Сергей Шведов - Сын Чернобога
Пораскинув умом, Ратмир вынужден был согласиться с Огнеяром. У Данбора, пожалуй, нет другого выхода, кроме как рассорить братана с его союзниками. Потому и завел он разговор об уграх, грозился даже из крепости Луки прогнать. А ведь в эту крепость еще князь Искар своего сына Всеслава сажал, а к Ратмиру она перешла уже по наследству от отца. Вот тебе и родович. А Ратмир все сомневается, возвышать свой голос против хитроумного братана или нет. Пока он будет так размышлять да мучиться сомнениями, Данбор решит все по-своему.
Крик служанки, донесшийся из шатра, заставил Ратмира вздрогнуть. Ган Арпад встревоженной птицей метнулся от костра. Мечники, русы и угры, вскочившие с земли, загомонили по всему стану. Переполох поднялся изрядный, хотя никто пока не знал, чем он вызван.
– Что случилось? – спросил Ратмир у гана Арпада, выскочившего из шатра с перекошенным лицом.
– Зару похитили, – крикнул тот и бросился к своему коню, мирно щипавшему сочную зеленую траву.
Коней заседлали в один миг. Ратмир лично возглавил погоню. Три сотни всадников метались под звездами по ровной, как стол, степи, но следов похитителей не обнаружили.
– Может, они водой ушли? – предположил Огнеяр, но, увы, запоздал с обнародованием этой своей догадки.
Угры, посланные в погоню по берегу реки, к рассвету возвратились ни с чем. Похитители словно растворились в ночи. Ган Арпад почернел от горя и гнева, душившего его. Ратмир выглядел не лучше. Служанки, допрошенные ганом с помощью плети, ничего путного так и не сказали, а только вопили дурными голосами. Судя по всему, они просто уснули, утомленные дорогой. Спала, видимо, и ганша Зара, что позволило похитителям незаметно вынести ее из шатра. Уходили они, скорее всего, колком, хоронясь за деревьями, а у берега их ждала ладья.
– Но ведь наши люди осмотрели реку на много верст вперед, – не поверил Арпад.
– Видимо, они уже успели к тому времени высадиться на берег и уйти в степь, – вздохнул Огнеяр.
Предполагать, конечно, можно было что угодно, но с уверенностью сказать – только одно. Люди похитившие ганшу Зару, нанесли страшное оскорбление ее мужу Арпаду и ее отцу Ратмиру. Такое в славянских землях не прощается никому. Даже близким родовичам.
– Плещея ко мне! – крикнул громовым голосом Ратмир.
Мечник предстал перед ним через мгновение, словно ждал этого зова. Зол он был не меньше Ратмира и Арпада, а потому и не удержался от ругательства. Но Ратмир не стал с него за это взыскивать, поскольку понимал, что дружинники оскорблены и обижены не меньше своих вождей.
– Как звали того боярина? – спросил Ратмир.
– Кто же его знает, – расстроенно вздохнул Плещей. – Рослый, с русыми кудрями, зеленоглазый. Все сучил вокруг ганши красными сапожками. Весь в парче, злате и серебре. Меч у него фряжский, в богатых ножнах не наглей работы. Иные великие князья так не ходят.
– Выходит, он из варягов?
– Нет, – покачал головой Плещей. – По выговору он либо радимич, либо русалан. Но не варяг он, это точно. Я варягов от наших за версту отличу. Да и в тереме князя Данбора он почитался своим. Нас мечники Данбора и впустили не сразу и выпустили с лаем, а этот в их сторону только рукой махнул. Потом он проводил нас до самого дома. Я было с ним и там сцепился, но Черкас меня отозвал. Негоже, мол, собачиться с ближниками Данбора.
– А ты, Черкас, что скажешь? – обернулся Ратмир к десятнику.
– А что говорить, – пожал тот плечами. – Видел я этого боярина среди ближников Данбора. Если бы он к нам в усадьбу полез, так мы бы его осадили. А он посреди улицы стоял да на наши ворота зыркал, и ничего более.
Спрашивать с десятника и мечника было не за что. Если они и виноваты в том, что проспали ганшу Зару, так не более других. В первую голову Ратмиру и Арпаду следовало спросить с себя. Ведь видели же они этого человека, а вот не хватило ума выяснить, что он за птица. Арпад в горячке хотел уже было поворачивать коней, чтобы предъявить счет Данбору, но Ратмир с Огнеяром его придержали. Если все это делалось с ведома, а то и по наущению великого князя Русалании, то угры до Варуны не доскачут. Налетит на них из-за холма ватажка да порубает мечами. Пойди потом докажи, что этот разбой они учинили по приказу Данбора.
– Спросим мы с Данбора за Зару, ган, но не раньше чем подойдем к стенам Варуны с большим войском. Иначе наши жалобы покажутся им комариным писком, – твердо сказал Ратмир.
– Это правильно, – поддержал старого друга Огнеяр. – Можешь рассчитывать на мою поддержку, Ратмир. Похитив ганшу Зару, Данбор оскорбил не только угров, но и русов. Он оскорбил славянских богов, ибо по заведенному ими ряду никто не вправе посягать на мужних жен – ни князь, ни боярин, ни мечник, ни простолюдин.
Поддержка Огнеяра в предстоящей нешуточной усобице могла быть весомой. Именно Огнеяр начальствовал в крепости Бусара, и его переход на сторону Ратмира открывал врагам князя Данбора практически беспрепятственный путь на Варуну. Для Ратмира слово Огнеяра оказалось решающим. Еще вчера вечером его мучили сомнения, но похищение дочери отрезало ему все иные пути, кроме самого главного, по которому он теперь и направит уверенной рукой своего разгорячившегося коня. А Данбору, столь опрометчиво оскорбившему сородича, еще не раз предстоит раскаяться в содеянном.
– Плещей, – вновь окликнул мечника Ратмир. – Поскачешь в Славутич к князю Богдану и передашь ему, что я выступаю через тридцать дней. Запомни, ровно через тридцать. К этому времени он должен подойти к границе Русалании. Возьми с собой десяток мечников. В ссоры ни с кем не ввязывайся, в Варуну не сворачивай.
– Я понял, – кивнул головой Плещей. – Все сделаю, как ты сказал.
В Луке их поджидал ган Кончак. Скиф появился как раз вовремя, словно заранее знал, чем обернется для Ратмира поездка в Варуну. В чем Кончаку нельзя было отказать, так это в уме и осведомленности во всем, что происходило в славянских землях. Но даже скифский ган был потрясен несчастьем, приключившимся с ганшей Зарой.
– Да быть того не может, – ахнул он, выслушав Ратмира.
– Вот тебе и не может, – раздраженно выдохнул Ратмир, опускаясь на лавку в родном тереме.
Все здесь вроде бы было как всегда, но он отлично понимал, что многое в его жизни переменилось. Даже родной терем, обжитый еще отцом Всеславом, не внес успокоения в его растревоженную душу.
– Что ты собираешься делать? – спросил Кончак.
– А что бы ты сделал на твоем месте?
– Отомстил бы, – пожал плечами ган. – Так у нас не только с родовичами не поступают, но и с чужими людьми.
– То-то и оно, – хмыкнул Ратмир. – Тогда о чем ты спрашиваешь?
– Назови день выступления.
