Александр Прозоров - Клан
– Убери свою руку.
Дикулин, тяжело дыша, отпрянул, уселся рядом, тряхнул головой, пытаясь отогнать страсть и успокоиться. В душе пульсировала острая обида: как, почему, за что? Почему именно сейчас, в последний момент? Она с ним играла, чтобы потом прогнать? Чтобы сделать это побольнее? Теперь ему хотелось уже не целовать девушку, в которую мгновение назад он был страстно влюблен – ему хотелось ее убить.
– Постой, Алексей… – Она, присев, схватила его за локоть. – Ты самый лучший, самый… Самый настоящий из всех, кого я встречала. И я хочу, чтобы именно ты стал моим мужчиной. Но только не сейчас. Я не могу сейчас. Я могу стать твоей только через два месяца и десять дней.
– Какая сказочная точность!
– Леша, Лешенька. Всего два с половиной месяца – и я соглашусь на все, чего ты только пожелаешь.
Дикулин вырвал у нее свой локоть, поднялся, подхватил у костра топор и исчез в тумане.
Когда он вернулся с охапкой хвороста, Лена уже была одета. Не полностью – только в футболку и лосины. Она сидела на корне сосны, провожая его испуганным взглядом. Алексей принялся злобно кромсать хворост топором, несколько веток кинул в огонь, достал из рюкзака складную удочку и направился к воде, на ходу разматывая снасть.
– Стой! – перегородила ему дорогу девушка. – Ответь мне, Леша, скажи хоть что-нибудь. Ты будешь ждать? Или исчезнешь завтра, как будто тебя никогда и не было?
– Что за бред? – опустил удочку он. – Почему именно два месяца и десять дней? Откуда эта ересь?
– Тебе же наверняка приходилось заключать договора, Леша. И ты прекрасно знаешь, что у них есть срок действия и что условия договоров требуется исполнять.
– Странные у тебя какие-то договора, Леночка. Два месяца и десять дней. И что ты обязана делать все это время?
– И ты прекрасно знаешь, Лешенька, что очень часто условия договоров разглашению не подлежат. – Девушка взяла его за руки: – Всего два месяца, Леша. Неужели эти семьдесят дней невозможно перетерпеть? Два месяца, десять дней. После четырех часов вечера я исполню любые твои желания, как золотая рыбка. Неужели ты готов бросить меня только потому, что я не поддалась сразу, сейчас, немедленно? Твоя любовь не способна выдержать даже такого испытания?
– А разве я говорил тебе о любви?
– Вот, значит, как… Тогда прости, – опустила она руки.
– Нет, постой. Черт, как они надоели! – Алексей отшвырнул удочки. – Подожди, Лена, ты не поняла. Все это должно происходить не так! Не таким образом. Стой! Это я должен был тебя обнять, сам. И сказать: Леночка, ты самая прекрасная девушка на этом свете. Ты самая лучшая, самая желанная, самая родная для меня женщина. Мне не нужен никто, кроме тебя, отныне, присно и во веки веков. Потому что я тебя очень люблю. Я люблю тебя больше жизни, больше солнца, неба, больше лета, больше всего на свете. Больше самого света. И я хочу…
– Ну, почему именно сейчас?… – прошептала девушка, глядя ему через плечо.
– Почему я тебя?… – сбился от неожиданного ответа Дикулин, а потом оглянулся.
Из тумана один за другим на пляж выскочили толстый мужчина в костюме-тройке, с золотой цепочкой через живот, рыжая моложавая бабка в спортивном костюме, остроносая женщина средних лет в длинном потасканном свитере и еще две тетки лет по пятьдесят.
– Действительно не вовремя, – вынужден был согласиться с антикварщицей молодой человек.
В этот момент толстяк наклонился и со всей скорости врезался ему головой в лицо. Дикулин, взмахнув руками, опрокинулся на спину. Рыжая бабка плюхнулась сверху, прижимая голову к земле, толстяк и тетки постарше принялись торопливо пинать его ногами, остроносая сняла туфлю с тонкой шпилькой, замахнулась, прикидывая, куда бить. Лена быстро обхватила ее левым локтем за лицо, дернула к себе, вынуждая поднять подбородок и коротким отработанным движением ударила выставленным большим пальцем в бьющуюся на шее синюю жилку. Тут же отступила, давая мертвому телу рухнуть, куда ему удобнее, и приглядываясь к тому, что происходит на песке.
А на песке Дикулин понял, что его хотят убить. Просто убить, без всяких экивоков. Так, как поступали с ним, никто не шутит. Он задыхался под непомерно тяжелой задницей и не мог ни дышать, ни встать, ни спихнуть ее с себя, ни даже укусить через толстую ткань; он не видел, куда можно бить руками и ногами. И если он оставался жив до сих пор, то только потому, что у нападающих не хватало сил так быстро забить его насмерть.
Вдруг левая рука нащупала лодыжку сидящей на голове тетки. Леша перехватил ее покрепче, правой рукой поспешно нашел стопу, крутанул вправо. Рыжая взвыла от неожиданной боли, приподнялась с головы. Дикулин разглядел мужика, сжал ноги и вонзил их ему в живот сдвоенным ударом. Толстяк моментально сложился, хватая ртом воздух, а Алексей вывернулся из-под тяжелой бабищи, попытался встать – на спине, на руках моментально повисли пятидесятилетние тетки, пригибая к земле. Мгновением спустя к ним присоединилась рыжая.
«Сейчас завалят и забьют», – понял Алексей, с натугой сделав шаг, еще шаг. Сил удержать всю бабью массу не оставалось. А совсем рядом, отдышавшись, уже поднимался на ноги толстяк.
– Лена, беги! – прохрипел Леша из последних сил.
– Куда? – отозвалась девушка.
И ведь она действительно не знала, как, куда выбираться из леса!
Еще шаг – Дикулин увидел на земле топор и стал заваливаться на него. Сперва на колени – ладони накрепко вцепились в гладкую рукоять остро отточенного рабочего топорика. Он покосился вниз, увидел чью-то ногу, без какого-либо замаха тюкнул по колену. Послышался жалобный вой, тяжесть с левой стороны свалилась – Леша опрокинулся вправо, хорошенько толкнувшись ногой, по инерции довернулся, оседлывая врага, и, разглядев горло, кончиком лезвия торопливо чиркнул по нему. В стороны моментально ударили струи крови, хватка на плечах ослабла. Дикулин вскочил, увидел хромающую на него с вытянутыми руками, рыжую пожилую тетку. Но решение уже было принято, первая кровь смела все барьеры: он взмахнул топором, направляя обух в висок – и женщина рухнула рядом со своими еще копошащимися подругами.
Толстяк отвернул в сторону, выхватил из костра толстую валежину, попытался попасть пылающим концом Алексею в лицо. Молодой человек пригнулся, посылая топор навстречу – тяжелое лезвие вошло Сергею Салоховичу глубоко в лоб. Последний удар пришелся в спину дамы, поднявшейся было из кровавой кучи, и на этом битва завершилась.
– Какой ужас, – потерянно покачала головой антикварщица. – Леша, да ведь ты весь в крови. Давай, быстро, в озеро забирайся, пока не засохла!
Вымотавшийся донельзя Дикулин спустился к берегу и буквально рухнул в воду. Прохлада освежила, он уселся, поджав ноги, по горло в воде.
