг друга, если они такие индивидуалисты. И как отразится присутствие Гельда при дворе на смертности среди его обитателей? Слух-то у мальчика — любой шпион позавидует! А шепотки пойдут, пойдут… Нет, можно было, конечно, у самого ученика спросить, да только Злоглазый всерьёз опасался, что тот по молодости согласится. И вляпается в неприятности. В серьёзные неприятности. Те же Светлые такого скорее всего не простят. Припомнят, по чьей вине им недавно хвост прищемили. Обязательно припомнят. И прощай надежды на будущее. Надежды на возрождение тёмного искусства. Просто не останется, кому его возрождать, потому что сам Тервиз долго не протянет. Хорошо, если ещё хотя бы полвека. А то как бы через десяток лет не пришлось проситься в долину к нынешнему ученику, если, конечно, малыш продолжит дело своего отца и преуспеет. Проситься, чтобы стать таким же личем. Разве что более знающим. Так что перебьётесь вы, Ваше королевское. Или, как сейчас молодёжь говорит, перетопчетесь. Некогда нам, тёмным магам, всякими глупостями заниматься. Нас работа ждёт. Нам учиться надо…
Очнувшись от размышлений, Наставник посмотрел на заходящее солнце и приказал на сегодня заканчивать.
* * *Палач понял, что ошибся, не когда слетевшая с петель дверь пронеслась через кабинет настоятеля, врезавшись в противоположную стену. И не когда на пороге возник силуэт в рясе послушника. Нет. Чтобы осознать это, ему потребовалось услышать из коридора старческий голос: «Мальчик мой, возьми его живым. Он нам понадобится».
«Мальчик» кивнул, и каратель вдруг почувствовал, как что-то спеленало его по рукам и ногам. «Это провал, — подумал он, и, повернув голову, посмотрел на изломанную фигуру жертвы. — Это провал. Я занялся не тем. Я решил, что тёмный захочет стать самым главным. Я выбрал не ту цель. Я виноват. Я ошибся».
Тем временем послушник наконец-то сдвинулся с места, подошёл ближе и внимательно посмотрел на знак, прикреплённый к кольчуге пленника чуть ниже левого плеча — небольшую пластинку с вычеканенным на ней изображением топора на длинной прямой рукояти.
— Каратель Справедливого! — раздался новый голос, и палач мысленно обругал себя за потерю бдительности: отвлёкшись на пленителя, он пропустил появление в комнате ещё двоих — жреца и другого послушника.
— Каратель? — переспросил старик-жрец, поднимая голову от искалеченного настоятеля.
— Да, Наставник. Это такой орден при Храме Справедливого. Они карают тех, кто нагрешил очень сильно и кого нельзя судить открыто. На старой кольчуге господина был такой же знак.
«Что?! — не веря своим ушам, палач наклонил голову, пытаясь разглядеть под низко надвинутым капюшоном лицо первого послушника. — Брат?! Ты… изменил?! — спроси у него сейчас кто-нибудь, почему он решил, что господином является именно этот, последователь Справедливого ни за что не смог бы ответить. — Или…»
Между тем, жрец, именуемый Наставником, заговорил снова:
— Так, мальчики, этого оттащите в лабораторию, к другим пленникам, и скажите братьям, чтобы сбегали за целителем. А потом возвращайтесь.
— Да, Наставник! — сразу же отозвался второй и повернулся к первому: — Господин?
Тот молча кивнул, и на карателя обрушилась тьма.
Сознание вернулось, когда в зубы ткнулся край какого-то сосуда и в пересохший рот потекла холодная вода. Торопливо сглатывая, палач разлепил веки и увидел прямо перед собой одного из вчерашних послушников. Вот только какого? И почему именно вчерашних? С чего он взял, что провисел (провисел?!) здесь всю ночь?
Попробовав пошевелиться, — послушник никак не отреагировал на эту попытку — палач обнаружил, что прикован к чему-то наклонному и, похоже, совершенно наг. Даже голову закрепили то ли обручем, то ли какой-то повязкой. Похоже, у хозяев имелся богатый опыт содержания опасных пленников.
Мысленно хмыкнув, каратель допил воду и, когда послушник развернулся уже, чтобы уходить, буркнул на всеобщем северном:
— Справедливый покарает вас.
Остановившись, будущий жрец обернулся:
— Пока Справедливый карает Храм и его негодных служителей. Тебя, твоего предшественника, ту вашу банду, которая, притворяясь нежитью, вырезала деревни…
Палач мысленно улыбнулся: похоже, его тюремщику забыли объяснить, что нельзя разговаривать с узниками. Вот только откуда по эту сторону Клыков знают о тайнах Храма? Довольно неприглядных, строго говоря, тайнах. Причём не в какой-нибудь особой службе, а в обычном храме ложного бога. И не жрец высшего посвящения, а…
— Ты сбежал, — в голосе карателя не было ничего, кроме констатации факта. — Сбежал от своего господина.
— У меня не было господина. Наша деревня была вольной, — фыркнул послушник.
— Тогда почему? Надеялся, что здесь будет лучше?
— А здесь на самом деле лучше. Господин спас меня и мою семью, не требуя ничего взамен. И господин не требует отдать ему моего сына, как потребовал ваш Храм. Господин не стал даже брать мою кровь. И я служу ему по доброй воле. Потому что таков мой долг. А ты… Я не знаю, сколько на тебе грехов, но, похоже, очень много и очень тяжких. Иначе Справедливый не отдал бы господину твою душу!
* * *Сегодня Его Величество решил устроить себе отдых. Сообщив секретарю, что приёма не будет, Кирхан Четвёртый отправился на прогулку по дворцовому парку, сопровождаемый немногочисленной свитой из десятка молодых дворян и пары офицеров конной гвардии. Дам не было. Во-первых, последние дни «свободы» перед женитьбой следовало проводить в компании себе подобных, дабы достойно отпраздновать окончание холостой жизни. Во-вторых, не далее как этим утром батюшка провёл с женихом воспитательную беседу. Мол, перед прибытием невесты и скорой свадьбой надо бы себя кое в чём ограничить. А если уж совсем прижмёт — обойтись служанками. Это, мол, не считается… За что и удостоился многообещающего взгляда от присутствовавшей при сём наставлении матушки.
